Мишель Ходкин - Неподобающая Мара Дайер
— Да ты не шутишь, Марджи. Ну и воняет, должно быть, там! А теперь Боб расскажет о погоде.
Рука моя дрожала, когда я подняла пульт и выключила телевизор. Я встала, покачиваясь — ноги были словно чужими, — и добралась до раковины на кухне, чтобы попить воды. Вытащив чашку из буфета, я поставила ее на стол. Мысли мои кружились.
Место, которое показали по телевизору, казалось не в точности тем же самым.
Но я была там посреди ночи; наверняка при свете дня оно выглядит по-другому.
Но, может быть, это было совершенно иное место. А если то же самое, может, что-то отравило там воду.
А может, меня вообще там не было.
Я наполнила водой пластиковую чашку и поднесла ее к губам. И нечаянно заметила свое отражение в темном кухонном окне.
Я выглядела как тень незнакомца.
Со мной что-то происходило.
Я поднесла чашку к темному стеклу и наблюдала, как мое отражение смазывается.
47
ПРЕЖДЕ
На следующий день я проснулась на скелетообразной кровати «Тамерлана», психиатрической лечебницы штата. Подо мной был разорванный в клочья грязный матрац. Рама кровати застонала, когда я шевельнулась и осмотрела себя. Я была одета в черное. Кто-то поцеловал меня сзади в шею. Я круто обернулась.
Это был Джуд. Он улыбнулся, и рука его скользнула вокруг моей талии — он притянул меня ближе.
— Брось, Джуд. Не здесь.
Я пригнулась, ускользнув от его руки, и встала. Споткнулась об обломки и изоляцию на полу.
Джуд последовал за мной и прижал меня спиной к стене.
— Ш-ш, просто расслабься, — сказал он, подняв руку к моей щеке, а потом к губам.
Я отвернула голову. Его дыхание на моей шее было горячим.
— Я не хочу заниматься этим сейчас, — хрипло сказала я.
Где Рэчел? И Клэр?
— Ты никогда не хочешь этим заниматься, — пробормотал он у моей шеи.
— Может, потому, что ты занимаешься этим так скверно.
Как только эти слова слетели с моих губ, в животе у меня все сжалось.
Джуд не шевельнулся. Я бросила быстрый взгляд на его лицо: глаза его были пустыми. Безжизненными. А потом он улыбнулся, но в его улыбке не было тепла.
— Может, потому, что ты любишь дразниться, — сказал он, и улыбка его поблекла.
Мне нужно было уйти. Немедленно.
Я попыталась вырваться и толкнула его ладонями в грудь. Он толкнул меня в ответ. Больно толкнул.
Почему это происходит? За минувшие два месяца я выяснила, что у Джуда случаются поганые моменты, когда он качает права, становится несносным, испорченным — типичная ерунда альфа-самца. Но это? Это был совершенно новый уровень порочности. Это было…
Джуд всем весом прижал меня к пыльной, осыпающейся стене, прервав ход моих мыслей. Я почувствовала, как каждый волосок на моей шее встал дыбом, и взвесила все сокращающиеся варианты.
Я могла завопить. Рэчел и Клэр, возможно, достаточно близко, чтобы меня услышать… А возможно, и нет. Если они далеко… Что ж. Тогда все будет еще поганей.
Я могла его ударить. Наверное, это будет глупо, поскольку я видела, как Джуд выжимал лежа вдвое больше моего веса.
Я могла вообще ничего не делать. Рано или поздно Рэчел начнет меня искать.
Третий вариант казался самым многообещающим. Я обмякла. Джуду было плевать. Он прижал меня еще сильней, и мне пришлось бороться с истерией, водоворотом крутящейся в горле.
Это было неправильно, неправильно, неправильно, неправильно, неправильно.
Джуд с сокрушающей силой прижался губами к моим губам. Он задыхался, и сила эта еще больше вдавила меня в стену, так что вокруг закружились облачка пыли. Меня затошнило.
— Нет, — прошептала я.
Мой голос прозвучал словно издалека.
Джуд не ответил. Его лапающие руки были грубыми и неуклюжими под моим пальто, под свитером, под рубашками. Холод его кожи, когда он прижался к моему животу, заставил меня задохнуться.
Джуд хохотнул, услышав это, и его смех зажег во мне холодную и все нарастающую ярость. Мне хотелось его убить. Я надеялась, что смогу. Я оторвала одну его руку от себя с силой, которую даже в себе не подозревала. Он тут же заменил ее второй ладонью, и, не думая, я размахнулась и ударила его.
У меня даже не было возможности заметить резкую боль в руке: прежде я почувствовала горящий след на лице. На лице. Джуд ударил так быстро и так свирепо, что у меня как будто ушли минуты — или часы, — чтобы осознать, что он ответил ударом на удар. Мои глаза словно выпали из глазниц. Боль укусила меня изнутри, и все мое существо стало горячим от нее.
