Инволюция (СИ) - Кауф А.

— С какой стати мы доулжны слушать мигранта из Угоульных Крыльев?

Сделав два больших шага, девушка подходит вплотную к своре ребят. Не давая «капитану» отступить, она хватает его за левую руку, сжимающую увесистый камень. Укол боли от впившихся костлявых пальцев Агаты заставляет разжать ладонь и выпустить оружие.

— С той, что я сломаю всей вашей бандитской своре поочередно руки. Знаешь, зачем? Чтобы посмотреть, как они неправильно срастаются. Ты знал, что, когда выворачиваешь пальцы вот так, то они становятся похожи на веточки деревьев?

Главарь беспомощно вертится, бросая умоляющие взгляды на друзей. Но те ожидаемо лишь отступают назад. Перепуганные кровожадными намерениями Агаты, они уже не чувствуют былой силы. Особенно, когда их лидер захвачен в плен. «Примитивнейшая шайка. Бросят этого паренька и даже не оглянутся», — ухмыляется про себя Агата.

— Этот Криворотый, которого вы так ненавидите, спас мою жизнь и помог вернуть потерянную руку. У него доброе сердце, но манеры никуда не годятся. Он не знает, как правильно себя вести, поэтому и совершает подобные поступки. Скажите спасибо Деливеренсу. Этот напыщенный хрыч даже и не думал заниматься воспитанием собственного отпрыска. Не вина Терри, что он вырос таким. И не вам его осуждать.

Покопавшись свободной рукой в кармане, Агата извлекает пачку карт.

— Считай это компенсацией, — вся колода перемещается в ладонь к притихшему мальчику. — Разделишь её между своими дружками. А теперь брысь! — Агат разжимает руку, освобождая парня. — Ещё раз увижу, как пристаёте к Терри — прокляну род на пять поколений вперед. Ну! Пошёл!

Прижимая к груди заветные карточки, мальчик даёт знак идти за ним. Кто—то всё же решает возмутиться— «вот так просто ему всё с рук сойдёт». Однако лидер для того и нужен, чтобы раздавать пинки всем недовольным. Свора ребятишек, не переставая оглядываться и перешёптываться, скрывается из виду. Только тогда Агата даёт себе немного свободы. Выпрямленная по—армейские спина сгорбливается, ослабевшие руки принимаются тереть лицо.

— А… ага… — слабый голос за спиной напоминает, что кое—кому всё ещё нужна помощь.

Ещё немного постояв и придя в себя, Агата разворачивается к Терри. Ей многое у него нужно спросить и ещё больше сказать. Но, видимо, не сегодня. Подтянув колени к груди, ребёнок лежит, свернувшись на каменной мостовой. Косички в волосах распустились, собравшись в старое доброе «гнездо». Отросшие локоны стелются, спадают на лицо, скрывая уродливые черты, лишь чтобы потом утонуть в небольшой красной струйке, вытекающей изо лба.

Томные гудки обрывают едва начавшийся разговор. Кожух чехла захлопывается. Практически невредимый за долгие годы службы телефон ложится рядом с распухшей от обилия документов папкой. На ней поблескивает свеженький гриф «РАЗГЛАШЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ», а также более мелкий штамп «КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ. ВСКРЫТИЕ ПОСТОРОННИМИ ЛИЦАМИ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО». Однако миссис МакГрегори даже не удостаивает их взглядом. Настороженно перелистывая страницы сплошного текста, она вчитывается в каждую букву сокровенной информации. Случившийся скандал касался её ничуть не меньше, чем его зачинщика. Чёрные мешки с теми, за кем не явились убитые горем родственники, принесли ей славу в узкоспециализированных кругах, занимающихся не самой законной деятельностью. Ночью она Торговка Трупами. Днём — мать единственной дочери, жена и опытнейший судмедэксперт миссис МакГрегори.

Захлопнув папку, женщина устало поднимает голову. Когда у неё был последний полноценный сон, не прерываемый на бесконечные звонки прессы и взволнованных адвокатов? И всё из—за безумных проектов дочери. Поганка Рошель Валери не раз сравнивала её с монстрами в лаборатории: «Эти твари — копия своего создателя».

