Александр Лидин - Отступник
— И что скажешь? — поинтересовался Игоряша.
Я пожал плечами. Еще один беглый взгляд. Неожиданно для себя я шагнул вперед и подхватил декоративную вазу с буфета, потом резко перевернул ее, высыпав содержимое на ковер. Филимоныч и Игоряша замерли, открыв рот. Среди трухи и пыли оказался маленький прозрачный пакетик с белым порошком.
— Осмотрели все, говорите, — прошипел я, прищурившись.
Филимоныч присел над кучкой трухи, потом, вынув из внутреннего кармана пинцет, осторожно подцепил пакетик за край и выудил его из общей кучи.
— Герыч?
— Нет, детская присыпка для тараканов, — фыркнул я, а потом резко обернулся к вдове, стоящей на пороге и с удивлением наблюдающей за происходящим. Даме было лет сорок, по крайней мере на этот возраст она выглядела без макияжа. У нее было усталое лицо, заплаканные глаза навыкате и перекошенный рот — уголки губ чуть подрагивали, словно она едва сдерживалась. Казалось, еще чуть-чуть, и она разрыдается. — Что вы об этом скажете? — резко накатил я. Судя по ее состоянию, ей нельзя было давать ни малейшей поблажки, иначе могла случиться истерика. — Откуда это в вашем доме? Ваш муж был наркоманом? Ваш сын? Кто еще проживает с вами в этой квартире?.. — я сыпал вопросами, не дожидаясь ответов. Для меня важен был не ответ, а реакция на вопрос. По ней я видел, скрывает что-то вдова или нет, хотя для остальных языки вибрации мускулов и запахов потовых желез оставались тайной. Я же благодаря своим новым качествам превратился в своего рода детектор лжи, причем, в отличие от своего механического собрата, я ошибок не допускал. — Где вы были сегодня ночью? Кто обнаружил труп? Хорошо ли была закрыта входная дверь…
— Алекс, охладись, — похлопал меня по плечу Филимоныч. — Ну чего ты на Светлану Павловну набросился? У нее и так горе, к тому же от следствия она ничего…
Я на мгновение смолк, и этой короткой паузы вполне хватило вдове, чтобы разрыдаться. Дальше беседовать с ней было бесполезно, хотя часть того, что хотел, я узнал.
— Видишь, что ты наделал… — начал было Филимоныч, но я не стал дожидаться окончания представления.
Бросив через плечо:
— Ищите третьего, — я покинул место преступления.
Потом была ругань в отделении. И мне пришлось написать объяснительную Пеликану, относительно своего опоздания. Третью объяснительную за последние три дня. И еще была куча каких-то бумаг. Я что-то писал, что-то оформлял, что-то подписывал, действуя словно автомат. Вторая половина суток давалась мне сложнее всего. И солнце светило ярче, и спать хотелось до одури, да и вообще последнее время у меня складывалось странное впечатление, что с работой пора завязывать или, ввиду моих выдающихся качеств, нужно пойти к Пеликану и потребовать, чтобы он назначил мне персональный график, согласно которому я бы смог… Да нет, все это глупость. В глубине души я отлично знал, куда именно и какими словами пошлет меня Пеликан, стоит мне только заикнуться о чем-то подобном. Это будет грязно и непечатно. А может, стоит, как там пел Галич: «Прихожу на работу я в пятницу, посылаю начальство я в задницу. Мол, привет, подобру-поспокойненьку, ваши сто мне как насморк покойнику…» Тоже выход.
На этой оптимистичной ноте я, падая с ног, добрался до дома, плюхнулся на кровать и провалился в черные пучины Морфея.
Однако ровно в полтретьего я очнулся. Пробуждение, как всегда, оказалось болезненным. Есть хотелось так, что аж желудок свело, но я знал, что ощущение это обманчиво. Стоит хоть раз поддаться и набить желудок — мало не покажется. Поэтому надо забыть о голоде. «Поесть» можно будет потом. Вначале дело.
Пару минут ушло у меня на то, чтобы решить, что надеть: форму или штатское. Поскольку дело представлялось мне официальным, я хотел было одеться по форме, а потом подумал, что буду выглядеть в ней глупо. «Летающий мент» или так: «Мент, летящий на крыльях ночи». Тут скорее нужно облегающее трико яркого цвета с надписью «Супермен». Представьте: «Летун-попрыгун на страже правосудия»! Нет уж. Лучше старая куртка, джинсы, так я больше похож на нормального человека.
А потом на балкон. Несколько секунд я стоял, как всегда, собираясь с силами. Все-таки нелегко прыгать в черную пустоту, даже если знаешь, что не разобьешься. Но сердце всякий раз замирает. А вдруг? Вдруг все это сон, и в этот раз, вместо того чтобы взмыть в небеса, я камнем рухну на асфальт. На мгновение мне даже представилось собственное скрюченное тело в луже черной крови на асфальте. Но… пустое. Надо взять себя в руки и…
Резкий рывок в пустоту, прыжок за перекрученные перила балкона, и я уже лечу.
