Рассказы (ЛП) - Тем Стив Резник
Рогген, штат Колорадо, расположенный рядом с межштатной автомагистралью 76 и шоссе Колорадо 73, находился в самом центре зернового хозяйства штата. "Главная улица" представляла собой грунтовую дорогу, идущую вдоль железнодорожного полотна. Несколько пустых витрин магазинов внимательно смотрели на него, но, казалось, им нечего было сказать. Тот самый заброшенный дом, который он помнил, надувал свои серые щеки, продолжая медленно разрушаться. В центре города стоял заброшенный мотель "Прери Лодж", его двери были широко распахнуты, различные предметы изношенной, переполненной мебели вытащены наружу, чтобы отсутствующие наблюдатели могли сидеть и смотреть.
Каждые несколько месяцев, когда Дэн проводил поиск в Интернете, он появлялся как "город-призрак". Ему было интересно, как к этому относятся люди, которые все еще живут здесь — а их было немного, они прятались на дальних фермах или скрывались в домах за закрытыми ставнями. Но все же они тут были.
— Вот, где это случилось, — прошептала его мать, осторожно постукивая по стеклу, словно не решаясь его потревожить. — Вот где исчез мой ребенок.
Дэн медленно остановил машину на этой задрипанной окраине города, осторожно съезжая с грунтовой дороги и следя за канавами, ямами, всем, что могло бы задержать их здесь дольше, чем нужно. Они отправились в путь гораздо позже, чем он планировал. Сначала его мать не знала, что надеть, примеряла разные наряды, беспокоясь о том, что может быть слишком обычным, что может быть "чересчур" нарядным. Дэн хотел сказать, что они ведь не собираются на похороны Кэролайн, но не стал. Его мать накрасилась слишком сильно, но когда она спросила, как она выглядит, он не захотел ей отвечать. Нахлынувшая за день печаль только усугубила ее лицо.
Потом она решила сделать бутерброды на случай, если они проголодаются, если негде будет остановиться, а здесь, конечно, так и было. Дэн старался сохранить последние капли терпение, понимая, что если они сейчас начнут спорить, то это никогда не закончится. В итоге они выехали из Денвера, когда была уже середина дня, а значит, этот визит должен был быть коротким, но ничего не поделаешь.
Как только он остановил машину, его мать вышла из нее и зашагала к рядам пшеницы, которые тянулись вдоль края дороги. Он быстро вышел из машины, не желая, чтобы она опередила его. Облака были ниже, тяжелее, просачивались на землю длинными узкими шлейфами. Он видел, как ветер надвигается издалека, как поля вдалеке начинают двигаться, словно вода в океане, все такое беспокойное, бесцельное, и к тому времени, когда возмущение достигло поля, где они стояли, ветер принес с собой звук, постоянный и настойчивый треск и гул, беспорядочно меняющийся по громкости и тону.
Ему пришло в голову, что здесь нет никого, кто мог бы наблюдать за этим полем, свидетельствовать о его присутствии в мире, удивляться его спокойствию или ярости. Несомненно, хозяева и работники поля жили на некотором расстоянии отсюда. Таков был порядок вещей в современном сельском хозяйстве: огромные площади орошались и обрабатывались машинами, и никто не следил за тем, что может происходить на полях. Все было точно так же, когда исчезла Кэролайн. Казалось, что у полей нет хозяев, они сами по себе являются властью и как-то сами по себе управляются, как какое-то древнее место.
Дэн постоянно делал визуальные заметки. Ему так и хотелось превратить их в свои типичные неловкие зарисовки, но хотя он всегда держал принадлежности для зарисовок в бардачке, он не мог заставить себя сделать это в присутствии матери. Он никогда никому не показывал свои работы, но его нетренированное выражение лица — это все, что у него было, чтобы подавить иногда набегающее беспокойство.
И вот, подобно картине Ван Гога "Пшеничное поле с воронами", Дэн увидел, как длинные угловатые тени, вырезанные на пшенице, начали подниматься со своих мест, переворачиваться, затем хлопать, поднимаясь в бурный воздух, где они стали ножевыми прорехами в ткани неба.
