Софья Ролдугина - Искусство и Кофе
Я послушно выглянула. К счастью, коридор, в конце которого и располагался кабинет Эллиса, никому не приглянулся для прогулок.
— Никого нет.
— Ну и прекрасно, — детектив отложил бумаги и уставился на Глэдис, не мигая. — На самом деле Уэст жив и здоров. Даже здоровей меня будет, ему-то не приходится ночами не спать, допрашивая всяких мерзавцев, — Эллис зевнул напоказ, прикрыв рот ладонью. — А газетная статья — утка. Правда, если кто-нибудь об этом узнает, в особенности — домочадцы Уэста, то он имеет все шансы и впрямь помереть в тюрьме. А ведь он действительно невиновен — по крайней мере, в убийстве. Помните тех шестерых, о которых я вам говорил, Ви… леди Виржиния? — спросил детектив и интригующе замолчал. Я поспешно кивнула. — Так вот, один из них раскололся. Это его видел тот попрошайка. Альбиец по прозвищу Шон Лохматый вступил в преступный сговор со своим соотечественником с целью проникновения в галерею, — скучным голосом продолжил Эллис. — Однако, прибыв на место, преступники обнаружили, что картина уже исчезла, а сторож собирается сию секунду бежать и докладывать об этом в Управление спокойствия. Раздосадованный неудачей, Шон Лохматый в порыве гнева расправился со сторожем. Вот и все дела.
— Значит, мистер Уэст невиновен в убийстве? — торжествующим голосом произнесла Глэдис, оправившись от удивления. — Но тогда к чему эта статья? Почему он еще в тюрьме, а не на свободе, оправданный и очищенный от клеветы?
— А это тайна следствия, — загадочно улыбнулся Эллис.
Право слово, мне захотелось его хорошенько стукнуть. Сначала выдать эти самые «тайны следствия» почти до самого донышка, а потом, в последний момент, заартачиться!
Впрочем, продолжить разговор нам не дали. Безликий молодой человек, которого я прежде уже видела в кабинете мистера Хоупсона, без стука отворил дверь и скучным голосом произнес:
— Мистер Норманн, к вам еще посетитель. Мистер Уэст-младший. Он хочет сделать некое заявление. Прикажете пропустить?
Эллис азартно подался вперед, как лис, почуявший добычу.
— Ну наконец-то! — и обернулся ко мне: — Леди Виржиния, передайте ла Рону, что он действительно мастер. Мастер убеждения!
Сказал это — и торжествующе уселся на свою колченогую табуретку, как на трон, нахально положив ногу на ногу.
Глэдис выглядела совершенно ошарашенной. Она нервно вертела в руках лорнет и покусывала нижнюю губу, то и дело поглядывая на меня. Я же, увы, ничем не могла помочь подруге, поскольку сама терялась в догадках.
Стучалась в сознание одна неприятная мысль: неужели та статья оказалась жестокой провокацией? Эллис, получается, был полностью уверен в том, что виноват Лоренс Уэст, и потому решил запугать его, сыграв на родственных чувствах?
Но где в таком случае гарантия, что сын в отчаянии не оговорит самого себя, чтобы спасти отца? Если б подобное случилось не с Уэстом-старшим, а с леди Милдред, то я не задумываясь выгородила бы ее, даже ценой своей жизни! И это я, не особенно смелый человек. До той же бабушки мне, увы, еще далеко…
А Лоренсу, мужчине, сама его природа, его честь велела спасти престарелого, немощного отца от ложного обвинения.
«Жаль, что Глэдис тут, — подумала я вдруг. — Останься мы наедине с Эллисом, и можно было бы спросить у него, почему он так уверен в виновности Лоренса».
Подумала — и почувствовала, как начинаю краснеть. Выходит, что я теперь свободнее себя чувствовала рядом с Эллисом, с этим беспардонным манипулятором, чем со старинной своей подругой?
Ох…
— Леди Виржиния, у вас что-то больно виноватый вид, — весело подмигнул мне детектив, подтверждая репутацию самого бессовестного существа во всем Бромли. Нет, во всей Аксонии! — Я могу подумать, что на самом деле это вы заварили кашу с похищением… Да-да, входите!
Как только в кабинет постучали, Эллис поспешно выпрямил спину, облокотился на конторку, состроил мрачную физиономию и исподлобья уставился на дверь.
— Добрый день.
Лоренс поздоровался еще из коридора и вошел после еле заметной паузы. Он был смертельно бледен и, кажется, умудрился исхудать за то время, пока мы не виделись. Светлые волосы немного потемнели, словно впитав холодную влагу бромлинских туманов, и отчего-то «липли» к голове.
Присмотревшись, я поняла, что туманы тут ни при чем. Просто Лоренсу в последние несколько дней явно было не до мытья волос.
«Он так переживал из-за статьи?» — предположила я про себя и вдруг вспомнила, что газета-то вышла только вчера. Неужели Эллис был прав?
