Сказание о Синей птице - Цююань Ли

– Если Чжу уничтожил «Дачжан» в древние времена, как тогда госпожа Сяо смогла ее восстановить?

– Пока память о «Дачжан» живет в мире, ей не укрыться от всевидящих глаз госпожи Сяо. Ритм до сих пор хранится в памяти одного человека, просто он этого не осознает, – сказала мать, слегка улыбнувшись.

– В чьей памяти?

– Владыки Энигмы – Чжу.

– Чжу? – изумилась я.

– Да, не забывай, он старший сын императора Яо, того, кто создал «Дачжан». Император лично передал мелодию своему сыну.

– Поэтому пока он жив, память о «Дачжан» не угаснет, и потомки Черной птицы, обладающие всевидящим взором, смогут воссоздать ритм «Дачжан», и она никогда полностью не исчезнет из мира людей, – спокойно заключила я.

– Все верно, – кивнула мать. – Чжу уничтожил страну муя, убил всех, кто мог говорить на языке муя, стер с лица земли их культуру, но он не понял, что тот, от кого исходила наибольшая угроза и кого тоже необходимо было уничтожить, – это он сам. Парадокс: сама жизнь Чжу создает условия для его собственной погибели.

– Бог Энигмы разрушил страну муя и убил выбранную им самим королеву – Ланьжэ.

– Ты помнишь, как она погибла?

– Она умерла страшной смертью. – Окровавленная Ланьжэ на помосте вновь появилась перед моими глазами.

– Да, в пытках. Окровавленное, истерзанное тело…

– Он погубил принцессу, чтобы отомстить ее матери, наложнице Сяо?

– Не только… Душа полностью освобождается от оков человеческого мира только тогда, когда уничтожается плоть и кровь еще живого человека. Ланьжэ пришла в мир людей слишком рано, не успев впитать аромат снежной орхидеи, не хватило силы духа. Покинув земной мир, она пребывала во мраке тысячу лет, и бог Энигмы никогда не переставал питать ее дух силой кровавой ярости. Возрожденная спустя тысячу лет, она не будет той же добросердечной принцессой Ланьжэ. Если ты впустишь ее в свое тело, ее буйная и жадная до крови душа привяжется к твоему телу таинственными нитями. Магия и сверхъестественные способности дополняют друг друга, поэтому она станет самым свирепым правителем среди людей, демоном в человеческом теле.

– Бог Энигма, сделав такой ход, убьет сразу двух ястребов, что поистине жестоко. – Я тяжело вздохнула.

– Да, принцесса Ланьжэ благородно погибла за страну, и поэтому люди ее почитают. Современное сообщество муя ищет Ланьжэ, чтобы восстановить страну, но они идут по ложному пути, направляемые Энигмой. То, что они делают сейчас, отличается от их поступков в прошлом, словно они движутся в противоположном направлении. Когда-то народ муя был уничтожен из-за своего музыкального языка, который помог человечеству избавиться от власти вэйци, а нынешние представители народа делают все, чтобы ускорить разрушение мира.

– Мама, господин Цю тоже упоминал об этом. Он сказал, что проект возрождения культуры муя отлично подходит честолюбивым людям как повод для убийств и завоеваний. Так называемые муйцы, проживающие в Тумэне тысячу лет спустя, уничтожили всякую надежду на возрождение страны.

– Верно-верно, – подтвердила она мои слова.

– Отец знает об этом?

– Власть и слава достаточно соблазнительны, чтобы сводить людей с ума. Люди одержимы властью, отец не один такой.

– Если бы он не отправился в Тумэнь, то все было бы хорошо. – Я опустила голову.

– Нет смысла гадать, – тихо заметила мать, – он сделал необратимый выбор. Увы, никто не предполагал, что все сложится именно так. Я пряталась двадцать лет, но в конечном итоге не смогла избежать своей судьбы. Я много чего видела во время своих мистических путешествий, но не свою жизнь и не будущее своих близких…

Мое сердце дрогнуло, я крепко сжала мамину руку, оказавшуюся холодной.

Кап. Кап. Капли крови упали мне на тыльную сторону ладони, и я с ужасом обнаружила, что родимое пятно на ее руке сочится кровью.

Испугавшись, я прикрыла кровоточащее пятно, но кровь просачивалась сквозь пальцы.

– Потомков Черной птицы, раскрывающих тайны небес, обязательно настигает божья кара. – Из непостижимой пустоты послышалось мрачное предупреждение и проникло мне в самое сердце.

