Софья Ролдугина - Искусство и Кофе
Причина для такой несуразной просьбы меркантильна и проста: страховщики опасаются, что если подозреваемый умрет до вынесения приговора, то им придется так или иначе выплатить компенсацию за украденную картину уже наследникам. Действительно, по аксонским законам заочно осуждать мертвых нельзя, а значит после смерти Уэста договор о страховании уже нельзя будет оспорить.
Итак, большинству из нас, полагаю, уже вполне ясно, кому выгоден суд над фактически недееспособным подозреваемым. Однако причина, по которой больной, несамостоятельный человек был взят под стражу и заключен в тюрьму, пока остается тайной, покрытой мраком.
Возможно, это решение было принято Управлением спокойствия под давлением страховой компании. В таком случае назревает вопрос: с каких пор человеческая жизнь в Аксонии Просвещенной, в Аксонии Нового Времени ценится меньше, чем деньги?
Куда делось наше сострадание, друзья?
Неужели мы готовы уничтожить друг друга ради призрачной выгоды?
А ведь вина мистера Уэста еще не доказана — он всего лишь подозреваемый. Возможно, оклеветанный…
Впрочем, умолкаю.
Ваш покорный слуга,
Луи ла РонПока я читала статью, возмущение мое все нарастало, пока не превратилось в настоящий гнев. Нет, и раньше мне было ясно, что мистер Уэст стал жертвой в играх страховщиков. Но я и подумать не могла, что слово «жертва» в данном случае стоит понимать буквально!
Эллис еще в самом начале следствия говорил, что Уэст не способен совершить преступление. Во-первых, элементарно по состоянию здоровья; во-вторых, все свидетели как один утверждали, что в ночь, когда произошла кража и убийство, владелец галереи даже из дома своего не выходил.
И вот теперь он при смерти, настоящий злодей гуляет на свободе, а страховая компания делает все, чтобы осудить невиновного и отвертеться от выплаты компенсации. Видимо, Эллис уже отчаялся добиться своего законными методами, и потому пригласил ла Рона. Наверняка после такой статьи эту страховую компанию завалят сотнями, тысячами гневных писем. А тем безголовым мерзавцам из Управления, которые потакают капризам страховщиков, придется наконец отпустить Уэста…
— Почему вы хмуритесь, леди Виржиния? — меланхолично спросил Георг, отмеряя специальной ложечкой молотую ваниль для очередной порции «кофейной нежности». — Дурные новости?
— Почитайте позже, — я со вздохом отложила газету. — Падение нравов в современном Бромли — не новость, но каждое новое подтверждение не прибавляет радости. К слову, леди Клэймор сегодня не приходила?
— Нет, леди.
— Думаю, что она зайдет в скором времени, — я покосилась на газету. Злополучная статья будто притягивала взгляд. — После такой-то публикации…
Я не ошиблась.
И, к сожалению, недооценила жажду справедливости моей подруги.
На следующее утро, около девяти часов, Глэдис подъехала к воротам особняка на Спэрроу-плэйс. Разумеется, в это время я уже не спала, но и выходить пока не планировала. И уж тем более не хотела отправляться куда-либо кроме кофейни! Но когда это Глэдис интересовалась моими планами, если Искусство было в опасности?
— Виржиния, дорогая, они же убьют его! — воскликнула она вместо приветствия. — Я в ужасе, Виржиния, в ужасе! Не могу поверить своим глазам, — губы у Глэдис дрожали, а сама она была необыкновенно бледна. — Мы с мистером Уэстом не были такими уж близкими друзьями, но не раз обедали вместе, да и галерею его я с мужем навещала исправно… Виржиния, прошу вас, поедемте со мною в Управление! У вас есть связи, вы можете поговорить с тем детективом, попросить его отпустить мистера Уэста на поруки… Я сама готова поручиться за него.
В руках у Глэдис была та самая газета, свернутая в трубку и измятая. Кажется, Луи ла Рон мог быть спокоен за свое место в сердцах бромлинцев — десяток статей мистера Остроума не сумели произвести такого эффекта, как единственная, вышедшая из-под пера Луи.
— В первую очередь успокойтесь, Глэдис, — я подошла к подруге и взяла ее за руки. — Присядьте. Давайте выпьем по чашечке чаю, хорошо?
— Нет! — Глэдис, всегда такая сдержанная, разумная и капельку насмешливая, порывисто вскочила, теряя свой лорнет. — Нам надо ехать сейчас же! Промедление смертельно опасно для мистера Уэста, мы должны…
— Должны? Пожалуй, — я вновь мягко потянула ее за руку, принуждая сесть. — Но можем ли?
Глэдис замерла.
— Простите?
— Что мы можем сделать сейчас? — тем же ласково-увещевательным тоном продолжила я. — Вот мы ворвемся в Управление, потребуем встречи с мистером Хоупсоном… это глава Управления, Глэдис, не смотрите на меня так… словом, мы ничего сделать не сможем.
— Но у вас же есть знакомства? — Глэдис не спрашивала — она будто просила Мироздание об одолжении, о волшебном ключе, способном открыть дверь к спасительному решению.
