Странница - Шаблинский Илья

— Ладно, — пробормотал Корней, — ладно. Я позвоню.

Презенты богини

39

В приемном покое Велес быстро миновал короткий, тускло освещенный коридор, по очереди заглянул в две смотровые. В одной, прислонившись спиной к кафельной стене, сидел на банкетке пожилой мужчина в грязном тряпье. Корней задержал дыхание, чтобы не почуять запах. Больница ему не понравилась. Но это могло быть лишь первое, неверное впечатление.

Вернувшись в начало коридора, выловил человека в белом халате — молодого небритого парня. Тот неохотно выслушал и побрел в комнатку, примыкавшую к первой смотровой, — заглянуть в журнал.

— На третьем этаже, — сказал минутой позже, просмотрев последнюю страницу, — в терапии… Палата не указана. Вам бы с дежурным врачом переговорить. Жаль, он только что тут был, теперь уже, наверное, где-то в отделениях…

— Все нормально, — Корней направился обратно в коридор, — спасибо.

Телефон дежурного врача у него был. Он получил его вместе с адресом от Майи.

Скудно освещенный путь вывел мимо жмущихся у стен старых высоких шкафов, перевязочных столов и пустых каталок — в вестибюль больницы, где, несмотря на поздний час, еще высиживали что-то трое посетителей: две женщины, пожилая и молодая, и хмурый, шоферского вида мужичок в куртке. Корней скользнул по ним взглядом и взбежал на третий этаж. Оттуда, с лестничной площадки, послал телефонный сигнал дежурному врачу.

Инга была где-то тут, на этаже. Но он решил, что сначала нужно поговорить с врачом. Хотел понять, сориентироваться, узнать причину. На его памяти она ни разу не попадала в больницу. Было немного странно, что она выбрала именно эту, а не ту, в которой работала сама. Хотя это, наверное, как раз можно было объяснить.

Он размышлял, слушал длинные гудки и волновался все больше. Доктор, наконец, откликнулся. Он не удивился, вспомнил сразу. Попросил подождать буквально минуту:

— Вы где? На площадке третьего? Я сейчас спущусь.

Он оказался низеньким, толстым и лысым и с четвертого этажа, с лестницы, скатился бодрым колобком. Крепко стиснув Корнею ладонь, быстро заговорил:

— Видели ее уже? Нет? Ну, пойдемте, я покажу. Палаточку очень хорошую ей определили, как и договаривались, завтра подъедете, ее уже наш заведующий посмотрит, будет ясно, на сколько ей тут стоит задерживаться, тогда оплатите…

— Хорошо, — успел вставить Корней.

— Место только в терапии было, сейчас увидите, очень хорошая палата, но как только в гинекологии освободится, можно будет сразу туда, хотя, я думаю, это не принципиально…

— Извините, — перебил Корней, — а как она сейчас? И… что с ней вообще?

Колобок на ходу повернул к нему круглую голову, блеснул плешью.

— Думаю, ничего особенного, так бывает в этом состоянии. Пятый месяц, хоть и самое начало. Ну, упало давление, сейчас уже в норме, но осторожность не повредит…

Корней шагал, мерно и машинально кивая. Мгновенный накат ощущения, близкого к спазму и оцепенению, никак не отразился на его лице. Коридор оказался широкий и длинный. По пути встречались бледные создания в халатах. Рядом журчал и булькал дежурный толстяк.

Через несколько мгновений он взял себя в руки и, приостановив толстяка, деловито поинтересовался:

— Кстати, а УЗИ делали?.. Или на этой стадии еще рано?

— Да почему же рано? — Дежурный колобок благодушно прищурился на солидного господина. — Она же вчера и делала!

— Вчера?

— Да, и, кстати, уже вчера чувствовала себя неважно. Ей Павел Андреевич еще советовал остаться… Это уже второе УЗИ было.

— Все нормально? — отрывисто спросил Корней.

— Да, все хорошо. Плод развивается нормально. — Дежурный врач буравил неосведомленного мужа хитрым взглядом, в котором зрела подозрительная ирония. Корней поспешно сказал:

— Меня-то, знаете, честно говоря, удивило только, почему она сюда решила. Я-то думал, она к себе ляжет.

Они уже не шли, стояли посреди коридора, напротив закрытой двери в палату.