Слезы застилали мне глаза, а бледное, решительное лицо матери в моем сознании наложилось на лицо госпожи Сяо.

– Ланьсинь, послушай, как я читаю «Небесную музыку». Сможешь ли ты распознать содержащийся там ритм «Дачжан»?

«Небесная музыка» медленно полилась из ее уст, я слышала каждую ноту, но они не достигали моей души. Эти ноты, словно весенний ветерок, обволакивали сердце, оставляя в нем теплую грусть.

– Я не могу распознать. – От боли я покачала головой, слезы текли по моим щекам и капали на руки, сливаясь с теплой маминой кровью.

«Ха-ха-ха-ха! Ее сердце заковано в лед, она не чувствует ритма… Госпожа, вы поведали Ланьсинь столько всего о небесах и Священной горе, но почему умолчали, что, даже если в мире вновь появятся ноты «Дачжан», это его не спасет? Ланьсинь, пусть наложница Сяо и украла из моей памяти «Дачжан», но людям все равно пришлось использовать «Небесную музыку» для воссоздания нот «Дачжан». Хотя «Небесная музыка» и была обнаружена твоей матерью, музыку «Дачжан» никогда не исполнить в человеческом мире!»

Мамины руки задрожали. Я в ступоре наблюдала за богом Энигмы в белом одеянии, сидящим на облаках и играющим в вэйци; его глаза были темными, как глубокий омут.

«Так как семь небесных тонов были утрачены в момент, когда сердце Синей птицы было запечатано, сейчас на земле нет ни одного человека, который смог бы исполнить “Дачжан”, созданную императором Яо в древности. Ланьсинь, вернись в Тумэнь, заверши то, что должна, и будешь свободна. Я прощу все твои прегрешения».

Он махнул рукавом, и на кровоточащую мамину руку упал обжигающий белый свет – кровь тут же остановилась. Видение бога Энигмы вмиг исчезло.

В ошеломлении я посмотрела на мать.

– Чжу прав. С тех пор, как сердце Синей птицы было сковано льдом Священной горы, ритм «Дачжан» нарушен, а привычный порядок в мире рухнул, никто больше не способен исполнить древнюю музыку небес. После Шан династия Чжоу уделяла много внимания обрядам и музыке, но никто не смог воссоздать гармонию семи тонов небесной мелодии. Тысячу лет назад наложница Сяо заметила исчезновение гармонии семи тонов, но она так и не смогла открыть свое сердце до самой смерти… Ты еще помнишь последнюю фразу в «Небесной музыке»?

Я закрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Свечи мерцали слабым и как будто грустным светом, открывая мне события тысячелетней давности. На меня выжидательно смотрела госпожа Сяо.

Свет тысячелетней свечи вспыхнул в моем сердце и быстро погас.

– «Гармония неба и земли, семь тонов Сеси. С первым звуком в мире воцарится мир», – проговорила я последнее предложение «Небесной музыки».

– Да, в небесно-земной гармонии изначально было семь тонов: пять в мире людей, один на небе и один в земле. Однажды император Яо отправился в долину Сеси, чтобы послушать чудесное пение синих птиц. На основе звуков неба и земли он создал «Дачжан». А так как твое сердце закрыто, то два тона неба и земли тоже молчат. И несмотря на то что госпожа Сяо в мире людей нашла музыку «Дачжан» с помощью ясновидения, записанная в «Небесной музыке» на языке муя она имела лишь пять тонов, двух не хватало.

– Мама, а можно ли вообще найти эти два тона?

– Только тебе это под силу.

– Мне?

– Да, раньше именно ты управляла звуками неба и земли. Восстанови утраченные воспоминания, открой сердце, и тогда ты сможешь расслышать голоса неба и земли. В твоем сердце есть три чувства: осознание, энергия и просветление. Когда Лэй нашел тебя на Священной горе и разбудил, он открыл чувство «осознания». Все, что ты испытала в княжестве муя, невольно открыло «энергию», дав способность испытывать эмоции и обострив интуицию. Последнее и самое важное – «просветление», которое устанавливает связь между небом, землей и людьми, оно все еще тебе недоступно. Когда-то ты оставила людям костяную флейту из долины Сеси, которая может воспроизводить семь тонов. Сюжеты об этом есть и на фресках в Тумэне. В «Каноне муя» предсказано, что тысячу лет спустя в мире снова появится костяная флейта, откроются все три чувства и произойдет последнее сражение между небесной мелодией и вэйци.