Сакс Ромер - Спящий детектив
Он возвратил мне книгу и замолк, глядя на меня.
— Вы сами посещали усадьбу? — прервал я затянувшееся молчание Клау.
— Четырежды, в разное время, мистер Сирльз! Шепот слышен лишь в нескольких комнатах, и только тогда, когда окна открыты. Заметьте, однако, что все трагедии случились в теплые месяцы, когда оставались окна распахнутыми.
— В этом шепоте… было нечто сверхъестественное?
— О нет. Вы прочитали ведь мои разъяснения.
II
Хауфман озадаченно уставился на нас.
— Везет же мне! — заметил он. — Грета прочла вашу книгу, мистер Клау, и уже сообразила, или скоро вычислит, что «Парк» и «Роща» — одно и то же. Я‑то предпринял эту поездку скорее из–за нее, — добавил он. — Та переделка, о которой я вам рассказывал, заставила ее поволноваться. Ей казалось, что какой–то тип ее преследует. Доктора заявили, что это частый симптом нервного расстройства, и велели сменить климат. Так что я все бросил — подумал, пусть лучше выздоравливает. Черт подери этот дом!
И он распрощался, твердо вознамерившись сменить место жительства. Но сама мысль о том, что придется подвергать себя таким неудобствам из–за малопонятных легенд о призраках, была чужда его практическому уму; миновало две недели, а Хауфманы все еще оставались в «Роще». Ремонт в лавке Клау, надо полагать, был далек от завершения, потому что тот несколько раз сопровождал меня с визитами к Шену Хауфману и девушкам. Закончилось тем, что в один прекрасный день Грета прямо спросила его, является ли усадьба тем самым «Парком», который был описан в «Психических измерениях».
Клау нехотя пришлось признать ее правоту, но девушка ничуть не встревожилась и, напротив, даже обрадовалась.
— Какая непонятливость! — воскликнула она. — Я должна была догадаться по описанию. По правде сказать, я ничего бы не узнала, только нынче утром все слуги разом уволились!
Клау многозначительно поглядел на меня. События развивались так, как мы и предсказывали.
— Они вам сказали? — спросил он. — Да? нет?
— Сказали только, что в доме обитают привидения, — отвечала Грета, — но больше, похоже, ничего не знали. Этого оказалось для них достаточно!
Появился Хауфман и в ответ на наши вопросы объявил, что ничего не может поделать.
— Лаи и Грета хотят остаться, — сообщил он. — Что тут скажешь? Отправил телеграмму домой и велел прислать слуг. Тем временем мы отданы на откуп приходящим служанкам и поденщицам!
Морис Клау был весьма обеспокоен. При первой же возможности он отвел Хауфмана в сторонку и стал расспрашивать его, где именно находятся комнаты, занимаемые семьей.
— Окна моей комнаты выходят на аллею, — ответил Хауфман. — Окна комнаты Греты — тоже. Комната Лаи на другой стороне. Пойдемте, поднимемся наверх и я покажу вам!
Мы с Клау последовали за ним. День был ясный и солнечный; из окна комнаты Хауфмана видны были величественные ряды тополей, стоявших молча, как строй громадных гвардейцев, в неподвижности летнего воздуха. Странно было размышлять о потусторонних чарах, видя яркий солнечный свет, весело заливавший деревья, цветы, кусты и лужайку.
— Это комната, где яснее всего различим шепот! — сказал Морис Клау. — Говорю в точности — провел я здесь несколько ночей!
— В самом деле? — отрывисто воскликнул Хауфман. — Стало быть, я крепко сплю. Ни разу ничего не слышал. Комната Греты справа. Дочь ни о чем таком мне не говорила.
Клау выглядел взволнованным.
— Нет в звуках ничего необычного, — ответил он. — Вполне я в том убедился. Но глас предания сильнее, мистер Хауфман! В часы безмолвного ночного бдения, даже неотзывчивому старому глупцу, подобному мне, приходят на ум страшные воспоминания, и вообразить он может все, что угодно. Помимо гибели монаха, каковой стал, вероятно, жертвой бродячего грабителя, трагедии нетрудно объяснить. Престарелый антиквар умер от удара, а бедная девушка, скорее всего, упала с балкона, когда бродила она во сне. Чрезвычайно невротическим обладала она темпераментом.
— Плохо, что Грета все узнала, — задумчиво пробормотал Хауфман. — Ее нервы не выдержат. Этого я и хотел избежать!
— Можете ли вы, по крайней мере, убедить ее сменить комнату? — предложил я.
— Нет! Она упряма, как мул! Ее покойница мать была такой же! Ирландская кровь!
Так обстояли дела, когда мы с ним распрощались. Несколько дней прошли мирно — а затем случилось то, чего мы опасались и в глубине души со страхом ожидали.
