Софья Ролдугина - Кофе с сюрпризом
Взглянем же правде в глаза.
Мисс К. приехала в Аксонию уже больше трёх месяцев назад. Некоторое время она разъезжала по стране, останавливаясь в гостиницах, но затем, видимо, проценты с её состояния поистощились, и она навязала своё общество благородному семейству – для его же блага умолчу, какому, замечу лишь, что гостеприимный хозяин носит титул не меньше графа. Мисс К. тут же завела множество поклонников, от которых не стесняется принимать подарки, притом весьма дорогие. При этом она не делает различия между, скажем, младшим и не слишком богатым сыном виконта и простым по происхождению, но более чем состоятельным владельцем фабрики. Свои улыбки мисс К. обменивает на подарки, а подарки – на деньги. Один из поклонников – к слову, тот самый юный сын виконта – не так давно преподнёс ей медальон своей покойной бабки. И не прошло и недели, как этот медальон оказался в ломбарде! Счастье, что другой незадачливый поклонник мисс К., тронутый горем обманутого юноши, выкупил медальон и через третьи руки передал его обратно владельцу.
История, воистину достойная занесения в реестр поучительных рассказов!
Деньги мисс К. получает от поклонников; но чтобы обзавестись достаточным количеством почитателей, ей нужна слава, заметность. И она получает её, не стесняясь никаких методов – беспардонно набивается в подруги к благородным леди, требует выводить её в свет… Даже ставки на скачках были оплачены по чеку гостеприимных хозяев мисс К.!
Её сложно не заметить. Всюду она представляется последовательницей прогрессивных взглядов мисс Ширман, громко говорит о свободе и независимости для женщин… И многие благородные леди, увы, поддаются гибельному очарованию.
Не так давно мисс К. без приглашения заявилась в гости к…
Ах, увы, звание Джентльмена не даёт мне прямо назвать имя этой несчастной, однако намекну, что происхождение её в высшей степени благородно, род – древен и отмечен прославленными предками; из всех святых ей, полагаю, больше других покровительствует святая Роберта Гринтаунская, которую, без сомнения, восхитила бы разумность этой леди и умение вести дела. Назовём её леди N. Добавлю также, что гостей эта леди принимает обычно не у себя дома, а… Назовём это «салоном», хотя, конечно, это не салон, а некое другое место, отмеченное печатью респектабельности и старины.
Едва переступив порог салона леди N., мисс К. устроила безобразную сцену, привлекая к себе всеобщее внимание. Слухи твердят о разбитом по случайности чайнике, но любой достаточно смышлёный Джентльмен понимает, чего стоит мнимая «небрежность» особ, подобных мисс К.
Позволю себе предположить, что это происшествие было тщательно подстроено.
Итак, завладев всеобщим вниманием столь непотребным способом, мисс К. начала просить прощения и, говорят, едва ли не расплакалась, пав на колени. Увы, добросердечная (и слишком, слишком юная, лишённая заботы старших и благоразумных родственников) леди N. попыталась смягчить неловкость ситуации и предложила мисс К. остаться на чашку чая.
И меня как истинного Джентльмена очень тревожат слухи о том, что якобы за время недолгого разговора мисс К. сумела очаровать леди N. своими якобы «ширманскими» настроениями настолько, что теперь имеет наглость называться публично её подругой, ссылаться на её покровительство и репутацию.
Неужели это попытка Глашатаев Ложного Прогресса подорвать сами устои нашего общества в лице Воплощённой Женственности Аксонии?
Или просто неудачная шутка судьбы?
Осторожнее, леди N.!
Всегда ваш,
пусть Ироничный, но всё же Джентльмен».Я машинально сложила газетный лист вчетверо и замерла, растерянно разглядывая столик напротив. Туда Мадлен поставила странноватую, но красивую композицию, присланную нынче утром от неизвестного.
Горшочек с живой мятой, сплетённые веточки бузины и руты, а у корней – засохший дурман.
Живое подозрение, сплетение сочувствия с раскаянием и мёртвый, иссохший обман.
Милдред хорошо знала язык цветов.
У склепа Фредерика она посадила розмарин и амарант.
Память и вечная, безнадёжная любовь…
– Что вы думаете, леди Виржиния? – осторожно поинтересовался ла Рон, кивая на газету. – Неправда ли, возмутительно, что он смеет писать о вас в таком снисходительном тоне? Да ещё приплетая эту колонианку!
– Не знаю, – я покачала головой. – Но если говорить откровенно… У меня такое чувство, будто кто-то пытается меня о чём-то предупредить.
