Инволюция (СИ) - Кауф А.

Присев на корточки, Агата подползает к окну. Медленно вытянув шею, она всматривается вдаль. К её облегчению, женщина потеряла всякий интерес к Клок-Холлу. Стоя на подступах к заколоченному дому, она изо всех сил вырывала из хулиганских пастей репейника свою длинную юбку. Выиграв поединок, незнакомка злобно вытаптывает растительность. Затем принимается отряхивать от остатков колючек порванную ткань. Закончив с наведением красоты, она заходит в дом.

Из-за чернокрылого вихря Агата не сумела разобрать, стучалась ли она или воспользовалась ключом. Но с того дня данная особа стала постоянно наведываться в заколоченный дом. Другого развлечения у Агаты не было и, вооружаясь запылившейся книжкой, она проводила у окна всё своё время. Приходила женщина рано утром. Уходила под вечер. И каждый раз пристально поглядывала в сторону дома, где жила Агата.

Девушка недоумевала. Слух о новом жильце уже должен был облететь маленький городок минимум два раза. Что же останавливало фигуру в чёрном ореоле воронов наведаться к соседке? Изо дня в день Агата изводила себя сомнениями и догадками. Мысли о преследовании и скором обнаружении лишь усугубляли тревогу. Человек с новостями так и не приехал. Дурное предчувствие поселилось в груди, заставляя Агату каждый раз откладывать книгу и задумчиво тарабанить ногтями по подоконнику. Ощущение чего-то плохого усилилось в конце второй недели её пребывания в Клок-Холле. Женщина не появилась. И на следующий день ожидание у окна прошло впустую.

Воскресным утром Агата проснулась из-за повторяющихся глухих звуков. Стук разлетался по равнине и шёл с улицы. Сонно потирая глаза, она подошла к открытому на ночь окну. День только просыпался. Вялые лучи солнца неохотно пробирались сквозь облака. В растворяющемся сумраке отчёливо было видно, как хлопает на ветру дверь дома с заколоченными окнами.

Закрыв ставни, Агата ложится обратно. Уснуть не удаётся. Обычно люди не бросают входную дверь нараспашку. Только если у них что-то случается. Даже если так, отвечает сама себе Агата, её это не касается. Минуты складываются в часы, а сна так и нет. Гулкий стук эхом разлетается в опустевшей местности. Перед её отъездом в Ливингстон Бэй, мама сказала ей довольно странную фразу: «Лучше не тревожь неизведанное, ведь ни ты, ни я не знаем, что скрывается за порогом».

«Скрывается за порогом…»

Тревожный голос матери звучит в голове, повторяя эти слова как чудаковатую мантру. Агата чувствует, за этой фразой прячется нечто большее. Но что? Предостережение? Намёк? «Какой же противный скрип у этой двери». Поджимая от холода ноги, Агата быстро надевает костюм. В этот раз поверх рубашки и галстука проходят ремни портупеи. Отец позаботился, чтобы дочь могла постоять за себя. Он научил не только отменно стрелять, но и снабдил Агату всем необходимым перед отъездом. С профессией Джеймса раздобыть оружие и разрешение на него не составило большого труда.

Чёрная мякоть перчаток нежно обхватывает руки. Лишняя предосторожность не помешает. Агата осматривает ладони. Пошив на заказ. Но даже в перчатках эти чудовищные ладони с крючковатыми пальцами смотрятся жутко. В любое другое время она не удосужилась бы взглянуть на них. Мысли начали разбредаться, возвращаясь к прошлому. «Уилл, мне, правда, жаль». Стальной разум ледяным хлыстом собирает их обратно. Сейчас Агате нужно сосредоточиться на том, что она собирается сделать. Терзающая боль подождёт.

— Никому не дано скрываться вечно.

Собственный голос пытается перебить взволнованный разум. Желание к познанию мира, изъедающее любопытство и страх ввергнуться обратно в скуку уничтожают тревожные мысли о перспективах быть обнаруженной. Мать точно не одобрит её порыв, если узнает. Если узнает? «Именно». Агата оставит эту вылазку в секрете. В конце концов «тревожить неизведанное» — её профессия.

Ладонь останавливает дверь от очередного хлопка.

— Есть тут кто?

Тишина.

— У вас дверь не закрыта!

Снова молчание.