С трясущимися конечностями, плача (я плакала?), я начала оседать. Джуд вздернул меня вверх и пригвоздил к стене, запер, как в ловушке. Я так неистово дрожала, что под моими руками и ногами стали подаваться кусочки стены. Джуд провел языком по моей щеке, и я содрогнулась.
А потом прозвенел голос Клэр, прорезав наэлектризованную тишину:
— Мара?
Джуд слегка подался назад, всего лишь слегка, но мои ноги не двигались. Щеки были холодными и щипали от слез и его слюны, которые я не могла стереть. Я дышала неровно и молча всхлипывала. Я злилась на себя за то, что не знала раньше, какой лживый незнакомец стоял рядом со мной. И злилась на него за то, что он так хорошо маскировался, за то, что одурачил меня, запер меня, раздавил меня. Я почувствовала, как что-то тянет мой рассудок вниз, угрожая меня свалить.
Меня вернул к действительности звук шагов в нескольких футах от нас. Клэр снова позвала меня по имени по другую сторону дверного проема. Я не видела ее, но вцепилась в ее голос, пытаясь стряхнуть выводящую из себя беспомощность и бессилие, сжавшие мое горло и налившие мои ноги свинцом.
Луч фонарика Клэр затанцевал по комнате и в конце концов остановился на Джуде, когда тот вышел из-за стены, подняв крошечные облачка пыли.
— Привет, — сказала Клэр.
— Приветик, — ответил Джуд со спокойной, ровной улыбкой. Она была куда более пугающей, чем его ярость. — Где Рэчел?
— Ищет комнату с грифельной доской, чтобы добавить к списку наши имена, — спокойно сказала Клэр. — Она хотела, чтобы я вернулась и убедилась, что вы, ребята, не заблудились.
— Мы в порядке, — ответил Джуд и просиял, продемонстрировав свои всеамериканские ямочки на щеках.
Он подмигнул Клэр.
Вопящее во мне неистовство вырвалось лишь слабым, жалким шепотом:
— Не уходи.
Джуд жестко уставился мне в лицо, глаза его отражали чистейший гнев. Он не дал мне шанса снова заговорить и опять повернулся к Клэр. Ухмыльнулся и закатил глаза.
— Ты же знаешь Мару, — сказал он. — Она немножко психует. Я отвлекаю ее от этого.
— А, — сказала Клэр и негромко засмеялась. — Веселитесь, детки.
Я услышала звук ее удаляющихся шагов.
— Пожалуйста, — сказала я, на этот раз чуть громче.
Я услышала, как шаги на мгновение замерли — на одно короткое, обнадеживающее мгновение, — прежде чем зазвучали снова. И затихли, превратившись в ничто.
Джуд вернулся. Его мясистая рука толкнула меня в грудь, впечатав в стену.
— Заткнись, — сказал он и одним грубым движением расстегнул мое пальто.
Другим движением расстегнул фуфайку. Одежда повисла на моих плечах.
— Не двигайся, — предупредил он.
Я полностью замерла, дурацким образом лишенная возможности сопротивляться. У меня стучали зубы, я вся дрожала от гнева, прижатая к стене, пока Джуд возился с пуговицей на моих джинсах, выворачивая ее из петли.
У меня в голове была лишь одна мысль, единственная, которая заползла в мой мозг, как насекомое, и била крылышками, пока я не лишилась возможности слышать что-нибудь еще, думать о чем-нибудь еще, пока все остальное не стало неважным.
«Он заслуживает смерти».
Когда Джуд расстегнул молнию на моих джинсах, разом случились три вещи. Меня позвала по имени Рэчел. Дюжина железных дверей захлопнулась с оглушительным стуком. И все стало черным.
48
Голос матери рывком привел меня в чувство.
— С днем рожденья тебя!
Она стояла рядом с моей кроватью и улыбалась, глядя на меня сверху вниз.
— Она проснулась, ребята! Входите.
Я оцепенело наблюдала, как остальные члены семьи маршируют в мою комнату, неся стопку оладий с воткнутой в нее свечой.
— С днем рожденья тебя! — пропели они.
— И еще много-много дней рождений! — добавил Джозеф, оживленно жестикулируя.
Я опустила лицо на руки и потянула себя за кожу. Я даже не помнила, как прошлой ночью отправилась спать, но вот она я, в постели. Просыпаюсь после своего сна-воспоминания ночного кошмара о психушке.
И об Эверглейдсе?
Что случилось прошлой ночью? Что случилось той ночью? Что случилось со мной? Что случилось? Что случилось?
Отец протянул ко мне тарелку. Крошечная капля воска стекла по свече и помедлила, дрожа, как одинокая слеза, прежде чем упасть на верхнюю лепешку. Я взяла тарелку и задула огонек.