Несколько раз я задумывался над механизмом этого полета, даже экспериментировал. Только ничего так и не выяснил. Мысленно приказывал лететь — летел, не лететь — камнем устремлялся к земле. Потом я бросил все эти опыты. Даром что тело мое в определенном смысле стало неуязвимым. Можно ведь так об асфальт приложиться, что и костей не соберешь.
В ту ночь я без труда отыскал дом «безутешной» вдовы. С этим, кстати, у меня часто бывали проблемы. Сверху ночью город выглядел совершенно по-другому, не так, как днем. Да и на карте в кабинете Пеликана он был совсем другим. Иногда мне казалось, что город, как и я — просыпается ночью или, точнее, превращается в живое существо, некое суперчудовище, которое живет собственной жизнью, не обращая внимания на человечков-паразитов, которые, словно блохи, ползают по его бескрайней плоти. Но в этот раз обошлось без тревожных видений. Нужную мне хрущевку я нашел без труда. Вначале хотел спуститься, позвонить, а потом решил, что уж лучше сразу расставить все точки над «i».
Определив нужный балкон, я «высадился». В комнате никого не было, но на кухне горел свет, и его отблески играли на стеклах буфета, где раньше возвышалась ваза с наркотой. И еще кто-то громко говорил. Мужской голос. Нет, два. Я напрягся, пытаясь разобрать слова, но даже моему гипертрофированному слуху это было не под силу. Постучать или войти без приглашения? Согласно легендам, вампир мог зайти в помещение, только если его кто-то пригласит, но это легенды. В жизни все совсем иначе. Тень провернула ручку. Балконная дверь открылась, и я проскользнул внутрь. Пара шагов, и я застыл на пороге комнаты, прислушиваясь к тому, что происходило на кухне. А действо и в самом деле оказалось презабавным.
— …ты, главное, Светка, не тушуйся… Что ты нюни распустила. Закончили мы это дело, и славно. Давай, Костян, за удачу.
Зазвенела посуда.
— Вот я говорю, теперь без этого алкаша вам легче будет. А что менты порошок нашли, так оно и к лучшему. Вот, к примеру, тьфу, тьфу, тьфу, засветишься ты, Аркадий. И что, придут к вам с обыском. Найдут, не дай бог. А вы: «Это не наше. Покойный виноват».
— Ну ты и скажешь, дядя Сеня. С чего это мне попадать?
— Да, чего ты мальчишку пугаешь? — встряла хозяйка, и говорила она не как утром, а спокойно, требовательно. На убитую горем вдову не слишком похоже.
— Ты лучше слушай и на ус мотай, — продолжал мужской голос. — Случаи-то у нас, они разные бывают… Иногда вроде все предусмотришь, все продумаешь, а жизнь тебе какую-нибудь бяку-заколяку подкинет, и ты на ровном месте, со всего маху мордой о стол — хрясть!..
Тут я решил, что самое время объявить о своем присутствии, так сказать, приложить о стол всю честную компанию. Шагнул я на кухню, а они так и обмерли. «Дядя Сеня» — мужичок в летах, кругленький, в маечке, так и застыл с соленым огурчиком в руке. У вдовы при виде меня глаза стали… нет, монеты таких размеров я еще не видел, разве что петровский пятак. А у юноши взор горячий потух, и челюсть отвисла, как у паралитика. И слово сказать не могут, и шевельнуться. Ну, я выдержал паузу.
Первым очухался мужичок, судя по вытянутым чертам лица, брат «безутешной» вдовушки. Не сводя с меня взгляда, он зажевал желанный огурчик, а потом покосился на сестру и шепотом поинтересовался:
— Это кто? Хахаль новый, что ли?
— Один из ментов, что с утра заходили.
— И откуда он тут?
Безутешная вдова только плечами пожала.
— Так, — протянул мужик, и, судя по его тону, я понял, ничего хорошего мне ждать не придется.
— Вижу, вся компания в сборе. Ну что, господа заговорщики… — начал было я, только договорить не успел, потому что «дядя Сеня» метнулся вперед, и большой кухонный нож, проскользнув между моими третьим и четвертым ребром, по рукоять вошел в мое тело.
Несмотря на быстроту реакции, я сделать ничего не успел. А может, так оно и к лучшему. Большая часть людей ведь нормальных слов не понимает. К тому же, что я мог им сказать? «Достопочтенный убийца и уважаемые соучастники, я не стану докучать вам своим присутствием, если вы пообещаете завтра поутру явиться ко мне в кабинет с повинной». Вместо столь высокопарной речи, я вытащил нож и рукоятью вперед протянул убийце.
