Джералд Керш - Печальная дорога к морю
Обзор книги Джералд Керш - Печальная дорога к морю
Керш Джералд
Печальная дорога к морю
Джеральд Керш
ПЕЧАЛЬНАЯ ДОРОГА К МОРЮ
Перевод А. Сыровой
Тэтчер чувствовал себя неважно - у него болела голова. Что-то случилось - боль засела в затылке. Он ощущал ее: щелканье и жужжанье, как будто сломалась пружина от часов. А потом время остановилось.
Ему необходимы были деньги; да, он крайне в них нуждался. Вчера ночью, проснувшись, он лежал и думал, где бы взять пятьдесят фунтов. Много раз он бывал в таких ситуациях - он всегда нуждался в деньгах. Что же случилось на сей раз? Тэтчер стиснул лоб. Он обдумал все это. Если нигде не удастся достать денег, он попросит Джорджа Ферна одолжить двадцать пять фунтов. И, возложив надежды на эту возможность, он заснул. О, блаженный сон! Ну зачем наступил рассвет?
Рассвет принес чувство подавленности, плохое настроение, уныние, но не было и мысли об убийстве. Он выпил чай, дал обоим сыновьям по два пенса и ушел. Убийство? Да он никогда даже и не помышлял об этом. Он позвонит Джорджу Ферну, объяснит ему все и попросит тридцать фунтов, пообещав вернуть их через десять дней. Это спасет его. Все образуется. Он почти взбодрился и, насвистывая песенку, проворно пошел в свою мастерскую, чтобы обнаружить, что телефон там уже отключен. Вернулись уныние и страшная подавленность. Оглядываясь вокруг себя в мастерской, в которую ярким, ослепляющим потоком устремился солнечный свет, Тэтчер почувствовал, что его охватило непреодолимое желание убежать, окунуться в прохладную морскую воду и плыть, плыть часами, много-много миль. Мастерская вызывала у него непреодолимое отвращение. Он все в ней ненавидел - сосновый стол для раскроя со следами от инструмента, с его обрамленной железным ободком прорезью; нелепые ножницы, привязанные полоской из серого твида за отверстие для большого пальца; утюги весом двенадцать фунтов каждый; беспорядок, запах сукна, крошки мела, острый запах масла, который витал над швейной машиной, дурацкую картинку из журнала мод 1911 года с изображением мужчины в длинном свободном пальто для прогулок, эмалированную миску для воды и сероватые подстилки для глажения белья, шкатулку с пуговицами, обрезки ватина, подкладки, целый мешок с обрезками, остатки полотна, вырезанные треугольником, надоевшие до омерзения выкройки из коричневой бумаги, никому не нужные, использованные, висевшие на гвоздях...
Он снял пальто и закатал рукава. Фланелевые брюки Марсдена были готовы, их нужно было только отутюжить. Если бы, каким-то чудом, Марсден, Пайпер и 0'Дауд оплатили сегодня утром свои счета, он был бы спасен: но они не сделают этого, они дадут ему в лучшем случае два или три фунта из причитающейся суммы.
"Мне надо заплатить за сукно, мне нужны наличные деньги", - может он сказать им; но что толку? Кто он такой? Мелкий портной? Кто станет с ним считаться? Он не может продавать в кредит, у него нет наличных денег.
- О черт возьми, будь оно все проклято! - сказал Тэтчер, разжигая плиту и с грохотом, с размаху, ставя на нее утюг. Горящая спичка упала на пол. - Гори, черт побери, гори, гори все дотла, пусть все обратится в пепел! - кричал он.
Спичка погасла. Он пошел в примерочную. Пылинки кружились в лучах солнечного света; слой пыли лежал на ковре и зеркалах, на всех окружающих предметах.
- Портной! Всего лишь портной! - Он посмотрел на свои руки - они были шишковатыми и шершавыми. Он мог бы плыть, он знал это, тысячи миль... все дальше... все дальше... а затем перевернуться на спину, чтобы волны покачивали и успокаивали его.
Машинально он смочил ткань водой, разложил брюки Марсдена, взял с печки нагретый утюг и принялся за работу. Мокрая ткань шипела под утюгом, извергая пар. Он засмотрелся на обои: он находился в таком состоянии, когда хочется смотреть, не задумываясь ни о чем, уставившись в одну точку, как зачарованный. Запах паленой ткани заставил его очнуться: тряпка, через которую он гладил брюки, задымилась. Тэтчер отбросил утюг в сторону, сорвал горящую тряпку, взглянул на брюки и горько выругался. Серебристо-серые фланелевые брюки Марсдена были испорчены; коричневое жженое пятно размером больше ладони красовалось на левом колене. Ничего нельзя было исправить. Тэтчер опустился на стул. Он чувствовал себя таким несчастным.
Море... море... Пробило одиннадцать. Тэтчер пересчитал деньги. У него было четыре шиллинга. А ведь еще нужно было заплатить за квартиру! Он стиснул руку в кулак так, что побелели костяшки пальцев, нахлобучил шляпу и вышел, оставив зажженной газовую горелку, и пламя гудело под двумя утюгами. Джордж Ферн; ему надо было во что бы то ни стало увидеться с Джорджем Ферном. Он почти выбежал на Чаринг Кросс Роуд, прыгнул на проходящий автобус. Он стоял, кусая ногти, а шумная улица проносилась мимо. У Конер Хауеон вышел и направился на Грейт Рассел Стрит.
Но, не дойдя до конца первого квартала, он остановился и опять стал кусать ногти. Ему расхотелось встречаться с Джорджем Ферном. Он уже должен был ему десять фунтов. Как же можно просить у него опять? Но, если он пообещает, даст честное слово, что вернет все сорок фунтов через десять дней, Ферн не откажет. Тэтчер знал, что Ферн одолжит ему деньги: Ферн был состоятельным человеком; Ферн любил этого странного, угрюмого, похожего на быка, портного. В любом случае, он может предложить отработать свой долг, сшив костюм или пальто...
Тэтчер пошел дальше, но уже немного медленнее. У входа в дом, в котором жил Ферн, он опять остановился и в нерешительности топтался на тротуаре. Ноготь большого пальца на левой руке не давал ему покоя, медленно покусывая его, он размышлял. Каждый новый укус оставлял на ногте грубый след, и весь этот шершавый край надо было вновь обровнять - просто необходимо было это сделать. Тэтчер вспомнил свою брачную ночь: его невеста сидела в постели и робко, боязливо смотрела на него, а он расправлялся с тем же самым ногтем. "О черт возьми", - подумал он и вбежал вверх по лестнице. Но у двери Ферна мужества его как и не бывало. Он колебался и приглаживал волосы; потом резко постучал в дверь. Ферн был дома: в дверном проеме показалось его лицо.
- А, Тэтчер. Входи.
Хотя было уже почти полдвенадцатого, Ферн был закутан в красный домашний халат. Это был человек независимый, любитель выпить, выкурить хорошую сигару; о том, на какие средства живет он так роскошно, предпочитали не говорить.
- Хочешь кофе?
- Спасибо, - ответил Тэтчер, а затем, взглянув на холеные, белые руки Ферна, застыдился собственных с обгрызенными ногтями и спрятал их за спину.
- Ну, как там сегодня на улице? Как погода?
- День чудесный, мистер Ферн.
- А, это хорошо. Что заставило тебя навестить меня в такой ранний час?
