Александра Адорнетто - Нимб
После часа езды по прямой Габриель свернул на проселочную дорогу, более извилистую и ухабистую. Вдоль нее росли кусты. Мы направлялись к Белой горе, получившей свое название из-за снежных шапок, иногда покрывающих ее вершину. Она была видна еще из Венус-Коува — призрачный монолит, выделяющийся на звездном небе.
Все вокруг заволокло туманом. В конце концов Габриель затормозил, и мы вылезли. Мы очутились на крутом серпантине в окружении высоких елей. На их ветках проступили капли росы, в холодном воздухе наше дыхание вырывалось белыми облачками. Почва, усыпанная кусками коры, глушила нашу поступь. Покрытые мхом ветки и усики папоротника задевали лица. Мы углубились в чащу. Кое-где сквозь прорехи в листве проникали лучи луны — эти маленькие прожектора освещали нам путь. Растения тихо шептались между собой, раздавалось шуршание и топот звериных лап. Но никто из нас страха не испытывал. Мы знали, что в горах безопасно — смертные сюда не забредали.
Айви первая скинула куртку. Она стояла, выпрямившись, и светлые волосы водопадом стекали по спине. Ее кожа мерцала. Айви казалась вырезанной из мрамора изящной статуэткой.
— Увидимся наверху, — произнесла она тоном взволнованного ребенка.
На мгновение зажмурившись, сделала глубокий вдох и помчалась вперед, пока не превратилась в расплывчатое пятно. А затем она взлетела: артистично и легко, как лебедь. Тонкие крылья прорвали ткань ее тенниски, и, блестя, точно атласные, понесли ее ввысь.
Я последовала ее примеру. Сперва мы с Айви парили синхронно. Затем начали медленно взмывать, пикировать и, наконец, опустились на соседние ветки ближайшего дерева, глядя на Габриеля. Айви наклонилась и позволила себе упасть, однако крылья прервали свободный полет, и она, вскрикнув, снова устремилась к облакам.
— Чего ты дожидаешься? — крикнула она Габриелю.
Брат еще методично освобождался от одежды и обуви. Стянул майку через голову, крылья развернулись, и элегантный учитель музыки исчез. На его месте стоял величественный небесный воин, кем, собственно, Габриель и был. Именно Габриель много веков назад собственноручно сровнял один город с землей, оставив лишь пепел и камни. Габриель напоминал мне бронзовое изваяние. И стиль его полета отличался от нашего — неторопливый и созерцательный.
Я начала замерзать. Поэтому забила крыльями и бездумно воспарила. Пусть тело действует по собственному усмотрению! Долго сдерживаемая энергия вырвалась на волю. Габриель завис в воздухе, желая удостовериться, что я не потеряла контроль над собой. Айви я смутно различала сквозь туман — она переливалась янтарным светом.
Взаимодействие между нами практически свелось к минимуму. Наступило наше личное время. Это была свобода, отдаленный отголосок той, которую по-настоящему ощущаешь только в Царстве Божьем. Мы стали самими собой, отбросив все человеческое.
Все длилось примерно несколько часов. Габриель издал мелодичный звук, какой музыкант извлекает из гобоя — сигнал спуска.
Мы снова забрались в джип. Я подумала, что вряд ли усну, когда мы вернемся домой — слишком ликующее настроение охватило меня, и потребуются часы, чтобы я успокоилась. Но я ошиблась. Ритмичный ход машины убаюкивал, и я, словно котенок, свернулась на заднем сиденье и задремала.
Глава 17
ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
После памятного обеда мои отношения с Ксавье стали глубже. Нам разрешили проявлять свои чувства, не опасаясь возмездия. Мы часто думали и действовали синхронно, как единое существо, состоящее из двух разных тел. И хотя мы сознательно старались не обосабливаться от окружающих, это мало помогало. Мы честно пытались проводить время с другими людьми, но тогда минуты тянулись просто бесконечно, и мы оба ощущали неестественность такой ситуации.
Ланч мы с Ксавье, как обычно, проводили вместе, сидя за «нашим» столом у стены кафетерия. Порой к нам подходили ученики, приветствовали, шутили, расспрашивали Ксавье об очередном заплыве, но редко кто-нибудь подсаживался к нам. Странно, но никто и не высказывался по нашему поводу. И девушки, и парни держались на почтительном расстоянии. Наверное, они чувствовали, что у нас есть секреты, и были достаточно воспитаны, чтобы не совать нос в чужие дела.
— Ну, все, — заявил Ксавье, упаковывая свои книги.
— Нет, пока ты не закончишь реферат.
— Бет!
— Ты написал три строчки.
— Они тщательно продуманны, — возразил Ксавье. — Дело не в количестве, а в качестве.
— Не хочу быть в ответе за то, что отвлекаю тебя.
— Уже поздно, — фыркнул он. — Ты вообще оказываешь плохое влияние.
— Как ты смеешь! — поддразнила его я. — Я на такое не способна.
— Почему?
— Я, между прочим, воплощение доброты!
Ксавье нахмурился.
