Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны
Обзор книги Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны
Серебряная луна — это поэтическое название пустыни, состоящей из аммиачного снега и метановых озер, где царит температура сто восемьдесят градусов ниже нуля, где Солнце меньше копеечной монеты и бледно сияющее кольцо Сатурна закрывает почти полнеба. Здесь, на спутнике Сатурна Титане, совершает посадку первая международная экспедиция на Сатурн. Она состоит из четырех мужчин и одной женщины и была составлена таким образом, что характеры и темпераменты дополняют друг друга. Но психологи отборочной комиссии кажется, совершили промах, потому что уже в первые часы после посадки дело доходит до нарушения дисциплины. Молодой геолог Веккер из Ташкента идет на поводу у легкомыслия, вызывает чрезвычайную ситуацию и ставит под угрозу двух человек. Американский астрохимик Вестинг осуждает ненаучной поведение со всей остротой, и когда геолог срывается с высоты во время разведочного бурения, кажется бесспорным то, что он склонен к небрежности. Но вскоре после этого приходится извлекать из подземного свода пилота Далберга в состоянии глубокой потери сознания. Очевидно на серебряной луне есть неизвестное природное явление, которое действует на человеческую психику прямо через скафандр и гермошлем. Ученые заняты разрешением этой загадки. Возникают расхождения во мнениях, улаживаются, появляются снова, становятся такими сильными, что теряется связующее их звено и возникают угрожающие ситуации. Неведомый мир становится проверкой на прочность. Земные масштабы больше не действительны, сейчас все зависит от творческого мышления — и от характера. Личности участников экспедиции, сформированные земными условиями, отражают общественное воздействие и опыт. Нахождение в таинственном мире серебряной луны становится грандиозным экспериментом, который никакой психолог и социолог не провел бы более эффективно. В конце повествования экспедиция, правда, не выполнила всех задач, которые наметила, но она забирает с собой бесценный выигрыш — осознание того, что человек есть мера всех вещей — поскольку он осознает свою ответственность за жизнь и свое достоинство разумного существа.
Хуберт Хорстман
Загадка серебряной луны
I
— Если Вы ждете разрешения на посадку — здесь нет никого, кто мог бы его дать! — воскликнул Фрол Веккер.
Уже десять минут он торчал в тесной камере шлюза и вздыхал от нетерпения. Его спина болела, руки едва не онемели, а древко ледоруба, который он предусмотрительно засунул за пояс, давило на живот. Когда он вышел из кабины пилотов, лунная равнина была уже совсем близко; серая как свинец и гладкая словно зеркало она раскинулась под ракетой. Почему, черт возьми, Далберг медлил?
Они стартовали вдвоем на вспомогательной ракете, чтобы найти место посадки для космического корабля «Пацифика», который в ожидании двигался по орбите спутника вокруг луны Сатурна. Веккер добился, чтобы ему поручили это задание, потому что жизнь на борту уже давно нервировала его. Теперь казалось, словно пилот снова хочет проверить его терпение.
Веккер прижал ухо к внешней стене камеры. В монотонное жужжание тормозных турбин теперь примешались странные скребущие и дребезжащие звуки. Сначала он подумал, что Далберг, наконец, решил пойти на посадку и ракета скользила по застывшему аммиачному снегу. Но звуки вдруг начали доноситься и из верхней половины корпуса. Это звучало так, словно ракета попала в облако тончайших осколков стекла.
Покачивая головой, Веккер поднялся. Он попытался взглянуть в единственный иллюминатор, который немного освещал шлюз, но он находился в конце шахты, по которой проходили топливопроводы и был наклонно расположен в ее дальней третьей части. Веккер снял со спины кислородный прибор, забрался в воронкообразное отверстие и протиснулся вперед сантиметр за сантиметром. Он был худощавым, и скафандр плотно прилегал к его телу; все же он постоянно зацеплялся за кабель или проводку, и когда он почти добрался до иллюминатора, он ударился шлемом о металлический болт. Откинутый «визир», фильтр из специального стекла для защиты от коротковолнового света, соскочил и лег словно черная повязка перед глазами.
Восемь месяцев на борту «Пацифики» обточили его врожденный темперамент; теперь он констатировал со злорадством, что его запас настоящих ташкентских ругательств был неисчерпаем, как и прежде. Ничего не помогало, шахта была слишком узкой для того, чтобы ему удалось согнуть руки и убрать фильтр.