Мечущийся в тревоге взгляд останавливается на фото в рамочке. Вся семья МакГрегори сидит на бортике фонтана. Сзади — Версальский Дворец. Она, ещё совсем молодая, в красном клетчатом костюме; Джеймс со своей фирменной улыбкой от уха до уха, девятилетняя малышка Агата, прижимающая к себе кота породы шотландской вислоухой. Могла ли миссис МакГрегори хотя бы предположить, какое будущее изберёт её дочь?

Дарвин. Агата достала его плачущим и замёрзшим из мусорного контейнера. Спрятав под куртку, она со всех ног побежала в ближайшую ветеринарную клинику. Затем долго выкармливала, ухаживала и тратила карманные деньги только на самый лучший корм. Дарвин повидал множество приключений: выпадал из окна, ездил в разные страны, участвовал в выставках и даже дрался с антикварным торшером, купленным на закрытом аукционе. Невозмутимо спокойный внешне, он умел находить приключение на свой мохнатый зад не хуже хозяйки. Миссис МакГрегори данного увлечения не разделяла, но и не препятствовала. Особенно когда этот шерстяной урчащий генератор тепла забирался на колени в поисках ласки.

Он умер у Агаты на руках. Свои последние дни Дарвин жил в ветклинике. Как и у любого существа, под старость у него накопилось достаточно болезней, медленно пожирающих изнутри. В последние часы жизни его верная подруга не отходила ни на шаг, ловя каждый вдох и со слезами умоляя не уходить.

Дарвин поселился в их сердцах навсегда. С его уходом дома стало пусто и тихо. Когда Агате становилось особенно тоскливо, она запиралась на кухне и убирала с пола коврик. Под ним скрывался единственный сохранившийся след четвероного бедокура. Как—то раз во время ремонта Джеймс опрокинул ведро с краской. Пока он носился по дому с криками «Càite a bheil am mop⁈ 8», к месту событий прибыл главный массовик—затейник—Дарвин. Сидя на коленях, Агата ласково поглаживала отпечатки вымазанных в краске лап. Дрожащий голос рассказывал о наболевшем. Капля за каплей падали на пол, а отчаянный взгляд искал того, кого больше нет рядом.

«Почему?»

Миссис МакГрегори закрывает глаза.

«Почему он умер, мам?»

Что она ей ответила тогда? Ах, да. Кажется, что-то вроде:

«Дарвин был уже очень стар, Агата. Никто не вечен. Однажды придёт и наш с отцом черёд. С этим просто нужно смириться и жить дальше. Что толку в слезах, если это всё равно должно было когда—то случиться. Смерть не делает поблажек».

Поддержка из неё ещё хуже, чем собеседник. Хотя ей и вправду верилось, что это должно было помочь. Дочь никогда не стала бы убиваться из—за бессмысленных вещей. Скорбь о друге, которому уже давно пора было отправляться в кошачий рай, определённо относилась к одной из них.

«В таком случае я уничтожу её. Я уничтожу смерть! Она заплатит за тысячи лет боли и страданий. Дарвин не сгинет в вечность. Я клянусь…»

Миссис МакГрегори не приняла эти слова всерьез. Лишь со временем, взглянув в изменившееся лицо дочери, она поняла, как глубоко ошибалась. Некогда живой взгляд окаменел, пропитавшись равнодушием. Поджатые в немом протесте губы. Безучастный голос.

«Ты права. В эмоциях нет никакого смысла. Они лишь мешают достижения цели. Спасибо, мама».

Открыв глаза, женщина берёт в руки телефон. В галерее есть папка «Семья». От немногочисленных фото дочери так и тянет холодом. Мёртвый взгляд. Опущенные уголки губ. Она больше никогда не улыбалась. Да и смеха давно не слышали стены их дома. Принесённая клятва изменила Агату, а слова самого близкого человека раз и навсегда убили в ней то, что называлось «человечностью». Эти ли плоды жаждала пожинать мать?

Миссис МакГрегори устало откидывается в кресле. Подрагивающая рука неуверенно тянется к шторе. За окном моросит дождь. Сырой туман окутывает хмурый город с его бледными прохожими. Из домашнего кабинета можно увидеть небольшой дворик. Выкупленная у соседей территория была переоборудована под детскую площадку. Здесь Агата обожала проводить большую часть свободного времени. Учила ноты, экспериментировала с реагентами, украденными из лаборатории матери, и проводила операции на игрушках. Тут же был захоронен её первый труп.