Инволюция (СИ) - Кауф А.
Он проверяет, заперта ли дверь, и, в расстройстве, ещё раз оглядывает несчастное помещение. Взгляд цепляется за следы когтей и пятна крови в некоторых местах. Тревога возрастает с новой силой. Кто-то из подопытных сбежал? В их отделе проходило множество экспериментов как на живых, так и на мертвых существах. Чаще всего опыты заканчивались для них мутацией всего тела или различных его частей. Как бы назвала их безмозглая гусыня Валери — монстры. Но на его памяти эти уродливые порождения науки редко впадали в агрессию, по большей части безучастно созерцая своё преображение.
Дрожь пробегает по телу. Уильям осторожно ступает в полумрак помещения. Под ногами хрустят осколки колб и пробирок. Глубокие борозды на столах и стенах оставлены внушительного размера когтями. Кто-то очень злой метался по комнате, снося всё на своём пути. Уильям хмурится. Он не может припомнить никого из подопытных, кто мог бы нанести подобный ущерб. Даже сорок четвертый. Ежедневные проверки системы безопасности, надёжность клеток не позволили бы такому случиться.
Беспокойные мысли меняют направление. Присутствовала ли Агата в лаборатории, когда это произошло? С её слабым здоровьем дать отпор сильному и крупному врагу не представляется возможным. Уильям старался ежедневно устраивать физкультурные перерывы под её недовольное бурчание, но это мало чем помогало. Что, если Агата сейчас лежит где-то без сознания? Раненая и обессиленная?
Уильям заглядывает за каждый перевёрнутый стол с надеждой и страхом. Под тусклым светом разбитых ламп с пола поднимается человеческая фигура. Рыжие волосы растрепаны, халат порван. Покачиваясь из стороны в сторону, она бредёт в его направлении.
— Агата? Ну и напугала ты меня! — Уильям облегченно вздыхает.
Он делает несколько шагов навстречу другу, но резко останавливается. Девушка двигается слишком неестественно. Плечи нервно дергаются. Походка отрывиста. «Что-то не так», — успевает пронестись в голове Уильяма. Сделать он ничего не успевает.
Подобно игрушке, Уильям отлетает в сторону. Мензурки бьются под его весом, впиваясь осколками в тело. В миллиметре от глаз проносятся острые когти. Уильям едва успевает увернуться. Свистящий поток ветра срывает с него очки, лишая зрения. Рука беспорядочно шарит по полу. Нащупав чудом уцелевшую банку со спиртовыми шариками, Уильям замахивается, с силой кидая её в лицо монстра. Взвыв, существо отступает.
Уильям вскакивает на ноги. Размытый взгляд скользит по опрокинутым столам. Подрагивающие ладони хватают увесистую упаковку с порошком агар-агара. Перед глазами пляшет мешанина из кроваво-мрачных цветов. Прищурившись, он целится в трясущуюся голову монстра. Знакомые черты невыносимой болью отдаются в сердце. Перед ним жалкое подобие человека, некогда бывшее его лучшим другом. Белок и зрачок слились в бездонную черноту, по всему телу тянется гнилостная венозная сеть, а изо рта течёт вязкая слюнная жидкость грязного оттенка. Но хуже всего руки. Её прекрасные, аристократично-бледные пальцы… с длинными острыми когтями… больше обычных в несколько раз. Неужели она решилась на это? Может, Рошель права, и Агата…
— Ты сошла с ума.
Низкий рык вырывается из глотки существа. Уильям запускает «снаряд». Промах. Бьющиеся в голове мысли не хотят доверять глазам. Агата безумно мечется по лаборатории, пытаясь убить его. Но даже в такой момент он не в силах ранить её. Решение приходит незамедлительно. К чёрту всю эту скрытность. Пусть их хоть трижды распнут в Страсбурге за незаконные испытания. Уильям не готов потерять друга ради идеи. Он приведёт помощь.
Петляя между столов, Уильям устремляется к выходу. Бежать. Закрыть дверь. Не дать выбраться Агате на свободу. За спиной раздаётся грохот. Существо, почуяв свое превосходство, пускается в погоню. Не сбавляя скорости, Уильям подхватывает поднос с инструментами и запускает их в монстра за спиной. Острые предметы пролетают мимо. Вслед за ними отправляется ещё пара колб. Жидкость растекается по стенам от удара. Отпугнуть. Задержать хотя бы ненадолго. Но не ранить.
