Странница - Шаблинский Илья
Корней не был особенно терпелив в этот вечер.
— Вы хотите сказать, что рассказ доктора из Истры был враньем? Да?!
Маэстро частного сыска произвел протестующий жест.
— Не хочу я это сказать. Подождите… Ну, впрочем, если хотите, могу начать с этого. Рассказ доктора Акиньшина, судя по всему, правда. Я побывал у него в клинике — здесь, у Чистых прудов. Видел историю болезни Майи, он ее завел полгода назад. У самого доктора весьма солидная репутации. Он действительно давно практикует сеансы гипноза… Как и некоторые другие психотерапевты. Ваша жена ездила к нему все эти месяцы с дочерью лечиться, нет сомнений. От вас поездки скрывались из-за деликатности болезни — по просьбе Майи. И этот вопрос, вы знаете, я готов счесть закрытым.
Он навис над столом, тяжело опираясь на него ладонями. Листнул черную тетрадь.
— Интересен другой вопрос… Я к нему сейчас вернусь. Но сначала… сначала хотел спросить.
Он помедлил.
— Пару недель назад мой помощник видел, как вы выходили из церкви… Из католического собора, который на Пресне. Не помните? Я его просил тогда приглядеть за вами, каюсь. После того случая в Дегунине. Думал, мало ли, а вдруг они охотиться будут… Вот. Вы — верующий, Корней Евгеньич?
Корней смотрел сумрачно.
— Предположим, я собираюсь с женой повенчаться. А для этого сначала надо покреститься.
— А чего ж не в нашей?
— А какая разница?
— Ну, то есть для меня особой разницы и нет. — Сыщик вздохнул, выказывая смущение. — Просто думал, может, есть какая-то особая причина?
Корней нетерпеливо поморщился:
— Особая? Не знаю. У меня это вполне рациональный выбор. Ну, может еще эстетический. Кому-то нравится, когда во время службы много поют, кому-то — когда мало. Хорошо, когда служба трогает и когда… священник образованный. Ну, а что еще? Меня эти разборы между конфессиями не шибко волнуют. Они устарели, эти разборы, вот что я скажу… Есть более важные вещи. Есть такие бездны, что…
— Ну да, — Антон покивал, — я просто… просто думал, что вы искали защиту… Ладно, к делу. Вот давайте — сразу из середины… наблюдений вашего предшественника Арсена Уразова… Он был женат на Инге Маратовне восемь лет. На третий год брака стал отмечать некоторые закономерности. Случаи с их знакомыми и просто незнакомыми людьми. С ними происходили разные беды. Самые разные. Ну, кто-то тяжело заболевал, кто-то получал страшный ожог… вот, выливая на себя сковороду кипящего масла, кто-то попадал под машину, кто-то погибал от асфиксии, подавившись шашлыком, еще кто-то переносил в тридцатилетнем возрасте инсульт. И так далее… Я не буду сейчас приводить эти примеры. В общем, все это были несчастные случаи, хотя и с разными последствиями. Разной степени тяжести, я бы сказал — от легкого ущерба здоровью до… смерти. Так вот, про его резюме… Напомню, к третьему году супружества он изучил, как мог, и жену, и ее, так сказать, родственников.
Велес свел брови. Сыщик, стоя у стола и удерживая указательный палец в некой точке на раскрытой странице, зачитал:
— …Они называют ее богиня Аста. Она же — Прамать. Они считают, что все происходит по ее воле. Она действует через своих жриц. Жрицы-странницы. Инга унаследовала. В каком-то поколении. В каком? Не важно. В Хороге про ее мать говорили «Ытим». Значит — «болезнь»…
Сыщик поднял глаза на клиента:
— Ну, я бы, наверное, перевел как «чума»… Но, знаете, без всяких наших иронических коннотаций. Ну ладно, дальше. «…Суть этой силы. Всякий, кто вызовет ее гнев, становится сразу или чуть погодя жертвой болезни, несчастного случая, какой-то иной беды. Достаточно просто вызвать ее гнев…»
Сыщик снова поднял глаза на клиента. Тот после паузы хмуро спросил:
— Он имеет в виду, что она как бы ведьма? Что она… губила этих людей? Так, что ли?
— Не совсем. Или даже совсем не так. Он утверждает здесь, что от нее вообще ничего не зависело и не зависит. Кара наступает независимо от того, хочет она этого или нет. Он называет то, что происходит потом, — «Кара». Вот, с большой буквы.
Сыщик снова нашел пальцем точку в тексте.
