Инволюция (СИ) - Кауф А.

Только Агата не учла одну деталь.

Женщине приходится прикрыть рот рукой, подавляя приступ тошноты. Мутный взгляд оглядывает лестницу. В сумраке дома колышутся тени. Кажется, вот—вот из них выползет отвратительное сгорбленное существо, таща в зубастой пасти своего лучшего друга. Шатаясь, миссис МакГрегори кое—как спускается в прихожую. Дурнота уходит, а вот безумные образы всё также пляшут перед глазами. Препарат не тестировался на людях. Только на крысах (универсальных расходниках в любой уважающей себя лаборатории) и кошачьих, чья переносимость трансформаций в разы превышала других. Когда рассудок Агаты пришёл в норму, она уже успела разнести добрую часть цеха и серьёзно ранить Уильяма. Миссис МакГрегори никогда не забудет страх, который испытала в тот момент, когда ей всё же удалось вырваться с допроса и прибежать в лабораторию дочери, и то, что довелось увидеть там после.

Обратная трансформация переломала Агате все кости. Мечась по комнате, она билась о стены, вопила и звала на помощь. Вся её сущность, будто обезумевшая, пыталась избавиться от введённого препарата. Внутренние органы отхаркивались по частям. Мышцы лопались, будто пузыри. Плоть слезала кусками и тут же отрастала заново. Каждая клеточка была вынуждена перестраиваться обратно. Природа не прощает нарушения своих законов. Но Агате повезло. В тот день, ползая по полу и захлёбываясь в крови, она родилась во второй раз.

Мягкое шуршание дождя успокаивает всколыхнувшийся разум. Женщина поплотнее застёгивает пальто и достаёт розовый в горошек зонт. Подарок Агаты — она привезла его из Праги. Первая и единственная поездка за границу из жизни Агаты, на которой ей не вручили награду за выдающиеся достижения и вклад в науку. Миссис МакГрегори задумчиво крутит его в руках. С какой стороны не посмотри — ситуация безвыигрышная. Они лишь оттягивают неизбежное. Но чему научила её дочь, так это тому, что никогда нельзя сдаваться. Даже когда против тебя сами силы природы и мирового порядка. Спасательный путь найдётся всегда. Вопрос лишь в том, готов ли ты ступить на него.

Выскользнув через чёрный вход, женщина теряется среди петляющих улочек угрюмого города. Дела не будут ждать вечно. Она приложит все усилия, чтобы спасти если не дело Агаты, то хотя бы её саму. Ради блага и без того треснувшего рассудка дочери о некоторых обстоятельствах ситуации лучше умолчать, а о чём—то так и вообще солгать. Правда обязательно вскроется, но она, а не дочь, к тому времени уже будет сидеть за решёткой. Как известно, в тюрьмах стены плотные. Миссис МакГрегори верит в это. Истошный крик отчаянья за сотни тысяч миль не дойдет до сердца матери. А так и не произнесённая фраза «Прости, дочь. У меня не было выбора. Мне пришлось» повиснет в безответной тишине, навсегда оставшись неподъёмным камнем на сердце.

Глава 16

Звук захлопывающихся дверей эхом разлетается по пустеющим улочкам. Стараясь лишний раз не встречаться взглядом со странной парочкой, люди испуганно зашторивают окна и спешно запирают двери.

— Эй! Нам нужна помощь, — Агата подбегает к мужчине в переулке. Тот отшатывается, кривя лицо омерзительными гримасами страха. — У ребёнка открытая травма головы. Где у вас здесь больница?

Прохожий ничего не отвечает, стремительно ускоряя шаг. Тогда Агата переключается на немногочисленных оставшихся на улице людей. Но стоит ей окликнуть кого—то, как те стараются побыстрее скрыться из глаз. Брезгливо отворачиваются. Без объяснений. В полной тишине. Будто Агата и Терри — воплощение несчастья, способного проклясть любого, кто заговорит или посмотрит на них. Запершись за стенами домов, они беззвучно молятся, не смея поднять глаза к окну или убрать ладони от ушей.

— Не пытайся до них достучаться, — протягивает слабый голос у уха. Отяжелевшая голова привалилась к плечу. Мутный взгляд скользит по расплывающимся домам. Пучина темноты ещё никогда не казалась Терри такой манящей. — Бессмысленно пытаться вложить в головы этих идиотов леальность. Это лишь больше их пугает и злит.

