Кристофер Мур - На подсосе
5
Император Сан-Франциско
Два часа ночи. Обычно Император Сан-Франциско давно бы делал баиньки за мусорным контейнером, а королевская гвардия жалась бы к нему для тепла, и он бы храпел, как бульдозер с насморком. Но сегодня его подвела щедрость раба «старбаксовой» пены с Юнион-сквер — тот внес щедрую лепту в дело королевского комфорта: одарил Его Величество ведерком «мокаччино с праздничными специями», — и посему Император и два его спутника мотались неупокоенные в сей небожеский час по практически пустынной Маркет-стрит и дожидались завтрака.
— Это как крэк с корицей, — рек Император. Больше всего он напоминал не человека, а ходячий отопительный котел, шаркающий локомотив из плоти и крови в шерстяном пальто. Лицо его напряженно пылало в обрамлении серой бури волос и бороды — такие можно отыскать лишь у богов и безумцев.
Фуфел, меньший королевский гвардеец — бостонский терьер, — фыркнул и мотнул головой. Густой кофейный бульон и он отведал — и теперь готов был надрать задницу любому грызуну или сэндвичу с пастрами, что перейдут ему дорогу. Лазарь же — обычно более спокойный боец, золотистый ретривер, — скакал и подпрыгивал под боком у Императора, словно означенный бок вот-вот прольется дождем из уток. Кошмар этот у ретриверов никогда не проходит.
— Умерьте пыл, господа, — отчитал их Император. — Воспользуемся ж сей злосчастной нашей бдительностью и хорошенько исследуем град менее неистовый, нежели он представляется взорам нашим днем, — и поймем, где может пригодиться наша служба. — Император полагал, что первым долгом любого вождя должно быть служение слабейшим его подданным, и посему тщательно следил за городом вокруг: не завалился бы кто в какую-нибудь трещину и не потерялся бы там. Он явно был псих. — Спокойствие, добрые мои гвардейцы.
Но спокойствие никак не наступало. В воздухе висел густой кошачий аромат, а гвардия явно перебрала с явой. Лазарь разок гавкнул и ринулся вперед по тротуару, за ним по пятам — его пучеглазый собрат по оружию, и эта пара обрушилась на темную фигуру, что лежала, съежившись вокруг картонной таблички в скверике у Бэттери-стрит — прямо под массивной бронзовой статуей, изображавшей четверых мускулистых мужчин, работающих на штамповочном прессе. Императору всегда казалось, что это четыре парня домогаются скрепкосшивателя.
Фуфел и Лазарь обнюхали человека под памятником — они были убеждены, что где-то в своих лохмотьях он прячет кота. Когда один холодный нос наткнулся на руку, Император увидел, что бродяга шевельнулся, и вздохнул с облегчением. Присмотревшись, он признал в человеке Уильяма с Огромным Котом. Знакомство их было только шапочным — из-за расовой напряженности между собачьими и кошачьими их спутниками в настоящую дружбу оно так и не переросло.
Император встал на колени на картонку бродяги и потряс его за плечо.
— Уильям, просыпайся. — Тот застонал, из кармана его пальто выскользнула пустая бутылка «Джонни Уокера — Черной этикетки». — Упился вусмерть, должно быть, — произнес Император, — но, по счастью, жив.
Фуфел хныкнул. Где же кот?
Император подпер Уильяма о бетонный постамент памятника. Уильям замычал.
— Его нету. Нету. Нету. Нету.
Император подобрал бутылку из-под скотча и понюхал горлышко. Да, скотч в ней был совсем недавно.
— Уильям, она была полная?
Тот схватил с тротуара свой картонный знак и прислонил к своим коленям.
— Нету, — произнес он. На табличке было написано: «Я БЕДЕН, А КТО-ТО СПЕР МОЕГО ОГРОМНОГО КОТА».
— Мои глубочайшие соболезнования, — сказал Император. Он собирался уточнить у Уильяма, как ему удалось добыть квинту скотча высшего качества, но тут услышал долгий кошачий вой — он эхом разнесся по улице. Император поднял голову — к ним приближался огромный бритый кот в красном свитере. Фуфела и Лазаря вовремя удалось поймать за шкирки, и они на кота не кинулись. Император оттащил их от Уильяма. Огромный кот запрыгнул хозяину на колени, и пара слилась в пьяных объятьях по полной программе — с большим количеством мурчания, детского лепета и слюней. Хватило, чтобы Императора от такого зрелища слегка замутило.
Отвернуться пришлось даже королевской гвардии — бойцы инстинктивно осознали, что за лицезрение сентиментального и бритого огромного кота в красном свитере им вряд ли прибавят жалованье. Песьего протокола для таких случаев просто не существовало, и гвардейцы принялись нарезать круги по тротуару, словно бы в поисках хорошего места, где можно притвориться спящими.
— Уильям, мне сдается, кто-то побрил твоего кота, — сказал Император.