Девушка возвращается взглядом к Клок-Холлу. Его унылый вид беззвучно молит поскорее вернуться. В ответ на его зов Агата делает решительный шаг внутрь соседнего дома. Дверь за спиной бесшумно закрывается. «Раз уж пришла, то стоит проверить, всё ли хорошо с хозяевами», — рассуждает Агата, не в силах признать, что это не альтруизм, а бушующее любопытство.

Агата неспешно обходит одну запустелую комнату за другой. Ступать приходится осторожно. Рваные тряпки, бывшие когда-то шторами, поглощают редкий свет, проходящий сквозь щели в заколоченных окнах. Несмотря на грязь, сломанную мебели и ощущение покинутости, здесь явно кто-то живёт. Свежие кучки объедков и вскрытых консервов на столе. На туалетном столике разбросана косметика, которую кто-то тщательно перебирал. Чистая одежда лежит в переполненном доверху шкафу рядом с грязной. Единственной запертой дверью в доме оказывается спальня на втором этаже. От неё особенно сильно разит гнилостной вонью.

Оттряхивая грязь с пиджака, девушка спускается в прихожую. «Может, небрежный хозяин просто забыл запереть дверь? В любом случае, пора уходить. Не хватало ещё, чтобы мой лучший костюм провонял». Агата ничего не носила кроме «лучших костюмов», и даже торопливо собираясь в дорогу, провела не меньше часа, выбирая, какой будет красивее всего смотреться на фоне провинциального городка.

Хлюп.

С мерзким звуком дизайнерский оксфорд опускается в липкую лужицу.

— Вот дрянь!

Девушка обтирает подошву о ковёр. Но прежде, чем она успевает отвести взгляд от пола, в лужицу падает капля. Затем ещё одна. Звук падающей жидкости тонет в пыльном воздухе. Агата медленно поднимает голову к потолку. По нему растеклось побуревшее пятно. Сгнившие от времени и сырости балки напитались жидкостью. Предсмертный скрип разлетается в воздухе. Звонкий щелчок. Агата отпрыгивает в сторону. Секунду спустя на это место обрушивается часть второго этажа. В воздух поднимается столп пыли. Кашляя, Агата отходит к колышущимся шторам. Проникающий дневной свет падает на то, что и при жизни с трудом могло называться человеком.

Безобразное тело прикрывает потрёпанный халат. У женщины уродливые черты, деформированная челюсть с верхней рассечённой губой, раскосые глаза, выпучившиеся из черепа по-рыбьи. Из вспузырившейся кожи щёк и лба проросли новообразования, в точности повторяющие лицо. Словно дополнительные маленькие головы, со своими собственными покатыми глазами и искривлённым ртом.

Последний кусок сгнившего дерева падает на ковёр. Разволновавшиеся шторы занимают свой пост, скрывая в темноте жуткое зрелище. В доме снова воцаряется тишина. Затаив дыхание, девушка подходит ближе к странному существу. Ни отвращения, ни страха не проскальзывает в её глазах. Вспыхнувший интерес рождает в голове новые и новые вопросы. Как оно могло жить с такой искривленной конструкцией тела? Что могло породить подобное? И как оно умерло?

Агата присаживается на корточки. «Стоит приступить к более детальному осмотру». Она одна в доме. Никто не подвергнет её бессмысленному порицанию. Подобное лицемерие возмущало Агату всю жизнь. В действительности любого из нас до ужаса редко волнует чужая смерть. Особенно если не касается наших близких людей. Часть людской сущности, которую все почему-то настойчиво пытаются скрыть за маской притворной скорби.

— Вторая стадия разложения тела, — бормочет себе под нос Агата.

В полумраке она разглядывает мерзко надувшуюся от газов кожу. Выделившиеся жидкости из мёртвого тела за несколько дней пропитали собой сгнившую древесину пола. «Что и стало причиной падения». Возле уха Агата замечает запёкшуюся рану. От прикосновения к ней на ладони остаются размазанные следы красной субстанции. «Кровь». Как давно она не видела её на руках?

— А вот и причина смерти. Удар получен тупым предметом. Возможно, камнем. Не исключена вероятность удара об угол стола. Кровотечение началось сразу от разрыва тканевых оболочек. Попыток остановить не предпринималось. Наступление смерти около двух-трёх дней назад, — уверенно произносит Агата.