— Она была прямо здесь, прямо здесь. — Голос его матери был похож на старый экран, рассыпающийся на помехи. Она стояла у края поля, опустив голову, устремив взгляд на растения, словно ожидая, что из рядов что-то появится. — Мой ребенок был прямо здесь.
Пшеница была меньше трех футов в высоту, еще меньше, когда ветра ее вот так хлестали туда-сюда, — измученная текстура из блестящего и тусклого золота. В шесть лет его сестра была гораздо выше. Приседала ли она так, чтобы не было видно головы? Хватило ли ей смелости ползти в поле? Или же ее схватили, как всегда думала его мать, и потащили, сгорбив спину, когда похититель забирал ее в ряды колеблющейся пшеницы?
На поле пшеница раскрывалась и закрывалась, клубясь, время от времени открывая очаги тени, моменты темной возможности. Длинные гибкие стебли скручивались в снопы и конечности, человекоподобные формы и движущиеся реки зернистых мышц, спины и головы, созданные и размытые в меняющихся тенях, открываемых ветром. Над головой каркали вороны, издавая свои неприятные крики. Дэн не мог их видеть, но они звучали мучительно, громко.
Его мать стояла на коленях и плакала, как маленький ребенок. Ему пришлось убедить себя, что это не из-за Кэролайн. Он подошел к матери сзади и положил руку ей на плечо, убедившись, что она дрожит и плачет. Она подняла руку и положила свою на его руку, приняв его проверку за беспокойство.
Под темными облаками на горизонте забрезжил красный отблеск, и это, а также все более обтрепанные черные шлейфы, когтящие землю, заставили его вспомнить о лесных пожарах, но в этом направлении не было лесов, которые можно было бы сжечь — только небо над головой, пшеница и ветер, сдувающий все, что слишком недолговечно.
Внезапно яркое пламя озарило переднюю поверхность пшеницы, и его мать вскочила на ноги, подняв в тревоге руки. Дэн оглянулся и увидел, что фонарь на столбе позади них автоматически включился в сумерках. Его мама осторожно повернула лицо в том направлени, и куда падал пучок яркого света, и указала туда пальцем. Это казалось странным местом для уличного фонаря, но он полагал, что даже в самых маленьких городках есть хотя бы один фонарь для безопасности.
Возможно, этот свет горел во время исчезновения его сестры. Ему было всего пять лет, но в его памяти остался свет, который омыл все их лица серебром, или это был скорее голубоватый оттенок? Там были Кэролайн, он сам, их мать и тогдашний мамин ухажер. Его звали Тед, и именно из-за него они все оказались на улице. Тед сказал, что раньше работал на пшеничных полях, а мама Дэна сказала, что давно не видела пшеничных полей. Они оба выпили и импульсивно взяли Кэролайн и Дэна в ту пугающую ночную поездку в глушь.
Тед очень мало общался с Дэном, поэтому все, что Дэн помнил о нем, это то, что у него были большие черные усы и что он был довольно мускулистым — большую часть времени он ходил без рубашки. Маленький Дэнни думал, что Тед — это персонаж мультфильма, и что это даже здорово, что у них живет персонаж из мультфильма, но, как и большинство персонажей мультфильмов, Тед был немного слишком громким и немного слишком страшным, наиграно странным.
— Мне не следовало встречаться с этим Тедом. Мы все были вполне счастливы, пока не появился Тед, — бормотала рядом с ним его мать. И он знал, она не пила уже несколько лет, но, как и многие давно пьющие люди, она все еще звучала слегка пьяной большую часть времени — похоже, выпивка изменила то, как она двигала ртом.
— Прости меня сынок, это из-за Теда ты остался без сестры.
Все это были старые вещи, воспоминания, которые уже не изменить, и Дэн от них отмахнулся. Его мать всегда винила бывших мужей и бывших воздыхателей в своих ошибках, как будто она была не в состоянии сделать выбор, сделать то, что должно быть сделано. Хоть раз Дэну хотелось, чтобы она сделала то, что нужно.
Когда Дэн пришел сюда в пятнадцать лет, была середина дня, поэтому этот очень яркий свет не горел. Он не хотел быть здесь в темноте. Он не хотел оставаться здесь в темноте и сейчас.