— «Кара» может быть разной и может, наверное, зависеть от силы ее гневного возбуждения. Похоже, зависит. Она не может вызвать гнев сама, искусственно. Она не в силах перевести его на человека, который может быть ей чем-то реально опасен, но непосредственно не вызывает вспышки злобы. Последствие наступает лишь для того, кто такую вспышку вызывает… «На него обрушивает свою Кару богиня Аста. Они, похоже, сами боятся ее. Но страх, как водится, соединен с обожанием. Для них ее воля есть главное в жизни. Но я замечал, что Инга пыталась себя сдерживать…»
Детектив перевернул страницу, потом еще одну, скользнул взглядом по тексту. Корней совершил нервное круговое движение головой и потер шею. Потом ослабил узел галстука и поинтересовался:
— Кто они-то? О ком это он?
Антон поднял голову.
— У него об этом в самом начале. У него еще в первый год их совместной жизни возникло подозрение.
38
Сыщик, перекинув разом с десяток страниц, вернулся куда-то в начало.
— Вот, я тут отметил, ага: «…Сначала я ее приметил на свадьбе. Мелькнула. Там много народу было. Потом в медучилище, где училась Инга. Столкнулся и вспомнил. Крупная, выше Инги, смуглая, черноволосая. Но она как-то мигом исчезла. Потом я понял — она все время поблизости. Понял это до того еще, как съездил в Хорог…»
— Он в Таджикистан летал? — удивился Корней.
— Судя по этим записям — да. У вашего предшественника к третьему году брака появилась, как я понимаю, навязчивая идея. Ему захотелось разобраться — что из себя представляет его новая жена. Я так понял, эта идея стала его мучить после смерти какого-то близкого ему человека. Близкого друга… Он стал анализировать каждый ее поступок. Стал присматриваться к ее отношениям с родственниками… Вот он тут пишет: «…Они должны держаться вместе. Только вместе они смогут исполнить Предназначение… Предназначение выражено в числах. Разобрать… Она не может без сестры и без матери. Она от них зависит…»
— Кто она? — подал голос Корней.
— Ну, кто? Инга, ваша жена, а тогда — его.
— Не понял. А что за сестра у нее?
Сыщик потеребил кончик носа, листнул страничку, поднял голову.
— Сестра — это та, кого вы принимали за ее мать, за свою тещу. Вот этот Арсен Уразов установил, что они сестры. Может быть, у них разные отцы, но мать одна. Эту настоящую мать вы, я так понял, не знаете. Хотя, вполне возможно, встречали: она, скорее всего, показалась вам на глаза, но вы не придали этому значения. А Уразов придавал значение всему. Он сопоставлял наблюдения. Он сам — без конторы, подобной нашей, поставил в свой домашний телефон жучка. Слушал ее разговоры… Ну да, летал в Таджикистан, не просто в Таджикистан, в горы, там есть такая дальняя горная провинция, откуда Инга родом. Они там жили втроем — она, сестра и мать. С сестрой у нее разница в пятнадцать лет… Зачем она стала выдавать ее за свою мать? Ему самому не вполне ясно. Он тут пишет: «…Старшая должна быть рядом и обслуживать младшую. Это ясно. Иначе не будет исполнено Предназначение. Мать не может жить с нею. И вполне вероятно, вообще не может находиться среди людей. Очень похоже… Старшая тоже Странница?»
Сыщик поднял голову.
— Тут у него вопросительный знак стоит. И дальше все тоже под вопросом: «Жрица? Только без злобы? И с иммунитетом?»
Корней вздохнул и помотал головой.
— Мы-то вроде с вами нормальные, серьезные люди, а? И мы это обсуждаем?
Сыщик пожал плечами. Корней, не глядя на него, произнес:
— Хотя… Ну, говоря честно… я ведь… до нашей поездки в Истру сам кое-что пытался узнать на эту тему… Про ведьм. Признаю…
Сыщик с некоторым раздражением возразил:
— Да не о ведьмах речь. Он тут это несколько раз подчеркивает. От нее ничего не зависит. Сила, рожденная ее гневом, вспышкой злобы, она как бы слепая. Она, Инга, за этот дар должна платить. Ее собственная дочь, оказывается, от этой силы не защищена! Вот, читаю: «…Она (ну, то есть девятилетняя Майя) отказывалась ходить в новую школу, после того как мы переехали в центр (он имеет в виду центр Уфы)… Инга долго ее упрашивала, потом подключилась Ираида, но кончилось все крупным скандалом с криками и плачем… Инга чуть зубами не скрежетала… Майя заболела через три дня. Сначала стала подниматься температура. До тридцати восьми, потом до тридцати девяти. И ничем не сбивалась. Обратили внимание на мочу. Диагноз поставили после анализа. Сначала кололи ампициллин, который не помогал. Потом назначили гентамицин, и он помог. Так… Это восьмой случай. Но с Майей — первый…» Вот так… Это запись шестилетней давности.