Сергей Владич - Слуги дьявола
— Нет, что вы, — поспешила заверить его Анна, — это все безумно интересно, но я совершенно не понимаю, что же тут зашифровано.
— А вот теперь, — Иван Степанович просто сиял, — давайте-ка вашу спираль, так сказать, раскрутим. Моя интерпретация такая, хотя я на ней и не настаиваю. Это изделие послал мужчина — спираль вершиной вверх. То, что это змея — темная энергия, означает, что он в беде. Спираль раскручена, значит, его энергия на исходе. Здесь, если я правильно посчитал, восемь витков — значит, он просит вас о помощи в течение восьми суток. Да, я забыл упомянуть, что спиралевидные символы могут быть связаны с душами богов и королей. Поэтому место, где он находится, возможно, расположено вблизи какого-то храма или гробницы. И вот тут-то стоит обратить внимание на рисунок и надпись. Рисунок крайне необычен. Он как бы объединяет две древние культуры — Египет и Израиль: звезда Давида и око Бога Ра… Это очень странно. Я лично думаю, что человек, который рисовал, был уверен, что вы сразу узнаете изображение, значит, он видел его раньше. Однако не исключено, что место, о котором идет речь, как-то связано с одним из известных персонажей древнего Израиля или Египта. Теперь про надпись… Места святее, чем Святая Святых, в классическом иудаизме существовать не может. Однако есть тут одна зацепочка. Она, конечно, может вас удивить, но все же… В Ветхом Завете есть упоминание об уникальной фигуре, которая в божественном плане непосредственно предшествовала праотцу Аврааму, а также царям Давиду и Соломону и признавалась Авраамом в качестве первосвященника Всевышнего. Это — царь Салима Мелхиседек, — почти торжественно произнес Синельников. — Слышали о таком?
Шувалова кивнула.
— Конечно, мы знаем это имя, но только как упоминаемое к месту и не к месту в современных мистических учениях, а также по роману «Алхимик» Пауло Коэльо.
— «Алхимик» — это хорошо, но Ветхий Завет тоже можно было бы иногда почитать на ночь глядя, — пробурчал Синельников, — очень, знаете ли, способствует… Впрочем, это не столь важно. Говорят, что город, где правил этот царь-священник, и стал потом Иерусалимом: само название Иеру-Салим говорит об этом. Из этого вытекает, что нечто, к чему имел отношение Мелхиседек, может быть и «святее» Святая Святых, так как предшествовало самому храму. Мой совет: поищите предмет или, скорее, место, связанное с этим персонажем. Не исключаю, что именно там ждут вашей помощи…
При этих словах Шувалова и Сергей Михайлович тревожно переглянулись. «Но кроме нас с Трубецким медальон держал в руках еще только Артур Бестужев… — мелькнуло у Анны в голове. — Как же это может быть? Мистика какая-то… Однако тело-то Бестужева тогда так и не нашли… Формально говоря, он и не погиб вовсе, а пропал без вести. А что, если он как-то выжил и эта посылка от него, с того света?!» По глазам Сергея Михайловича она поняла, что у него мелькнула та же мысль.
Они распрощались с профессором.
— Вы нас снова выручили, дорогой Иван Степанович. — Анна расцеловала его на прощание. — Просто и не знаю, что бы мы без вас делали.
— Учили бы материальную часть, как говорил мой сержант пятьдесят лет тому назад, — добродушно пробурчал Синельников. — Удачи!
Все остальное было делом техники. На всем земном шаре обнаружилось лишь одно место, связанное легендами с именем великого и таинственного царя Салима Мелхиседека, — вершина горы Фавор в Святой земле. Там, по преданиям, свершилось преображение Иисуса Христа, там же находилась пещера первосвященника Всевышнего Мелхиседека, из которой он выходил встречать войско Авраама, завоевателя Ханаана, с вином и хлебом. Неудивительно, что много столетий назад на Фаворе были основаны как католический, так и православный монастыри, которые и поныне являются местом паломничества верующих со всего мира. При этом особого внимания заслуживал тот факт, что в XII веке укрепления на горе Фавор были захвачены крестоносцами, которые хозяйничали там довольно продолжительное время. Нельзя было исключать, что в их числе были и тамплиеры. А уж когда Трубецкой увидел фотографию горы Фавор, ему оставалось только покачать головой — форма присланного ему с того света сувенира в точности повторяла ее ни с чем не сравнимые и легко узнаваемые очертания.