Запинаясь об опрокинутые микроскопы и стулья, Уильям подбегает к двери. Руки лихорадочно шарят по карманам. Заветной карточки в них нет. Вернуться? У него нет времени искать столь небольшой предмет в полутьме и беспорядке. Поток мыслей прерывает острая боль, вспыхнувшая в спине. Помещение проносится перед глазами. От удара тела стол ломается, опрокидывая содержимое колб прямо на Уильяма. Остатки сил покидают его. Не видя иного выхода, он предпринимает последнюю попытку спасти жизнь.
— Ты… ты совсем не узнаёшь меня?
Гортанный рык становится громче. Неужели их детище способно настолько сильно извратить разум человека?
— Это же я, Уильям! Твой друг!
Пощёлкивая зубами, существо приближается к нему. Руки с огромными острыми когтями, которые, словно лезвия, блестят в свете мигающей лампы.
— Агата, чёрт тебя дери, очнись!
Чёрные глаза невидяще смотрят на него. Смолянистая кровь вытекает из открытых ран.
— Прошу, приди в себя.
Последняя горящая лампа, мигнув на прощание яркой вспышкой, срывается с потолка, окончательно погружая помещение в непроглядную тьму.
— Не… не подходи ко мне. Стой, где стоишь, слышишь⁈ А-а-агата… А-А-А!
Глава 1
Мелькающий за окном пейзаж останавливается, извещая об окончании поездки. В полном молчании девушка покидает машину. Хоть человек за рулем ей знаком, ни слов благодарности, ни прощания не слетает с её губ. Последняя ниточка, ведущая к знакомому миру, скрывается за поворотом. Теперь Агата Джеймс МакГрегори может рассчитывать лишь на себя. Её дом остался далеко позади вместе с трещащими без умолку СМИ. Придёт день, и она выберется из всего этого победителем. Нужно лишь дождаться. И постараться не наломать дров.
Тяжёлый чемоданчик неприятно оттягивает руку. Продолговатые, серовато-бледного оттенка, как у мертвеца, пальцы нервно сжимают ручку. События последнего месяца наградили её недугом, который незнающий человек с лёгкостью принял бы за врождённую арахнодактилию.
Скучающий взгляд серых глаз обводит Клок-Холл — двухэтажный дом в классическом английском стиле. Миссис МакГрегори неплохо постаралась с поиском уединенного жилища. Когда на Агату обрушилась лавина возмущения СМИ, взбесившихся профессоров и травля отупленного общества, ей ничего не оставалось, как спрятаться, пока всё не утихнет.
Переворошив дорожные карты и справочники, Агата наткнулась на полумертвый городишко, о котором известно было лишь то, что он из последних сил держится за счёт фабрики кошачьего корма, а отчуждение от остального мира превратило его в призрак. Плотный массив леса, обширная сеть болот и ревущее холодное море не способствовали ни появлению туристов, ни новых жителей. Когда Агата сообщила матери о своём намерении затаиться в Ливингстон Бэй, та одарила её столь странным взглядом, что девушка против воли запечатлела его в воспоминаниях. Что-то промелькнуло в глазах миссис МакГрегори в тот момент. Но что? Страх? Заинтересованность? Или смирение? Агата решила, что как только скандал уляжется, она обязательно спросит об этом.
Безупречно выглаженная рубашка, заправленная в брюки, пиджак, галстук и остроносые ботинки, отполированные до блеска, резко контрастируют с запущенным домом. В разломанном почтовом ящике дотлевает газета за декабрь 1924 года. Ржавые ворота, покосившаяся кованая ограда, со всех сторон взятая в плен диким шиповником, клочки травы, пробивающиеся сквозь вымощенные камнем дорожки… По закаменевшему веснушчатому лицу не проскальзывает и тени интереса. Не пробуждают интереса и заброшенные комнаты дома со следами меловых пентаграмм на полу.
Слой многолетней пыли заботливо окутывает предметы скудного интерьера. На каждом шагу можно встретить изрядные лоскуты паутины. Бывший хозяин, кем бы он не был, не потрудился привести дом в более-менее порядочное состояние. Или же миссис МакГрегори в спешке упустила дать ему подобные указания. Ведь, несмотря на то, что место выбрала Агата, именно её мать связалась с хозяином и оплатила обустройство дома.
