Юрий Волузнев - Черное зеркало
Все было наполнено каким-то особенным покоем, тихой умиротворенностью. И никуда не хотелось идти.
От могилы Илоны словно исходили какие-то теплые убаюкивающие волны. Словно подруга глядела откуда-то на Ларису и тихо шептала ей, что все вокруг и на самом деле не стоит того, чтобы цепляться за это. Не стоит тех душевных сил и той невосполнимой духовной энергии, которые приходится растрачивать в суете постоянных забот о самовыживании, самоутверждении перед такими же, как ты, мечущимися в земной круговерти — ради и во имя чужого мнения, чужого взгляда, подгоняющими тебя в твоей суете, иссушающими тебя, изматывающими в бесконечной гонке за успехом, преуспеванием, имиджем… Подгоняемыми страхом исчезновения без следа, страхом быть заштрихованным в общем сером фоне миллионных толп, раствориться в них… Своего рода постепенное, незаметное самоуничтожение ради сиюминутного самоутверждения…
Да и в чем теперь, в конце концов, может состоять это самоутверждение? В имени? Нет. Она лишилась его. И теперь это имя, так же как и имя Илоны, выбито на таком же надгробном камне, с той лишь разницей, что на другом кладбище, совсем в другом конце города…
В осознании собственного «Я»? Собственного «Эго»?.. В случайно брошенном в твою сторону восторженном взгляде?
В слове?..
Лариса оглянулась вокруг и внезапно обратила внимание на то, что ее как бы слегка повело. В голове кружилось. Как-то сами собой начинали выстраиваться некие философские концепции. Один за другим вставали традиционные до банальности риторические вопросы, изжеванные и обсосанные неисчислимыми поколениями доморощенных и вполне авторитетных мыслителей… И многозначительно не требующие никакого ответа.
А уж что до того, где искать то, что называется (или на самом деле является) истиной, то даже и в этом случае ответов существовало не менее двух — то ли в спорах, то ли в вине…
Спорить Ларисе было не с кем, да и не хотелось.
Поэтому она допила бутылку ликера и выкурила еще одну сигарету.
Затем встала. Ласково погладила каменную плитку с Илониным именем. Попрощалась с ней и пошла на автобус.
Времени оставалось еще много. Но сегодня необходимо было посетить еще одно место. Иначе говоря, еще одно кладбище. То, где похоронены ее родители. И где под именем Ларисы Липской зарыта урна с прахом незадачливой Светы Ермаковой…
Вспомнив, что отец любил водочку, Лариса купила по пути еще одну бутылку. Пластмассовый стаканчик предусмотрительно сохранила.
И когда, уже часа через три, она возвращалась с другого, Большеохтинского кладбища, насидевшаяся у трех могил, наревевшаяся и основательно накачавшаяся содержимым двух выпитых бутылок, ее заметно штормило…
Села на трамвай, идущий к метро. Ухитрилась притвориться трезвой и прошмыгнуть мимо контроля. И села в поезд.
Но этот поезд почему-то повез ее совсем в другую сторону. И вместо того, чтобы оказаться на нужной станции, Лариса вышла на Сенной. Побродила, ничего не соображая, по подземным переходам. Села в другой поезд… И в итоге обнаружила себя совершенно в другом: конце города… Вышла на поверхность.
Немного посидев на скамеечке в сквере недалеко от станции метро и осмотревшись, она наконец сообразила, где находится… Сначала перепугалась. В метро соваться уже не решилась, а медленно побрела по тротуару, напряженно думая, как ей теперь добраться до Веселого Поселка.
Все складывалось как-то наперекосяк. Шиворот-навыворот…
Поднималась злость на самое себя, перемешивалась с жалостью к себе, с неожиданно обострившимся чувством раскаяния. Мысли о никчемности существования переплетались с мыслями о возмездии, о собственной неприкаянности и необходимости самопожертвования…
— Ну и пусть!.. — шептала она себе под нос. — Пусть убивают! Пусть сажают! Пусть арестовывают!.. Да, виновата! Да, сволочь!.. Покуролесила — пора и ответ держать…
Лариса оказалась возле какого-то лотка, где была разложена всевозможная парфюмерия — лосьоны, шампуни, мыла и зубные пасты в ярких упаковках.
Остановилась перед ним. Уставилась на цветные этикетки. Усмехнулась про себя. И неожиданно обратилась к толстой полусонной девке, торгующей этим товаром.
— Простите, пожалуйста, — проговорила она, усиленно подбирая слова. — Какое мыло из вашего ассортимента вы могли бы мне порекомендовать, чтобы смыть кровь с этих рук?..
Девка насмешливо покосилась на Ларису.
— И что, много крови? — поинтересовалась она.
— Более чем достаточно… По локти…
Девка пустила клуб дыма в лицо Ларисе.