— Этот кто-то, видимо, — я. — Из-за угла памятника вывернул Томми Флад, чем напугал всех до ватных коленей. Из-за того же угла высунулась бледная изящная рука, схватила Томми за воротник и дернула, как тряпичную куклу.
— Томми? — успел крикнуть Император. Его Императорская Величина обошла бетонный надолб искусства, а Фуфел и Лазарь кинулись по улице к набережной, словно только что заметили, как туда поскакал особо привлекательный стейк из филейной вырезки, и происшествие это нуждается в тщательном расследовании. За углом Император обнаружил своего друга, писателя Ч. Томаса Флада — его крепкой хваткой держала его же подруга Джоди Страуд, вампирша. Одной рукой зажимала ему рот, а костяшками другой в педагогических целях неистово втирала ему в голову здравый смысл. При всяком акценте из головы раздавался глухой стук, а Томми испускал приглушенные крики.
— Джоди, я должен настоять, чтоб вы этого молодого человека выпустили из рук, — настоял Император.
Она повиновалась. Томми вывернулся.
— Ай! — сказал он в полный голос, потирая макушку.
— Извини, — произнесла Джоди. — Не справилась с собой.
— Мне показалось, вы собирались покинуть город с тем извергом, — сказал Император. Вместе с королевскими гончими и бригадой грузчиков из «Безопасного способа» он участвовал в битве со старым вампиром, имевшей место на акватории Яхт-клуба имени Святого Франциска.
— Ну-у… да, само собой. Он уже уехал, а я собираюсь его догнать в дороге, — ответила Джоди. — Я же обещала инспектору Ривере. Но перед отъездом мне хотелось убедиться, что с Томми все будет хорошо.
Императору Джоди нравилась, и он был несколько разочарован, когда выяснилось, что она — изверг-кровосос. Что ее не портило — она по-прежнему оставалась очень приятной девушкой, всегда щедро одаривала гвардию гостинцами, хотя у Фуфела при ней всякий раз начинался припадок тявканья.
— Что ж, мне кажется, этого будет довольно, — рек Император. — Судя по всему, нашему юному писателю не повредит присмотр взрослых, прежде чем его можно будет выпускать в Город.
— Эй, да нормально у меня все, — сказал Томми.
— Ты побрил кота, — педантично отметил Император, вздев неукротимую свою бровь, похожую на серую белку с ирокезом.
— Я… э-э, мы его проверяли. Хотели убедиться, может, мне кота стоит завести после того, как Джоди уедет. — Он посмотрел на подругу, и та бодро закивала, пошире распахнув глаза и стараясь в то же время выглядеть очень искренней. — А… а… — продолжал меж тем Томми, — а я как раз жевал резинку, понимаете, ну, такую, из которой здоровенные пузыри надуваются, ну и… в общем, короче говоря, я и понять ничего не успел, а Чет кинулся на один такой пузырь и весь в нем перемазался.
Джоди перестала кивать и немо воззрилась на него.
— И ты его побрил, — закончил Император.
Теперь уж Томми настал черед кивать и смотреться очень искренне.
— К сожалению.
Джоди опять закивала.
— К сожалению, — эхом повторила она.
— Понимаю, — рек Император. Выглядели они и впрямь очень искренне. — Ну а свитер — это с вашей стороны заботливо.
— Я придумала, — сказала Джоди. — Знаете, чтоб не простудился. На самом деле свитер — мой. Томми его постирал и сунул в сушилку, поэтому мне он теперь маловат.
— И не думайте, что кота таких размеров легко одеть в свитер, — сказал Томми. — Это как клубок колючей проволоки наряжать. Я весь порван на тряпки. — И он закатал рукав — показать, как именно. Рука ни в малейшей степени тряпки не напоминала, разве что была чересчур бледна.
— Что ж, ты отлично постарался, — сказал Император и попятился. — Мы с гвардией тогда, пожалуй, пойдем.
— Вам с бойцами что-нибудь нужно, Ваше Величество? — спросила Джоди.
— Нет-нет, нам сегодня вечером очень повезло. Просто исключительно повезло, можно сказать.
— Ну тогда удачи, — сказала Джоди.
Император задним ходом вырулил за угол и двинулся по улице вслед за гвардией. «Она может быть обманчиво приятна для кровопийцы и посланца зла», — думал он на ходу.
Фуфел и Лазарь в четырех кварталах от него почти совсем скрылись из виду. Они все поняли, мерзавцы. Императора тошнило от себя — он оставил Уильяма на милость извергов. Нипочем не угадаешь, что они могут сделать, эта парочка, но у Императора по позвоночнику бегали мурашки, и повернуть назад он просто не мог. А может, бедного Уильяма и не тронут. В конце концов, при жизни они были славными детками, что один, что вторая. И даже в нынешнем своем состоянии Джоди являла некоторое милосердие — Томми обратила только сейчас, а не раньше. Император же отвечал за весь Город, и бремени этой ответственности с себя ни на миг не слагал.
