Геннадий Гацура - Число зверя
Пели и охранники, и водитель, и пьяная голая женщина, и даже Марина, повеселевшая от шампанского и той, совершенно абсурдной ситуации, в которую попала.
«Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело…»
Орали все в полный голос и от души. Поздние прохожие наверное, с ужасом оглядывались на эту несшуюся на бешенной скорости огромную машину, из которой доносился рев голосов.
— Эй, господа-товарищи, а почему эта курва поет с нами? — Василий Васильевич достал из стоящего перед ним ящика новую бутылку и показал ею на «цековского товарища». — Он же никогда не работал и никакого отношения к рабочему классу не имеет.
— Но, ведь, ты тоже никогда кувалдой не махал, — на мгновение прервав пение, вставил в свое оправдание мужчина.
— Да, но зато я всегда всей душой болел и страдал за народ.
Тут Василь Васильевич приложил палец к губам. Все разом замолкли, лишь голая женщина продолжала горланить:
— «За лучший мир, за святую свободу!..»
— Т-с-с! — Зашипел на нее хозяин, открывая шампанское. — Враги услышат! Эх, сколько нам еще до новой гражданской осталось? Кто нам скажет?
Пробка с хлопком вылетела из бутылки и ударилась в потолок. Шампанское полилось на пол салона к ногам Марины.
— Представляешь, — улыбнулся ей Василий Васильевич, — сняли мне номер в «Метрополе»… Я знаю эти апартаменты, сам когда-то курировал этот прожект, там пукнуть нельзя, чтобы тебя на восьми магнитофонах не записали. — Он сделал глоток прямо из бутылки. — Я тебе хочу сказать, что русские убийцы — лучшие убийцы в мире. Вообще, русское — все самое лучшее. Так вот, если тебе сказали, что — убьют, то обязательно убьют. Очень хотелось бы умереть на родине. Поэтому я и приехал… Ну, что вы замолчали? Я кончил свой монолог. Давайте теперь любимую песню батьки Махно! Нет, постой, никак Вася, останови!
Лимузин притормозил у стоящего возле машины «ГАИ» в плаще и с полосатым жезлом в руке милиционера. Василь Васильевич открыл окно и, высунувшись из него, крикнул:
— Привет тезка! Как служба?
— Здравия желаем Василий Васильевич, — улыбнувшись, козырнул милиционер. — Давненько вас не видел в наших краях.
— Отбрось ты эти церемонии. Выпить хочешь?
— Никак нельзя, я на дежурстве.
— Вот это правильно! — Василь Васильевич обернулся. — Петь, дай товарищу майору пару бутылок шампанского, пусть после дежурства с женой выпьет.
— Так я еще капитан.
— Вот, как только я захочу выставить свою кандидатуру и меня выберут, сразу станешь майором. Специальный закон издам, чтоб все Василии у нас в стране стоили не меньше майора.
Петр вышел из лимузина под дождь с двумя бутылками шампанского и положил их через приоткрытое окно на заднее сиденье милицейских «жигулей».
— Спасибо, Василий Васильевич, — козырнул, но уже серьезно, милиционер. — Обязательно выпьем всей семьей за ваше здоровье и победу на выборах.
— Скажи всем, чтобы голосовали только за меня, — Василь Васильевич откинулся на спинку сиденья и закрыл окно. — Давай, по кругу! Теперь можно помянуть и батьку Махно. Запевай!
И летел «до утра» по залитому дождем Садовому кольцу огромный «членовоз» и вместе с ними неслась над еще не проснувшейся Москвой любимая песня бандитов времен Гражданской войны:
«Любо братцы, любо, любо братцы жить,
С нашим атаманом не приходится тужить…»
К дому Федоровой лимузин подкатил уже в седьмом часу утра. Изрядно отяжелевший от шампанского Василь Васильевич все никак не хотел расставаться с Мариной, предлагал руку и сердце и хоть сейчас же лететь на Багамы и расписываться, но она стойко выдержала все его довольно заманчивые предложения.
Марина вышла из машины, поднялась по ступенькам крыльца и, махнув на прощание высунувшемуся из окна Василь Васильевичу, сказала:
— До свидания. Приятно было познакомиться.
— У тебя прекрасный голос, — крикнул он. — Будь я на двадцать лет моложе, ты бы от меня так просто не ушла. Почаще гуляй по Садовому, глядишь — встретимся.
Марина еще раз взмахнула рукой и скрылась в дверях своего подъезда.