Агата не отвечает. Тяжело одновременно окликать перепуганных прохожих и тащить на спине Терри. Каждых шаг даётся с трудом. Большую часть жизни Агата прожила в умеренном ритме за рабочим столом. Она полагала, что ей никогда не придётся ходить на длинные дистанции, испытывая свою выносливость. Страшно представить, как бы она «транспортировала» Терри, если бы не частые велопрогулки с Уиллом и внезапно открывшаяся страсть к плаванью.

«Вы вступаете на улицу Роз» —горделиво гласит указатель на доме. Одно лишь название вызывает у Агаты ассоциации с бесстыдно—гордыми людьми, обедающими позолоченными приборами. Таунхаусы сменяются помпезными домиками с просторными розариями. Гроздья набухших бутонов покачиваются в прохладном сумраке садящегося солнца. Ухоженные кусты шеренгой тянутся вдоль дороги, протягивая лозы сквозь роскошные кованые заборчики. Дамы в фартуках деловито пощёлкивают миниатюрными секаторами. Завидев парочку, они подбирают бурые от грязи подолы платьев и, схватив детишек, спешно расходятся по домам. Маленькие садоводы принимаются вертеть головой, высматривая причину прерванных игр, за что получают шлепки от бледнолицых матерей.

— Не понимаю, зачем люди вылащивают цветы, — медленно ворочая слова, изрекает Терри. Ниточки слюны скатываются с его подбородка, пропитывая шерстяной кардиган. — Толку от них никакого.

— Красиво, — задыхаясь, выпаливает Агата. До мокрого пятна на плече ей нет особо дела. Главное, чтобы Терри оставался в сознании.

— Пф-ф. Тоже мне, достоинство. Вот овощи —совсем длугое дело. Из них еду плиготовить можно. Запасы на зиму. А от цветов какая польза? Ухаживать долго. Только солвёшь — завянут. И запашок отвлатительный. Багульник и тот лучше воняет. Вообще… что-то мне не по себе от этого запаха. Голова гудит. Тошнит. Ага-а-а, может мы на минутку…

Терри не договаривает. Тело обмякает, всем весом наваливаясь на Агату. Вмиг потеряв равновесие, она заваливается на брусчатку, чудом не уронив живой груз. Маленькому зверёнышу изрядно досталось от ребят. После их ухода он не смог даже подняться на ноги. Натужно сплёвывая кровь на брусчатку, Терри кое—как отговорил Агату от похода к Бэзилу. Сказав, что «сталый хлыч» его особенно недолюбливает, он попросил уйти подальше от Площади Пяти Столпов. Агата понимала его желание. Терри явно успел насолить не только своре ребятишек, но и куда более взрослым и опасным жителям города. Унести ноги необходимо было в кратчайшие сроки. Потому, выбрав одну из улочек наугад, она взвалила на спину Терри и, шатаясь, побрела вперёд. Малыш держался в сознании до последнего. Решающий удар пришёлся от плотного воздуха, забившего нос тошнотворной сладостью.

Агата бережно перекладывает Терри на брусчатку. Небольшой отдых ей не повредит. Руки и ноги едва поднимаются. Спину ломит. Такое ощущение, будто ей лет шестьдесят, и она вот-вот развалится на части. Мешанина розовых и красных оттенков смазывает картинку, будто бельмо на глазу. Агата чувствует, как голову сдавливает невидимыми тисками. В карнавале ядовитых красок она вполне может стать следующей. «Нужно убираться отсюда. И поскорее».

Сгущающиеся сумерки прорезает звук хлопающих крыльев. Пепельный ворон с бежевым тельцем садится на почтовый ящик неподалёку. Его маленькие глазки темно—синего оттенка выжидающе следят за Агатой, но она не торопится прогонять птицу. За всё время, проведённое с Мор, она так и не увидела ни одного серого слугу. Значит, это не её проделки? Слова нечто на болоте можно трактовать по—разному. Вдруг она услышала предупреждение не корректно? Очевидно одно — в Ливингстон Бэй ничего не происходит просто так. У всякого явления есть причина и следствие. Этот ворон здесь тоже неспроста.

— Что тебе нужно?

Каркающий крик звучит куда более хрипло и неумело, чем у смоляных воронов Мор. Птица пролетает несколько метров и садится на брошенную в спешке лейку.