— Нужно что-то предпринять, и побыстрей.
— Ага. Что угодно, лишь бы не выполнять домашнее задание!
— У меня впереди целая жизнь. Но как долго я пробуду с тобой?
Наша жизнерадостность мигом испарилась. Обычно мы старались не касаться щекотливой темы — какой смысл, если все равно ничего нельзя изменить?
— Давай не думать об этом.
— Интересно, как? Разве ты можешь спокойно спать по ночам?
Такой поворот мне не понравился.
— Ты прав, — согласилась я. — Но зачем все портить?
— Надо что-то делать, — буркнул он.
Ксавье сердился не на меня. Обвинять-то было некого, но это усугубляло его недовольство.
— Мы абсолютно бессильны. Бунтовать невозможно!
— А свобода выбора?
— По-моему, ты кое о чем забываешь. Ваши правила неприменимы ко мне.
— Жаль.
— Но что ты предлагаешь? Подать прошение?
— Не смешно, Бет. Ты хочешь вернуться домой? — спросил Ксавье, не сводя с меня пристального взгляда.
Конечно, он подразумевал не «Байрон».
— Зачем задавать такие вопросы?
— Тогда почему ты не беспокоишься, как я?
— Считаешь, я бы колебалась, если бы знала, что нам делать? — воскликнула я. — По-твоему, я готова добровольно отказаться от тебя?
Бирюзовые глаза Ксавье потемнели, губы сжались в тонкую линию.
— Бет, они не должны нами управлять. Я не собираюсь терять тебя. Со мной уже было такое, и это не повторится.
— Ксавье… — начала я, но он прижал палец к моим губам.
— Бет, если мы будет сражаться, какие у нас варианты?
— Понятия не имею!
— Можно ли обратиться за помощью или использовать какие-то средства? — с жаром продолжал Ксавье. — Бет, скажи, есть хотя бы малейший шанс? Пусть совсем ничтожный?
— Вероятно, — ответила я. — Но я боюсь.
— Я тоже, но не надо терять веру.
— А если мы потерпим крах?
— Ты сама сказала, что шанс есть, — произнес Ксавье и сжал мою руку.
На протяжении последней недели я испытывала чувство вины из-за того, что отдалилась от Молли, но она смирилась с возможностью общаться со мной лишь тогда, когда Ксавье занят. Она иногда обижалась, но была реалисткой и понимала, что бороться бесполезно. Казалось, она переборола свое прежнее неприятие, и хотя ни в коей мере не рассматривала Ксавье как своего друга, вполне готова была принять его как моего.
Как-то раз, гуляя, мы с Ксавье заметили под дубом Айви. Рядом с ней находился старшеклассник из «Брюс Гамильтон». На парне была надетая задом наперед бейсболка, и он нагло ухмылялся моей сестре. Я никогда не видела ее такой обеспокоенной. Мальчишка поставил ее в сложное положение: в одной руке она держала пакет с покупками, а другой нервно приглаживала волосы. Чувствовалось, что она ищет любой возможности сбежать.
Я локтем подтолкнула Ксавье.
— Что там творится?
— Похоже, Крис Бакнейл набрался храбрости, чтобы пригласить ее на свидание.
— Ты знаешь его?
— Он в моей команде водного поло.
— Он не во вкусе Айви.
— Неудивительно, — ответил Ксавье. — Аморальный тип.
— А что дальше?
— Эй, Бакнейл! — окликнул его Ксавье.
— Я занят, чувак, — буркнул тот.
— Слыхал новости? — провозгласил Ксавье. — Тренер хочет, чтобы после игры все заглянули к нему в офис.
— Зачем? — спросил Крис.
— Что-то насчет составления списка для участия в тренировках следующего сезона. Кто не придет, того не включат.
Крис Бакнейл явно забеспокоился.
— Мне пора, — сказал он Айви. — Перехвачу тебя позже.
И Криса как ветром сдуло. Айви благодарно улыбнулась Ксавье.
В конце концов, Габриель и Айви приняли Ксавье. Не вторгаясь в наше пространство, он незаметно стал неотъемлемой частью нашей семьи. И это было им по душе. Во-первых, он приглядывал за мной, во-вторых, от него был толк, если дело доходило до всяких гаджетов. Ученики изумленно таращились на Габриеля, когда выяснилось, что он не знает, как работает DVD-плеер. Айви же хотелось продвигать свою программу социальной службы, используя школьный Интернет. Ксавье помог им обоим. Техника оставалась для брата и сестры чем-то вроде минного поля, поскольку постоянно менялась. Пусть и нехотя, но Габриель позволил Ксавье показать ему, как отправить электронное письмо коллегам в «Брюс Гамильтон» и как пользоваться айпадом. Иногда мне мерещилось, что Ксавье говорит на иностранном языке, употребляя незнакомые термины вроде гигабайт и Wi-Fi. Будь на его месте другой человек, я бы просто отключалась, но мне безумно нравился звук его голоса. Я могла часами смотреть, как он движется, и слушать его рассуждения, фиксируя жесты и интонации в памяти.