Раздеваться она начала прямо в прихожей, затем залезла под душ, смыла с лица свой «боевой раскрас», насухо вытерлась и одела белое спортивное кимоно. Едва она затянула на своей талии черный пояс, как выражение ее лица мгновенно изменилось и стало суровым и непроницаемым, почти таким как у сидевшего рядом с водителем охранника Василь Васильевича.
Она подошла к висевшему на стене календарю. В последней шифре было шесть не обведенных кружочками крестиков. Хотя, скорее всего уже пять, так как и сегодняшние ночные поиски у Марины закончились неудачей. Два дня она могла передохнуть. Следующая охота намечалась в ночь со среды на четверг — тринадцатого июня.
Несмотря на принятый Мариной контрастный душ, который должен был взбодрить ее, настроение, да и общее состояние, оставляло желать лучшего. Но она все же вышла на середину комнаты, сделала несколько наклонов, затем стала в боевую стойку и начала отрабатывать приемы карате на воображаемом противнике. А противник был у нее один — убийца Ларисы. И кто-кто, а он не мог ждать от нее пощады.
Машина свернула с проспекта на подъездную дорогу и остановилась возле продуктового магазина. Сидевший за рулем молодой человек повернулся к развалившемуся на заднем сиденье Артисту и сказал:
— Давайте оставим машину здесь и дальше пройдем через двор пешком. Не хочется светить тачку.
— Не надо на таких дорогих машинах на дело ездить, да и одеваться попроще, а то нацепил галстук с павлинами и красный пиджак. Посмотри, как я одет.
Действительно, «прикид» у наемного убийцы была проще некуда: потертый синий пиджачок, темно серые вздувшиеся на коленях брюки и кепка с эмблемой министерства связи. Завершала экипировку Артиста большая сумка из которой торчало несколько пачек газет.
— Да я специально такие яркие шмотки надел, — начал оправдываться молодой человек. — Все обязательно запомнят галстук с пиджаком, а все остальное упустят. Я же после операции их в ближайший мусорный контейнер выкину. Что я зря на юридическом психологию изучал.
— Ну-ну, посмотрим. Только не забудь из кармана пиджака права и визитные карточки вынуть, — усмехнулся Артист. — Какого черта я согласился тебя взять?
— Мамочка не стал бы столько платить, если бы ты меня не взял. Он сказал, что бы я лично убедился в точном исполнении задания. Уж очень его Валет достал.
— Да, все это наша проклятая жадность, — задумчиво произнес киллер.
— Кстати, ты так и не сказал мне, каким способом собираешься его сделать, — поинтересовался молодой человек выходя из машины, но его собеседник проигнорировал вопрос и в свою очередь спросил:
— Какая, говоришь, масть у его собак?
— Я же тебе сказал, что у него две собаки. Бультерьеры или питбультерьеры. Что-то в этом роде, никак название не могу запомнить. Он все время хвалится, что они кого хочешь разорвут. Ножку стула могут перегрызть.
— Это мы счас проверим.
— До него так просто не добраться. Там у него пуленепробиваемая дверь и видеокамера в глазок вделана. Он даже дверь не открывает. У его телохранителей свои ключи есть.
— На это я и надеюсь, что он не открывает, — усмехнулся Артист.
Обогнув магазин, они миновали арку дома и подошли к одному из подъездов огромного сталинского дома. Правда здесь, в отличии от обычного подъезда, вход в дом перекрывала массивная двухстворчатая металлическая дверь. Молодой человек нажал на кодовом замке несколько цифр и, открыв дверь, сделал приглашающий жест:
— Прошу вас.
Они поднялись на лифте на шестой этаж. Артист прижал указательный палец к губам и тихо сказал:
— Стой здесь и держи дверь. — Он надвинул на глаза козырек кепки, вышел из лифта, подошел к двери Валета и позвонил.
Из квартиры донесся собачий лай, затем мужской голос спросил:
— Кого?
— Телеграмма Васильеву Сергею Юрьевичу, — Артист помахал перед глазком камеры телеграфным бланком.
— Проваливай, тут такие не живут.
— Здесь указан ваш адрес: дом восемь, квартира сорок шесть.
— Дом восемь напротив.
— Извините. — Киллер вернулся в лифт и нажал кнопку последнего этажа. — Самое главное, что он и его собаки дома. Сделаем вид, что я ушел, для того чтобы он успокоился.
Они поднялись на несколько этажей, постояли несколько минут на черной лестнице, затем вновь вызвали лифт и спустились на шестой этаж.
— Сейчас я тебе покажу кое-что интересное, — Артист достал из кармана мятую пачку из под сигарет, открыл и вставил в лежащее внутри ее какое-то странное устройство небольшую черную батарейку.
