Александр Бруссуев - Радуга 2
На улице оставались доступные злоумышленникам велосипеды, в доме — пока еще два мертвеца. И один на яхте. Вид людей, насильственно умерщвленных, всегда действовал угнетающе. Это только румынский князь Влад Цепеш не мог садиться за стол отобедать, если рядом не разлагался на коле труп несчастного соотечественника, либо турка. За эту его патологию и прозвался он Дракулой. «Драконом», то есть. Даже будучи в тюрьме ловил мышек и сажал их на кол, чтоб потом можно было спокойно трапезничать. В России эти байки прекрасно знали с шестнадцатого века, ставили даже кукольные сценки, рассказывающие о румынском маньяке, в церковных книгах упоминали. Но не как о «вампире». Это уже Брэм Стокер расстарался.
Макс, вспомнив о Дракуле, предположил, что на запах крови и смерти с леса тоже могут прийти дикие твари. Отведав мертвой человечины, они прекрасно пожелают приняться за живую. В планы такая неприятность не входила. Поэтому майор, как мог деликатно, выволок и злобную бабку, и неизвестного дядьку с топором из дома. Рыть могилы как-то хотелось не очень, да и толку — чуть. Все равно, кому надо — вынюхают.
Он поступил проще: привязал за ноги тело и на велосипеде отволок, как мог дальше, то есть, ближе к Смоленску. И так три раза. Когда закончил, начало уже активно смеркаться. Придут «мешки» и порадуются угощению. «Прости Господи», — подумал Макс. — «Как мутант начинаю думать».
Он вернулся в дом, когда со всеми оздоровительными мерами было покончено. Раненный Борисов с вправленными и туго забинтованными костями лежал на расстеленном диване, в него с поднятого пузыря капала питательная жидкость, и он даже уже не стонал. Его жена сидела рядом в кресле, тоже умытая и причесанная, и смотрела в никуда. Саша, с кружкой чая в руке, помешивала в сковороде что-то съедобное. «Да», — подумал Макс. — «Мертвые тела были бы здесь очень неуместны».
Они с Сашей отужинали вдвоем, избитая и утомленная девушка с яхты так и заснула в кресле рядом с мужем. По ее словам Саша поняла, что чета Борисовых из города Корсакова принимала у себя на яхте каких-то знакомых своих знакомых, местного влиятельного лица с пассией. Дело было нехитрым: провести из одного места в другое, очень уединенное, ну и обратно после ночевки. Так уж сложились обстоятельства, что пришлая девушка осталась на несколько секунд у руля, а ее ухажер с Борисовыми — внутри кокпита. Этих мгновений хватило на то, чтобы яхта резко дала дифферент на корму, и с ужасным треском помчалась куда-то вниз. После жесточайшего удара вся действительность потерялась, а когда объявилась вновь, то перестала походить на реальность, скорее — на кошмар. Мужчины были все в крови, переломанные, как после попадания в камнедробилку. Жена Борисова сохранилась немного лучше, без сломанных и вывихнутых костей. Она предприняла попытку выбраться наружу, но былой пассажир решительно этому воспротивился. Вообще, он повел себя очень неестественно: пуская кровавые пузыри, объявил, что виноваты во всем Борисовы, будет их судить и лишит всех гражданских прав и льгот. От любой помощи он отказался, заявив, что раз все равно умирает, то убьет всех вокруг себя. У яхтсменов так не принято, поэтому девушка с помощью багра ускорила процесс прощания с жизнью непонятного ей человека, выбралась сама и вытащила мужа. Перевязала его наспех и обнаружила поблизости вполне правильный для суши дом, куда и донесла своего супруга. Но обнаруженные в жилище люди оказались тоже очень непростыми в общении. Мужчине не позволял предложить свою помощь топор в спине, а женщине, скорее — бабке, нужны были деньги. Плата за номер, за кушетку, за еду и гостеприимство, за время и еще что-то. Обещаниям старуха не верила, только наличные. Поэтому она взяла Борисова в заложники, в то же самое время, не позволяя его жене сходить в яхту за платежными средствами. Такие вот нравы и обычаи царят нынче в обществе.
Макс, обыскав все гостевое хозяйство, пришел к выводу, что людей здесь больше нет, оружия тоже, зато есть еда, выпивка и даже пиво, а также целый арсенал медикаментов. Борисовым ничего не остается, как принять хозяйство и жить. Если, конечно, муж придет в себя. Но яхтсмены — люди крепкие, а главное — психологически подготовленные на борьбу с трудностями. Предугадать, откуда следует ждать подвоха в нынешних условиях невозможно. Но если с уверенностью сказать, что источником угроз будут являться люди и нелюди — то стопроцентное попадание. Люди — по определению, нелюди — в таких лесах не может не быть хищников, и рано или поздно они начнут на человека охотиться. А также не стоит недооценивать некий переменный фактор — природные явления.