— Но это же естественно, — толстяк приосанился, — у нас же статус специализированного центра. И потом, она у нас в сентябре пренатальную диагностику делала… Ее вообще только в двух местах делают.

Корней понял, что следует сменить интонацию.

— Я должен вам сказать, — сообщил скорбно и внушительно, — у нас с женой несколько лет не было детей (толстяк, напустив на круглую физиономию серьезности, драматически покивал — он, конечно, был в курсе). Мне пришлось пройти курс лечения. Долгое время все равно ничего не было ясно. Думаю, жена сама не была уверена и не хотела раньше времени… радоваться. Мы так долго ждали… Так что это за исследование?

— Микробиологическое, — с готовностью ответил доктор, — это исследование хромосомного набора. Выясняется, нет ли нарушений, какой пол, ну, и кое-что еще…

— Ну и?..

— Все нормально.

— А… пол?

— Девочка. У вас будет дочь.

Корней несколько мгновений смотрел мимо доктора. Тот, перехватив его взгляд, добавил:

— Ну, скоро и с помощью УЗИ это подтвердится. Но ошибок мы не делаем. Хромосомный анализ самый точный.

Корней облизнул губы.

— Спасибо. Я могу к ней зайти?

— Да, пожалуйста. Вам нужно решить, останется ли она у нас, ну, ляжет ли на сохранение… Поговорите с ней…

За дверью располагался холл с кремовыми стенами (в коридоре стены были покрыты потертыми бледно-лиловыми обоями). Три двери вели, судя по всему, в две палаты и в туалетную комнату. Корней наугад потянул правую.

Инга дремала, закинув за голову руку с розовым браслетом — давним подарком Корнея. Она была в голубой футболке, в которой иногда ходила дома. Легкое одеяло косо укрывало грудь, спус калось с кровати вниз, почти касалось краем пола. Ее нежное спящее лицо было бледнее обычного — это было естественно. Эта желтоватая бледность хорошо оттенялась темной гущей волос. При мерно так же бывала она изредка бледна на определенных стадиях своего привычного цикла. В этих случаях ее черты казались особенно пра вильными и будто выписанными по эмали — брови, тень ресниц, аккуратный рисунок сомкнутых губ.

Корней, постояв над ней, сделал два тихих шага к подоконнику. За окном вздрагивали от порывов ноябрьского ветра покрытые бурой листвой кроны тополей.

Он подумал, что должен был бы ощущать радостный подъем от присутствия в его жизни свежей новости — той именно, которую ждал столько лет. Пожалуй, радость действительно поднималась в груди — робко, будто испрашивая разрешение у рассудка.

Он знал, в чем тут дело: ожидание оказалось отравлено полугодичными страхами и подозрениями. Но именно рассудок готов был теперь дать усталое добро, хотя бы в силу того, что главные подозрения не получили никакого подтверждения. И таким образом, всего через четыре (пять?) месяцев, на шестом году их волнующего супружества, жена должна была подарить ему дочь. Его дочь — зачатую, судя по некоторым признакам и с учетом известной калькуляции, в самом начале июля, на даче. Хотя… это могло случиться и в Москве. В ту пору расцвета ужасных подозрений его вожделение, то есть всего лишь влечение к собственной жене, в силу темных законов психики, достигло опасных пределов. А значит, это могло произойти и в машине, поскольку однажды, в особенно теплый вечер, они немного не доехали до дачи, где их ожидали Ираида с Майей, задержались чуть ли не на час на опушке леса у поворота на Капустино. Инга была как всегда — воплощением отзывчивости и податливости. В салоне автомобиля пахло фиалками — хвала новенькому ароматизатору!

Но почему он ничего не заметил, не понял в эти последние недели?.. Созерцая ее обнаженное тело, ничего не отметил!! Хотя нет, ему показалось, она чуть поправилась…

Корней провел сухой ладонью по лицу, чувствуя желание рыдать. Это было уж вовсе неуместно и недопустимо. Дабы подавить излишнюю, проснувшуюся неожиданно сентиментальность, попытался вспомнить сегодняшний разговор с сыщиком. С расстояния в неполный час разговор показался мистификацией. Диалогом шизофреников, повернутых на оккультизме. И все же воспоминание подействовало. Благостное, благодарное рыдание временно отступило.