— Мое «знакомство» — детектив Норманн, — я опустила глаза. — Скажу вам, не таясь, Глэдис: статья, которую вы прочитали — это его отчаянная попытка справиться с давлением страховой компании на «гусей». Мистер Хоупсон ценит детектива Норманна весьма высоко, и если даже его, детектива, просьба не может повлиять на судьбу Уэста… Что ж, думаю, вы и сами понимаете, что мы уж точно ничего поделать не можем.
Глэдис развернула газету, растерянно скользнула взглядом по строчкам и моргнула несколько раз, будто избавляясь от наваждения.
— Пожалуй, вы правы, Виржиния. Но сидеть просто так и ждать я не могу. Пусть надежды никакой нет, но все же я поеду в Управление, напрошусь на прием к этому, как его… мистеру Хоупсону. Поговорю с ним. Вдруг он и правда не откажется принять залог за мистера Уэста? В любом случае, вреда от беседы не будет.
— От беседы — нет. Но вот требования могут возыметь обратный эффект, — заметила я. — Да и к тому же к самому мистеру Хоупсону вас могут и не допустить, наверняка после этой статьи многим пришла в голову та же мысль, что и вам… Глэдис, давайте сделаем вот что: мы поедем в Управление, но обратимся не к Хоупсону, а к детективу Норманну. Уверена, он не откажет нам в коротком разговоре. Так мы хотя бы узнаем наверняка, что происходит с мистером Уэстом. Зная ла Рона, — я коснулась газеты, — могу предположить, что опасность может быть несколько преувеличена. Ну, а если ситуация и впрямь так серьезна, как он пишет, то я могу задействовать и другие свои связи.
«В конце концов, — подумала я, — дядя Рэйвен говорил, что в случае опасности я могу обратиться к миссис О'Дрисколл. Но он не уточнял, кому должна угрожать опасность, мне или другому человеку».
Уже вызывав в кэб, я вспомнила о том, что Эллис редко проводил в Управлении целый день. Обычно он с самого утра он сломя голову носился по городу — с этим поговорить, тому дать задание, у тех взять показания, здесь расставить ловушку, там арестовать подозреваемых… И только поздно вечером, а порою и ночью детектив заходил в «Старое гнездо» на чашку кофе.
Но удача оказалась на нашей стороне.
— А, Виржиния, это вы, — рассеянно поприветствовал меня Эллис, отрываясь от изучения бумаг. — А я-то думал, кого ко мне занесло с утра пора… — тут он заметил Глэдис и поперхнулся. — Доброе утро, леди. А вы, собственно, кто?
— Это леди Клэймор, моя близкая подруга.
— Ага, — глубокомысленно произнес Эллис и вновь уткнулся в свои бумажки. — И что здесь делает леди Клэймор, ваша близкая подруга?
— Она хочет узнать, как себя чувствует мистер Уэст.
— А он что, еще не умер?
Глэдис попыталась упасть в обморок, но в захламленной каморке, по недоразумению называемой кабинетом Эллиса, делать это было просто некуда.
— Он шутит, дорогая, — я сочувственно прикоснулась к плечу подруги и метнула на Эллиса гневный взгляд.
Без малейшего результата, разумеется.
— Шучу? Я? Увольте, — детектив страдальчески заломил брови. — Леди Клэймор, если вам правда плохо, сядьте вон на ту коробку. Но лучше не надо, она в чернилах перепачкана… Леди, — обернулся он ко мне, — а ваша подруга умеет хранить секреты?
— Конечно, я умею, — с достоинством отозвалась Глэдис, стиснув свой лорнет.
— Это хорошо, потому что если сказанное мною выйдет за пределы этой комнаты, Уэст точно помрет, — меланхолично кивнул Эллис, не отрываясь от бумажек. Глэдис закусила губу. — Леди Виржиния, гляньте в коридор — там никто не бродит, развесив уши?
Я послушно выглянула. К счастью, коридор, в конце которого и располагался кабинет Эллиса, никому не приглянулся для прогулок.
— Никого нет.
— Ну и прекрасно, — детектив отложил бумаги и уставился на Глэдис, не мигая. — На самом деле Уэст жив и здоров. Даже здоровей меня будет, ему-то не приходится ночами не спать, допрашивая всяких мерзавцев, — Эллис зевнул напоказ, прикрыв рот ладонью. — А газетная статья — утка. Правда, если кто-нибудь об этом узнает, в особенности — домочадцы Уэста, то он имеет все шансы и впрямь помереть в тюрьме. А ведь он действительно невиновен — по крайней мере, в убийстве. Помните тех шестерых, о которых я вам говорил, Ви… леди Виржиния? — спросил детектив и интригующе замолчал. Я поспешно кивнула. — Так вот, один из них раскололся. Это его видел тот попрошайка. Альбиец по прозвищу Шон Лохматый вступил в преступный сговор со своим соотечественником с целью проникновения в галерею, — скучным голосом продолжил Эллис. — Однако, прибыв на место, преступники обнаружили, что картина уже исчезла, а сторож собирается сию секунду бежать и докладывать об этом в Управление спокойствия. Раздосадованный неудачей, Шон Лохматый в порыве гнева расправился со сторожем. Вот и все дела.