Фрол Веккер был геологом. За первые занятия вопросами геологии ему здорово влетело. Это было в то утро, когда милиционер Геннадий Веккер целый час искал его в развалинах обрушившегося частного дома. Во время первых земных толчков, которые сотрясали в этот день Ташкент, десятилетний Фрол выбежал из спальни в сад и, испугавшись до смерти, сидел на корточках на клумбе с розами. Но ему уже тогда пришлось понять толк в привлекательности природных явлений, потому что его страх быстро прошел, и в то время, как вокруг него растрескивались стены, загорались световые вспышки и поднимались облака из серой пыли стройматериалов, он с благоговением прислушивался к шуму и грохоту под клумбой с розами. Его интерес к таинственным процессам в глубинах земли был таким сильным, что он не слышал отчаянные крики матери; лишь отцовские оплеухи положили конец этому исследованию.
Он продолжил это позднее, тем временем стал специалистом в области геодинамики, располагал некоторыми знаниями в геодезии, минералогии и геохимии — и он не жаждал закончить свою карьеру в тесной шлюзовой камере вспомогательной ракеты. Веккер с трудом вернулся в кабину пилотов.
Он застал Далберга, как и оставил его: сидящим выпрямившись за пультом управления, сконцентрировавшегося, выпятившего атлетическую грудь, держащего упругие руки на приборах.
— Проблемы, Гарри? Может быть дефект?
Далберг был отличным пилотом. Наряду с этим у него все же были свойства характера, которые всегда снова и снова поражали Веккера. Например, он, казалось, фанатично расслаблял свои голосовые связки. И теперь он дал понять ответ лишь кивком головы.
Веккер нерешительно застыл на месте. После того, как он посмотрел во фронтальные иллюминаторы, ему стало ясно, откуда исходили странные звуки. Ракета почти соприкоснулась с землей; под давлением тормозных сопл осколки льда были сорваны с поверхности, они рассеивались словно пена перед носовой частью корабля, образуя прямоидущую волну.
Лед! Из чего он мог состоять? Из кристаллизованного аммиака? Или из обычного H2O? Тогда он должен быть твердым как сталь и хрупким словно фарфор. Но, возможно, они столкнулись с неизвестным химическим соединением? Нетерпение Веккера росло. На борту он должен был сдерживать его. Бесполезно долго, потому что время полета восемь месяцев было на счету коменданта Бронстайна. Он педантично придерживался предписанной программы, вместо того, чтобы проявить собственную инициативу и использовать двигатели «Пацифики» на полную нагрузку.
— Собственно говоря, чего мы ждем?
— Анализов, конечно же, — голос Далберга прозвучал удивленно.
— Ага! И каких анализов, если будет позволено спросить?
— Инструкция по посадке, параграф четыре.
Веккер покопался в своей памяти. НА НЕИЗВЕСТНЫХ НЕБЕСНЫХ ТЕЛАХ ПЕРЕД ПОСАДКОЙ, НО ОСОБЕННО ПЕРЕД ТЕМ, КАК БУДУТ ОТКРЫТЫ ШЛЮЗОВЫЕ КАМЕРЫ, НЕОБХОДИМО ПРОВЕСТИ ИССЛЕДОВАНИЯ… Он озадаченно уставился на пилота. Гигиенический параграф! Освидетельствование и идентификация живой материи, в особенности всех свободно парящих в атмосфере кокки, бактериофагов, микромизетов и всего такого прочего. И это на аммиачном спутнике с невероятной температурой минус сто восемьдесят градусов! С таким же успехом, как здесь кокки, можно было бы искать квакш обыкновенных в Сахаре.
Но существовали предписания, и Далберг придерживался их исполнения. Веккер со злость покинул кабину пилота. Это был не первый раз, когда он проклинал ту телеграмму, которая вызывала его теперь уже более чем два года назад с Чукотского полуострова на Байконур, в звездный городок. Он был счастлив за полярным кругом, во время строительства первого термального города на вечной мерзлоте. Он чувствовал себя вольготно среди геодезистов, гидрологов и специалистов по подземному строительству. Потом он даже сам руководил бригадой: комсомольцами, которые прибыли из всех союзных республик, потому что им пообещали работу первопроходцев. И полярную надбавку. Пара чудаков было среди них: Володя, «морж», которые при тридцати градусах ниже нуля нырял в прорубь; рыжеволосый Сергей, которого местные порядком мутузили два раза в месяц молотили, потому что он увивался их девушками; Костя и его трюк с ножами; Герман, Павлик… Они все работали, не разгибая спины; порой просто удовольствия ради, но чаще всего, потому что было делом чести, что они превышали нормы. Вечерами курсы повышения квалификации и пару часов в столовой: «Эй, станцуем твист, Нонка?» — «Бригаду Веккера в Полинезию!» — «Сливовую водку честной компании!»