Почти наверняка и Эллис, и дядя Рэйвен уже видели эту статью. Однако я при первой же возможности приказала Лайзо купить для них ещё две газеты и отвезти как можно скорее. Ответы пришли в тот же вечер.
Лаконичная записка от маркиза:
«Уже работаю,
Ваш Р.».И ещё одна записка:
«Так называемый Джентльмен наверняка был в кофейне тем вечером и сидел недалеко от дверей, лицом к ним. Осторожнее, Виржиния – похоже, Вас предаёт человек, которого Вы хорошо знаете и которому доверяете.
P.S. Присмотритесь к женщинам!
Эллис, в спешке».Свой совет детектив начеркал на обратной стороне черновика отчёта о вскрытии трупа неизвестного. Слово «женщины» было жирно обведено карандашом и обрамлено корявыми стрелочками.
Сначала я только посмеялась – и на всякий случай отправила Эллису записку обратно, вместе с десятком чистых листочков дешёвой бумаги. Вдруг он отчёт испортил по ошибке? Но по прошествии некоторого времени мне стало не до смеха. Я ещё раз мысленно повторила послание детектива и достала карандаш с записной книжкой. На свободной странице вычертила схему зала и по памяти попыталась набросать список посетителей, но без особого успеха. Всё-таки прошло уже три дня… Часть имён можно было восстановить по пригласительным письмам, однако многие из постоянных гостей – именно тех, кому я доверяла – заглядывали без предварительного уведомления.
Миссис Скаровски, ла Рон, Эрвин Калле, полковник Арч с супругой и сыном, подруги леди Милдред…
Нет, если подозревать каждого… Так и до умопомешательства недалеко.
К тому же если считать, что нынешний «Джентльмен» – тот же, кто скрывался под псевдонимами «Озабоченная Общественность» во время истерии вокруг Душителя, «Остроум» в деле о поддельной картине Нингена и «Призрак Старого Замка» в статье о происшествии в замке Дагвортов, то круг подозреваемых сильно сужался.
Откровенно говоря, был только один человек, который мог знать подробности, касающиеся меня, в каждом из этих трёх… ах, нет, теперь уже четырёх – с Джентльменом – дел. Человек, которому я всецело доверяю; тот, кто был в кофейне, когда явилась мисс Купер, и тот, кто мог знать о моей встрече с Эллисом в приюте… Точнее, та.
Мадлен Рич.
– Невозможно, – сказала я вслух и поперхнулась нервным смешком. Воздух вдруг стал царапать горло, как песок. – Просто невозможно. Мэдди бы никогда не…
И тут я вспомнила, что к Абигейл брала с собою не Мадлен, а Магду, и рассмеялась с облегчением. «Призрак Старого Замка» описал события в семейном гнезде Дагвортов так, словно сам там присутствовал. Магда же в свою очередь никак не могла узнать о том, что именно произошло в кофейне, а уж тем более – о достопамятной встрече с Эллисом в приюте.
Значит, ни одна из них не могла быть «Остроумом».
В ту ночь я спала плохо, мучимая чувством вины, и на следующий день едва могла смотреть Мадлен в глаза. Она, кажется, что-то почувствовала, и старалась быть ко мне исключительно предупредительной.
Разумеется, чувство вины от этого только росло, как плесень в сыром чулане. Я порывалась рассказать Мадлен о своих подозрениях и покаяться, но вместе с тем понимала, что от таких «извинений» ей будет хуже, чем от моего молчания. Шутка ли – когда тебя подозревают в предательстве… Но в конце концов я не выдержала. Правда, и прямо не призналась, но нашла способ показать Мэдди, насколько велико моё доверие.
Во время перерыва на чашечку кофе я достала из секретера пресловутую статью за авторством Ироничного Джентльмена и протянула Мадлен.
– Прочитай, – попросила я. – И скажи потом, что думаешь об этом.
Мэдди отставила тарелку с клубничным суфле в обсыпке из горького какао и осторожно, точно спящую ядовитую змею, взяла газету. Сперва быстро пробежалась глазами наискосок от заголовка к финальной точке, затем перечитала уже медленнее. Всё это время я ревниво следила за её лицом, но никак не могла понять, что она чувствует – сердится ли, боится ли?.. Просмотрев текст в третий раз, Мэдди вынула из кармана тонкую тетрадь в четверть обычного листа, карандаш – и старательно вывела:
«Статью писали с чужих слов».
Я ожидала чего угодно, только не этого.