— Добрый день, мистер Уэст, — тем временем хмуро поприветствовал визитера Эллис. Лоренса аж передернуло от этого обращения. — Что привело вас сюда? Эй-эй, Смит, не уходи, свидетелем будешь. А то скажут потом, что я над подозреваемыми издеваюсь.
«А что, разве нет?» — хотела я спросить, но вовремя прикусила язык.
Лоренс глубоко вдохнул, будто перед тем, как нырнуть в омут, и произнес, тихо и четко:
— Я хочу написать заявление. И признаться.
— В чем? — с деланным интересом подался вперед детектив, демонстративно подвигая к себе исчерканные бумажки и химический карандаш.
— Во всем, — твердо ответил юноша и поднял глаза на нас. Губы у него немного дрожали. — Отпустите отца к врачу, я тут же напишу признание.
— Отпустить? Обязательно, как только вы изложите нам правдиво все события, что произошли в ночь перед так и не состоявшейся выставкой, — добродушно пообещал Эллис.
Возможно, общение с ним дурно влияло на мою подозрительность, но в этих словах мне почудился какой-то подвох.
— Но отец…
— Сначала признание, — серьезно покачал головой Эллис и протянул Лоренсу мятый листок бумаги и химический карандаш. — Пишите. Все, как было, без утайки. А я почитаю и решу, что делать.
Лоренс растерянно оглянулся и, похоже, только тогда заметил нас. Столкнувшись с ним взглядом, Глэдис отвернулась, прижав пальцы к губам, и побледнела. Я успокаивающе коснулась ее плеча и холодно поинтересовалась у Эллиса:
— Может, нам лучше выйти?
— Не стоит, — обворожительно улыбнулся он, глядя исподлобья. — Будете свидетелями. Ну, и развлечетесь заодно, — добавил он совсем тихо. Глэдис вздрогнула. — Мистер подозреваемый, вы не стесняйтесь, садитесь вон на ту коробку, на пятна внимания не обращайте, ага… Вы картонку или книгу на колени подложите?
— Книгу? Зачем? — глядя на детектива глазами побитого щенка, тихо спросил Лоренс.
— Как зачем? А записывать признание вы на весу будете, да? — наигранно удивился детектив. — Вы же не думали, что я вас на свое место пущу? Берите книгу, рекомендую, я на ней уже столько отчетов написал, что она скоро, наверно, превратится в конторку. Пишете? — Эллис несколько секунд понаблюдал за тем, как старательно строчит признание Лоренс, и отвернулся от него. — Милые леди, кофе вам не предлагаю — его просто нет, но если желаете взбодриться, Смит может принести сюда пару чашек той бурды, которую наши зовут чаем. Не знаю, из чего ее делают, но пробирает лучше виски.
— Вы, видимо, с утра уже этого «чаю» пригубили, — вздохнула я, смиряясь. Когда Эллиса несло, его было не остановить. Самое лучшее в такой ситуации — смириться и дождаться, пока неумное веселье у него схлынет. — Глэдис, вы не хотите выйти и подышать свежим воздухом?
— Я останусь, — ответила она странно высоким голосом. — Хочу убедиться, что…
Лоренс свистяще выдохнул и еще ниже склонился над клятым листком.
Следующие четверть часа прошли в тишине. Смит незаметно стоял у двери, ожидая дальнейших приказаний. Глэдис покачивала лорнетом, вперив взгляд в пространство, и едва дышала. Эллис опять уткнулся в свои бумажки и что-то сосредоточенно перечитывал, беззвучно шевеля губами. Я же бездумно переводила взгляд с предмета на предмет, стараясь ни о чем не думать. Забитые чудны ми коробками и мешками полки на стене по правую руку от входа; рисунки, пришпиленные булавками к полотну, растянутому на противоположной стене — портреты, схемы, планы, маршруты, странные закорючки, похожие на чжанские иероглифы; маленькое узкое окошко под самым потолком; две новенькие электрические лампы — над столом и над дверью; вбитый под окошком здоровенный гвоздь, служащий вешалкой для двух, по крайней мере, курток и одних замызганных штанов блеклого черного цвета; стопки исписанной бумаги и папки, разложенные прямо на полу, под столом, у входа…
— Я закончил, — сухо произнес Лоренс. Эллис оторвался от своих записок и сладко улыбнулся:
— Прекрасно, просто расчудесно. А теперь давайте мне, я почитаю.
Двигаясь медленно, будто в толще воды, Лоренс поднялся, пересек, спотыкаясь, захламленный кабинет и протянул Эллису помятый лист.
— Горю от нетерпения, — прищурился детектив, вчитываясь в строчки. — Вы присядьте, присядьте пока, мистер Уэст, вы мне здоровым нужны. А от стояния на нетвердых ногах развивается синячная болезнь. Слышали про такую?