Макс рассуждал, и Саша с ним соглашалась. Макс, раздобыв Martel из гостиничных запасов, открывал все больше и больше истин, даже поражаясь себе и своей прозорливости. И вместо того, чтобы организоваться на ночное дежурство, самым банальным образом заснул в занесенном внутрь шезлонге.
Саша не мешала ему до утра, проговорив некоторое время с пробудившейся Борисовой, дав ей все необходимые ЦУ. А потом тоже отдыхала, не позабыв перед этим проверить надежность дверных запоров и замков.
К утру от трупов людей, вывезенных Максом, не осталось и следа. Но на спокойном сне постояльцев лесного гостевого дома это никак не отразилось. Не самый пьющий в мире майор похмельем не страдал, только легкой депрессией. Да и чуть перебрал он с коньяком по той простой причине, что еще никогда в жизни не доводилось ему возиться с мертвецами так долго. Командировка на Кавказ не в счет (об этом в «Радуге 1»).
Они с Сашей оседлали своих двухколесных коней с самого утра. Предполагалось, что ехать придется еще довольно долго. Конечно, если бы они двигались со скоростью сорок километров в час, то за шестьдесят одну минуту добрались бы до конечной точки. Но, ни состояние велосипедов, ни физическая подготовка не соответствовали чемпионским навыкам.
Их провожала только Борисова, настоявшая на дополнительной поклаже в размере пяти бутылок Martel. Больше все равно не было, а тащить с собою водку было как-то некультурно. Макс не стал возражать, да и Саша тоже. Борисов мог подать протест, но он впервые за несколько дней задышал ровно, тем самым давая понять своей заботливой и умелой жене, что умирать не собирается.
Саша все не могла взять в толк, куда они направляются, но Макс, видимо считавший, что и так все ясно, молчал и крутил педали, как на летней загородной прогулке. Когда-то в самом начале пути он обронил что-то, типа «подальше от воздушных эшелонов и коридоров», но к чему это могло относиться? Да ни к чему.
Однако когда они миновали старый свернутый ржавый шлагбаум, и лес внезапно расступился во все стороны, искра догадки мелькнула у Саши в голове. Вспыхнула и сразу потухла, потому как здравый смысл может убить не только неожиданные предположения, но и вполне зрелые гипотезы.
Это был, вне всякого сомнения, старый заброшенный аэродром. Скорее всего — военный. Но если бы здесь хранился какой-нибудь действующий самолет, пусть даже чешского производства, то соответствующей взлетной полосы в зоне видимости не было. В самом деле, не вертикального же он взлета! И вертолетов поблизости — ни одного. Может быть, в ангаре? Но Саша что-то никак не могла вспомнить вертолетов, иначе хранящихся, кроме как под открытым небом. Катить их под крышу и обратно, наверно, не самая простая вещь. Тогда зачем сюда стремился Макс? Что интересного прячется в похожем на овощехранилище ангаре?
Майор старательно исследовал вагончики, примыкавшие к большому сооружению из металлопрофиля.
— Никого нет, как и предполагал, — сказал он. — А кто должен быть? — спросила Саша. — Обычно — сторож. Но он куда-то делся во время, или- сразу после катаклизма.
— А необычно? — О, тогда много народу. Даже кассир. Но не это важно, — махнул рукой Макс. — Пошли.
Они приблизились к воротам ангара и майор, удовлетворенно хмыкнув, метким ударом автомата сбил грозный на вид, но китайский по сути, замок.
Внутри лежал огромный кусок прорезиненного брезента, и стояла большая, как лодка корзина. Было еще много всякого разного, но Саша не успела разглядеть.
— Саша — это шар, — представил Макс, перефразируя Льюиса- Кэрролла. — Шар — это Саша.
21. Иван и Шурик в «Дуге»
Эхо воя еще гуляло под высокими потолками старинного особняка на Большой Морской, как до ушей Ивана долетел слабый шепот Шурика:
— Ты слыхал, Ваньша? Сатанаил кричит (см также «Радугу- 1»).
— Ну хоть ты в себя пришел, — отозвался Иван. — Как к- тебе в контору попасть-то?
Шурик попытался поднять руку, но только поморщился.
— Что нужно? Ключ? Пропуск? Что? — Нету! — прошептал Шурик. — Менты забрали все. — Затаскивай меня внутрь. Нужен код доступа.
Иван подцепил товарища за воротник и поволок за шахту лифта. Толстая дверь, будто бы сделанная из стекла, подалась легко и без скрипа. В маленьком коридорчике ничего не было, впрочем, и никого тоже. На полу беспорядочно шевелились от перемещения воздуха клочья бело-коричневой шерсти. Размазанной краской казалась бурая клякса, тянущаяся до небольшого квадрата в стене, похожего на кошачью дверцу в импортных фильмах.
