Алина Политова - Русалка (СИ)
Кит такой спокойный сейчас, нельзя говорить ему о сне. Пусть все идет, как идет. Я посмотрела на расстеленную постель. Быть может, стоит поспать еще часик. Чтобы изгнать остатки ночного кошмара, который липкими лапами приклеился ко мне и никак не хотел отпускать. Нырнув под одеяло, я свернулась калачиком и почти стразу провалилась в сон. Так быстро, будто и правда полночи не спала, а бродила по окрестностям. На этот раз снов не было.
Проснулась я после полудня. Сразу почувствовала, что Кит рядом. Он спал. Осторожно, стараясь его не разбудить, я встала с кровати. На тумбочке, с его стороны, лежала раскрытая книга. Не удержавшись от любопытства, я вытянула голову и прочитала название «Сказки» Ганс Христиан Андерсон. Боже мой, какая прелесть! Кит лежал рядом со мной и читал сказки. Я наклонилась и едва касаясь, поцеловала его в висок.
— Моя русалочка… — прошептала я. Открыл глаза, и посмотрел на меня, потом бросил взгляд в окно.
— Ну мы и поспали, Катьк. — Пробормотал он. — Я так запарился с этими досками, что свалился. Тупые местные грачи ничего толком не могут сделать.
— Как тебе книжка? — Лукаво спросила я. — Не думала, что ты умеешь читать.
— Развиваюсь помаленьку. До сказок дозрел. — Ухмыльнулся он.
— И как тебе?
— Фигня ваш Андерсон. За репку и курицу рябу драматургии больше.
Я засмеялась.
— Нет, Кать, правда. Он больной чувак. Зачем сказки с плохим концом? Детям такое читают, да? Это натурально триллеры! Когда вроде переживаешь за героя, думаешь, ну вот, победил он всю нечисть, щас будет салют и мешок ништяков в подарок. А тут бац — и он сдох в последнем абзаце. На хрен такие сказки нужны, а? Расстраивают только.
— Кит, ты такой милый…
— Русалка! — Возмущенно сказал он. — Охренеть! Да ведь она сдохла в конце, ты знала?
— Ну нет, она кажется… в какое-то там небесное создание превратилась, летала, детей целовала.
— Да говорю тебе — сдохла. Просто цензура его чернуху не пропустила, и ему пришлось подсластить это дело небесными созданиями. Но разумному человеку там все ясно между строк. Утопла. Сыграла в ящик. Суицид, бля… чистый суицид.
— Тебе ее жалко? — Умилительно прошептала я ему в самое ухо. — Мой мальчик расстроился от грустной сказки?
— Да не в том дело. — Он серьезно посмотрел на меня. — Кать, этот Игнат, он же намекал на эту сказку. Типа, я — русалка.
— Ага.
— Ты понимаешь, я все думаю над его словами. Он много чего тогда рассказал. И много правды было, которой знать не мог. Я думаю, он не шарлатан, думаю, он настоящий колдун, видит всякое там будущее-прошлое.
— Я в этом не уверена…
— Ты умненькая девочка, Кать. — Он погладил меня по голове. — Но я лучше тебя в людях разбираюсь. Когда с челом базаришь, надо сразу отслеживать, где он правду говорит, а где начинает петлять. Люди ведь не полностью врут. И не полностью все на чистоту говорят. Вот нужно уметь различать. И если чел петляет, у него всегда какой-то свой интерес. Этот интерес тоже вычислить надо. Я на этом не одну собаку съел, пока ты книжки читала.
— Конечно. — Легко согласилась я. — Я просто шучу! Ты очень умный, ты хорошо разбираешься в людях, я знаю.
— Да… так вот этот Игнат — он мутный черт. Он вроде правду говорил. И в то же время, у него какой-то свой интерес был. Меня это… напрягает. Я вспоминаю все что он говорил и по полочкам раскладываю, хочу отличить, где он петлял. И сказку же он не просто так помянул.
— Просто аллегория.
— В чем ее смысл, этой твоей аллегории? В том, что эта хвостатая девка, то бишь я, из хорошего мира попала в плохой и там, в плохом ничего у нее не вышло, потому она самоубилась, да? В этом смысл?
— Перестань. — Мне стало уже не весело. — Ты подгоняешь эту историю под себя.
— Но ведь так и есть.
— Он имел в виду что-то другое. Ну может выбор между двумя мирами. Про самоубийство ничего он не говорил, и в сказке этого нет, ты уже сам додумал.
— Есть. В сказке оно и есть. Просто ее для детей причесали.
— Кит, пожалуйста, к чему эти разговоры о самоубийстве… наверняка все уже прошло, все ведь закончилось, ты сам говорил!
— Нет… если бы я точно знал, я бы не приехал сюда. Все закончится, когда я пойму… про этот другой мир. И почему я здесь, а не там.
— Это все не правда. Нет никакого другого мира! Мы сюда приехали, чтобы разобраться с твоими детскими травмами, вот и все.