Глава 26
Гора Фавор
— «На востоке, неподалеку от Назарета, на западе от моря Генисаретского, в северной оконечности обширной, цветущей Ездрилонской долины одиноко стоит величественная гора Фавор. По своему месторасположению и великолепию она, без сомнения, является одной из самых примечательных гор в Святой земле. Почти правильный конус с одним чуть более пологим склоном, покрытая от подошвы до вершины плодоносной почвой, ароматическими травами и цветами, тенистыми рощами и плодоносными деревьями — вот та великолепная риза, которая облекает священный Фавор со времен Христа и до наших времен. В новозаветную историю святая гора Фавор вошла как гора Преображения Господня:
„По прошествии дней шести взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии“ (Мф. 17: 1–5).
С IV века на горе существуют христианские храмы и монастыри. Само же место Преображения Господня ныне находится в католическом монастыре — так повелось с XII века после захвата горы крестоносцами…» — Шувалова наконец оторвалась от путеводителя, который читала вслух.
Трубецкой уверенно вел машину вдоль шоссе Тель-Авив — Хайфа, стараясь не пропустить поворот на Галилею.
«Анонимный греческий паломник 1253–1254 годов, говоря о Фаворской горе, замечает, что „на средине горы находится та пещера, в которой Мелхиседек пробыл сорок лет“. Однако о каких-либо иных сооружениях здесь, монастырях или храмах он хранит полное молчание», — прочитала еще один абзац Анна и закрыла книгу.
Они свернули направо, к горам.
— Пока все сходится, — констатировала Шувалова. — Хотя, конечно, остается вопрос: насколько можно верить всем этим путеводителям и анонимным греческим паломникам. А ты что думаешь? — спросила она Сергея Михайловича.
— Я думаю, что ты — очень красивая женщина и к тому же умница, и мне приятно ехать с тобой в машине по Святой земле, — ответил Трубецкой. — Куда бы эта дорога нас не привела…
— Спасибо, очень романтично. — Анна чмокнула его в щеку. — А если серьезно?
— Знаешь, что написал по этому поводу мой любимый писатель А. И. Куприн в очерке «Лазурные берега»? «Параграф первый того путеводителя для русских за границей, который мы надеемся в скором времени выпустить в свет, будет гласить: не верьте ни одному книжному путеводителю». А если серьезно, то менее чем через час мы будем на месте и во всем разберемся.
Бедуинская деревня Дебурия у подножия горы, как и большинство арабских поселений Израиля, не поражала богатством домов и архитектурными излишествами. В то же время было видно невооруженным глазом, что здесь мирно сосуществовали христианство и ислам, а местные жители, предлагающие туристам и паломникам множество сувениров, были весьма приветливы, настойчивы и терпеливы. Дорога на гору проходила через всю деревню, которая между тем жила своей суетной жизнью. Узкие улицы кишели народом и повозками, поэтому Трубецкому приходилось ехать очень медленно, чтобы никого не задеть. Анна с любопытством рассматривала окрестности, выбирая место, где можно было бы купить воды. Вдруг почти в самом конце длинной торговой улицы, уже на выезде из деревни, она заметила лавку с медными и серебряными изделиями. Возле входа стоял грубо нарисованный от руки плакат, на котором красовалась скрученная в несимметричную спираль змея под короткой надписью на арабском и иврите. Выведенные куском угля три слова означали «Святее Святая Святых».
— Кажется, приехали, — сказала Шувалова. — Сережа, останови-ка.
— Что случилось? — спросил Трубецкой. Шувалова указала на плакат, который он поначалу не заметил.
— Любопытно. Держу пари, это не совпадение. Видимо, нас здесь ждут. — Сергей Михайлович притормозил, выключил зажигание, и они вышли из машины.
На улице и в лавке было очень жарко и душно. Но внутри как ни в чем не бывало под допотопным вентилятором сидел молодой, загорелый до шоколадного оттенка черноволосый парень и пил чай.
— Ас-саляму алейкум! — поздоровался Трубецкой. Это была единственная фраза на арабском, которую он знал.
— Ва алейкум ас-салям, — ответил парень. И по-английски спросил: — Хотите чаю?
— Спасибо, — Сергей Михайлович тоже перешел на английский, — но мы тут по делу.