Хауфман ворвался ко мне в кабинет со словами:
— Началось! Грета говорит, что каждую ночь слышит голос!
Я был готов к такому повороту событий, и все же от его резкого восклицания у меня по коже пробежал холодок.
— Хауфман! — строго сказал я. — Довольно! Немедленно увозите девочек. Прежнее нервическое состояние и эти болезненные грезы могут сказаться на рассудке Греты.
— Вы не дослушали, — произнес он, пытаясь успокоиться. — Болезненное воображение, как же! Я и сам слышал этот шепот!
Я непонимающе взглянул на него.
— Что теперь скажете? — спросил Хауфман с ноткой какого- то мрачного удовлетворения в голосе. — Когда Грета рассказала мне, что слышала ночью нечто, причем это нечто не было шорохом листьев, я долго сидел, курил и раздумывал, что тут к чему. В первую ночь допоздна читал — и ничего. На следующую ночь сидел в темноте. Ветра не было, и я ровным счетом ничего не услышал. На третью ночь я опять сидел в темноте. Около полуночи поднялся ветер. В шорохе и вздохах листьев я расслышал голос — в жизни мало что слышал так четко! Он звал меня!
— Хауфман!
— Будь я проклят, он звал меня по имени! Готов присягнуть перед присяжными!
— Все это совершенно необъяснимо! — сказал я. — Жаль, что с нами нет Мориса Клау.
— Где же он?
— В Париже. Пробудет там до понедельника.
— К слову сказать, — продолжал Хауфман, — по пути сюда, у метро Чаринг—Кросс, я встретил одного человека. Попробует разобраться в этом деле. В тайнах он дока.
Хауфман упомянул название знаменитого американского сыскного агентства.
— Боюсь, далековато будет от мест, где он привык работать, но он вызвался помочь и я этому рад. Хотя неплохо было бы посоветоваться с Клау.
— Что с девочками?
— Как раз собирался сказать. Отослал их в Брайтон. Грета не хотела уезжать, но бедняжка Лаи была смертельно напугана! Короче говоря, они уехали.
Необъяснимое и жуткое происшествие занимало все мои мысли, и о работе нечего было и думать. Я отправился вместе с Хауфманом в отель, где познакомился с мистером Д. Шортером Оттли. Тот оказался типичным жителем Нью—Йорка: бритый, с бледным лицом, выразительными серыми глазами и твердой линией рта.
— Призраками не занимаемся! — улыбаясь, заявил он. — Не встречалось мне еще привидение, которого не остановила бы пуля!
— Ладно уж, признаюсь честно, — сказал Хауфман. — Заслышав этот тихий голос, я не решился выйти и посмотреть, что происходит. Струсил, скажете?
— Это вовсе не трусость! — спокойно возразил Оттли. — Думаю, вы поступили мудро!
— Почему же?
— Есть у меня одна мысль на этот счет, вот и все. Той ночью мисс Хауфман слышала голос?
— Нет. Кажется, она задремала.
— Голос, что она слышала, звал вас?
— Она не сумела разобрать!
— А к окну она подходила?
— Да, но пряталась за занавеской.
— Что–нибудь видела?
— Нет.
— Я был бы не против ее расспросить, — задумчиво сказал Оттли.
— Она рассказала бы вам точно то же самое.
— Ах, нет, не об этом! Кое о чем–то еще.
Тем вечером мы втроем обедали в «Роще». Еду подавала служанка, которая поспешила исчезнуть, не успели мы покончить с обедом. Беспорядочная игра в бильярд помогла нам скоротать время между сумерками и тьмой, после чего мы с детективом распрощались с Хауфманом, оставив его в доме одного. Действовали мы согласно плану Оттли. Мы прошли по тополиной аллее, вышли из ворот и закрыли их за собой. Затем мы обошли участок и очутились у ограды с задней стороны, прямо напротив ворот. Мы перелезли через стену и увидели заброшенный сад, примыкавший к кухне. Американец осторожно повел меня к дому, который четким силуэтом выделялся на фоне неба, среди древесных ветвей и спутанной массы кустов. Мы на четвереньках проползли по двору и проникли в боковую дверь — она намеренно была оставлена открытой. Тихо притворив дверь, мы пересекли кухню, поднялись наверх и вновь присоединились к Хауфману.
Мне был доверен пост в соседней комнате: я должен был сидеть в темноте и следить, не появится ли за деревьями что- либо движущееся. Хауфман, получив такие же наставления, был отправлен в западную спальню, а детектив остался в комнате Хауфмана.
Я с опаской подобрался к окну, стараясь обходить широкий лунный луч, и заметил слева отблеск света. Оттли зажег лампу: так поступил бы Хауфман, готовясь отойти ко сну. Минуты через три свет погас — и началось напряженное ожидание.