— Это правда! В это части — он не врал, я знаю!
— Может и не врал, может у него с головой не все в порядке, и он верит в то, что говорит.
— Катя. Или ты на моей стороне, или нет. — Серьезно сказал он.
— Я на твоей, но…
— Тогда все что правда для меня, правда и для тебя. Согласна?
Я нахмурилась.
— А как насчет моего собственного мнения?!
— Считай, что у тебя его нет.
Я захлебнулась словами от возмущения, но вместо того, чтобы выплеснуть эти слова, просто пролепетала…
— Нет… ладно.
Он улыбнулся.
— Ты такая милая.
Потом вдруг снова стал серьезным. И после паузы сказал холодно и отстраненно:
— Та русалка пришла в плохой мир, чтобы он ее полюбил. Тогда бы она осталась жива.
Повернулся ко мне.
— Может я пришел сюда, чтобы ты меня полюбила? Тогда… я останусь жив?
Я молчала. Потом сказала:
— Интересная ассоциация.
— Мне нужно, чтобы ты меня любила. Но…
— Кит, да брось ты! Я и так тебя люблю. — Я шутливо толкнула его в плечо.
— Нет, помнишь, я тебя спросил… ты сказала «да», но из вежливости, я это понял.
— Нет, не из вежливости.
— Ты бы не сказала этого сама. И не говоришь никогда. — Он откинулся на подушку и заложил руки за голову. — Слушай, когда я с какой-нибудь девчонкой надолго зависал, она начинала мне говорить «я тебя люблю». И мне все время не по себе становилось. Я молчал или переводил разговор. А потом каждая рано или поздно спрашивала: «А ты меня?». Меня это так бесило, к чему все эти розовые сопли, и так же все нормально. Чтобы девку не расстраивать, я говорил «Да, конечно, а как же». Я это из вежливости говорил. Поэтому я знаю, как это звучит — когда из вежливости. И знаю, что невозможно эту дурацкую любовь из человека выпросить, она или есть или нет. Нельзя об этом спрашивать! Видишь, а теперь я попался на том же, теперь я сам тебя постоянно спрашиваю. Может, это мне наказание за всех, кого я не любил и не понимал, не знаю.
— Кит…
— Не надо, я же не спрашиваю, видишь? Я просто пытаюсь разобраться с этими русалками всякими. С этими колдунскими ребусами. Я не хочу от тебя услышать неправду. Лучше молчи.
— Кит, я же не знаю, как это. Как я могу сказать тебе о том, чего не знаю?
— В смысле?
— Ну… если честно… я боюсь, что все дело только в сексе. Что я привязалась к тебе из-за этого. Физиология. У меня никогда так ни с кем не было, не было настоящего желания. А теперь оно есть. И возможно, дело лишь в этом. А когда это желание станет ослабевать, такое же случается рано или поздно — что останется? Я не знаю, что останется. Должна остаться любовь. Но какая она? Как она ощущается? Я не знаю! Может, я ее чувствую, а, может, нет. Раньше я думала, что мне нравится секс, что я получаю от него удовольствие. Пока не пришел ты. И тогда я поняла, все что до тебя — не было удовольствием. Может и тут так? Может, нет любви, а есть просто животное притяжение. Как мне разобраться?
— Я не знаю. Мне нормально было спать и с другими. Но любил я только тебя. Это другое. Не секс. Но как словами сказать — я не знаю.
— Не секс? А может, это когда хочешь спать только с одним человеком и ни с кем больше?
— Нет. — С сомнением протянул Кит. — Нет, не обязательно. Я мог бы с кем-то еще переспать. Но все равно любил бы только тебя.
— Спасибо, конечно, за честность… — сконфузилась я.
— Ну ты тоже не особо приятные вещи говоришь. Я говорю — мог бы, но не буду не потому что не хотел бы при случае, а потому что тебе это будет неприятно.
— А я бы не могла. Забавно, да? При этом ты мог бы и любишь меня, а я не могла бы, но не знаю, люблю ли тебя.
— Да, у вас, баб, как-то все иначе.
Я усмехнулась и тоже откинулась на подушку. Мы оба лежали и смотрели в потолок.
— Знаешь что самое забавное? — Спросила я.
— Что?
— Я ведь уже разок говорила, что тебя люблю. Только не тебе.
— А кому?
— Своему бывшему. Роману. Помнишь, когда он пошел в кухню за мной? Я сказала ему, что люблю тебя, чтобы он отцепился.
— Тогда-то ты еще врала.
— Не знаю. В голову все приходит позже, чем в сердце. Знаешь, я какая-то… не правильная. Не умею говорить хороших слов. Ты меня прости за это.
— Ладно. — Усмехнулся он и нашел мою руку. Поцеловал ее. — Ладно, Косуля. Фигня все это. Ты не парься.
Потом будто спохватился:
— Слушай, я тебе рассказывал, что мне приснилось сегодня?
— Ну вообще-то я вставала ночью, когда ты у окна стоял.