— «Камей-классик» устроит?
Лариса засомневалась.
— Не знаю… А если «Сейфгард»?.. А может быть, лучше просто хозяйственным?.. — вслух размышляла она.
К лотку подошли еще несколько покупательниц. Начали что-то выбирать, и лоточница занялась ими.
— А дегтярное мыло у вас есть?.. — не унималась Лариса.
— Слушай, подруга! — отмахнулась от нее толстая девка. — Иди на хрен! Проспись сначала…
Лариса повернулась и, довольная своим остроумием, слегка покачиваясь, побрела дальше.
На пути оказался какой-то почему-то знакомый сквер. Она в недоумении огляделась. Неожиданно для себя самой она оказалась невдалеке от своего бывшего дома. Очевидно, ноги сами занесли ее сюда. А на метро она просто-напросто автоматически доехала до своей привычной станции…
Традиция все же сказалась. И вернула Ларису к месту ее преступления…
Она устало опустилась на скамейку. Закурила.
На другом конце этой скамейки сидел сухопарый старик и почему-то внимательно глядел на нее.
Сначала Лариса не обратила никакого внимания на этого старика. Но постепенно откуда-то изнутри поднималось невольное раздражение.
Она внезапно резко повернулась в его сторону.
— Почему вы на меня так смотрите? — громко спросила она. — Словно на призрак какой-нибудь!..
Старик миролюбиво улыбнулся. Пожал плечами.
— Простите, пожалуйста, — мягким голосом ответил он. — Право же, я не хотел вас обидеть. Просто залюбовался…
— Было бы кем!.. — хмыкнула Лариса. Отвернулась, выпустила струю дыма. Потом снова повернула голову.
— Хотя, впрочем, вы совершенно правы… — тихо произнесла она. — Извините… Я действительно призрак…
К ее ногам подбежал маленький черный спаниель. Она погладила его по голове.
— Какой хорошенький… — прошептала она. — Это ваш?
— Да, — снова улыбнулся старик. — Его Шанни зовут. Он добрый, не кусается. Не бойтесь…
Лариса обняла голову спаниеля и поцеловала его холодный носик. Затем быстро встала и пошла по аллее, незаметно стирая внезапно выступившие слезы…
Она прошла мимо своего подъезда.
«Здравствуй», — прошептала ей латинская надпись. Но Лариса ничего не ответила. И поспешила подальше отсюда. Прочь от этого места…
Она вышла на проспект.
Здесь бурлила страстями и задыхалась от повседневных забот человеческая жизнь. Толпы народа сновали в разные стороны. Нескончаемой вереницей тянулись автомобили, троллейбусы… Ларьки и витрины магазинов сверкали всеми цветами и оттенками радуги. Двуязычные вывески наперебой приглашали пользоваться благами европейско-заокеанской цивилизации…
Двое милиционеров лениво прогуливались по тротуару.
Лариса шарахнулась было в сторону. Затем остановилась. Подняла голову и решительно подошла к ним.
— Я Лариса Липская!.. — выдохнула она.
— А я Гена Васильев, — хохотнул один из милиционеров. — В чем проблемы?
Лариса растерялась.
— Арестуйте меня… — пробормотала она дрожащим голосом, с трудом шевеля ставшим вдруг непослушным языком. — Я очень плохой человек… Я убила…
— Ну-ка, ну-ка!.. — заинтересовался второй. — Кого это ты там убила?..
— Сейчас скажу…
Лариса принялась загибать пальцы.
— Так… Сначала Светку… В принципе, и Илонку — тоже я… Потом Саню… Толика, Арвида… Потом… Вал… Валерия… Не помню отчества…
— Все ясно, — рассеянно протянул милиционер, отворачиваясь и почему-то сразу потеряв интерес к Ларисиной исповеди. — Иди отсюда. Не морочь голову. Тоже мне, Чикатило…
— Я правду говорю… — неуверенно сказала Лариса. — Вот… И еще…
— Ладно. Катись. Не толпись под ногами… Пока на самом деле в вытрезвитель не загремела… Если что натворила — иди сдаваться в отделение по месту жительства..
Милиционеры отвернулись и не торопясь, вразвалочку зашагали дальше. Заметив какого-то кавказца, пошли к нему, оставив Ларису с открытым от удивления ртом. И крайне обиженной подобным обхождением.
Она пожала плечами. Повернулась и двинулась прочь, постепенно ускоряя шаг…
Разобравшись с кавказцем, милиционеры постояли некоторое время. Закурили. Затем один из них что-то сказал другому, с сомнением указывая на то место, где только что стояла Лариса. Второй тоже оглянулся. Оба вернулись и принялись озираться по сторонам. Сержант достал рацию и быстро что-то заговорил в микрофон.
