Странница - Шаблинский Илья

Девчушки по соседству тоже казались грустными и, похоже, обсуждали, обмениваясь короткими фразами, некую общую беду. Слова их, однако, долетали редко, не выстраивались в разговор, пока, наконец, одна из девиц, отставив пустую чашку и потянувшись, не произнесла довольно громко:

— Блин, как же хочется нахрюкаться!

…Корней медленно проехал мимо своего дома, выбрался на Челябинскую и свернул в малознакомый двор. Дальше он рулил совсем медленно, хищно оглядывая подъезды. У пятого затормозил и въехал на бордюр, остановился у металлической оградки палисадника.

Он знал, что где-то около шести на это место у подъезда может претендовать какой-то постоянный его пользователь — наверное, житель дома. После шести тут парковались на всех свободных клочках асфальта и почвы. Но он планировал освободить место гораздо раньше.

Остался в машине, опустив стекло, наблюдал неспешную муравьиную жизнь двора. Неподалеку, у палисадника остановились для обмена новостями две тетки, одетые в яркие молодежные куртки. Одной оттягивала руку перегруженная сумка. Корнею не хотелось, чтобы они оказались именно из этого подъезда. Это было бы некстати. Тетки поглядывали в сторону его машины, но как-то без особого интереса. Договорив, разошлись: та, что шла в направлении к нему, прошествовала, колыхаясь, мимо.

Из палисадника, проскользнув между прутьями оградки, вышел на асфальт серый пушистый кот. Он рассеянно понюхал ступени, внимательно изучил беловатый подтек у самой двери, потом сел и стал вылизывать пузо. «Кс-с», — машинально сказал Корней. Кот прервал лизание и сумрачно посмотрел. Корней подмигнул ему, перевел взгляд на асфальтовую полосу, бегущую вдоль дома, и аккуратным кошачьим движеньем приоткрыл дверцу. Та, которую он ждал, приближалась. Школьный рюкзак — миниатюрный, ярко-зеленый, девушка уже скинула с плеча и тащила в руке. Он едва не волочился по асфальту. Она была одна. Что казалось совсем уж немыслимой удачей. Тремя днями раньше Корней не решился сунуться, потому что ее окружала компания из двух подружек.

Он встал у нее на пути. Школьница остановилась, вперила в него угрюмый взгляд. Кот-чистоплюй минутой раньше смотрел примерно так же.

— Привет, Вика, — сказал Корней, — у меня к тебе разговор.

— Здрасте, — ответствовала она еле слышно.

— Очень серьезный разговор, — уточнил Корней. — Может, в машине посидим?

Он уже раздумывал перед поездкой о том, что от класса его автомобиля может зависеть отношение к нему, к его просьбам и вопросам. В глазах старшеклассницы взрослый мужик, разъезжающий на старой разбитой «девятке», скорее всего, ни интереса, ни доверия не заслуживает. Его «ниссан-альмера» темно синего цвета был довольно приличным, хотя и явно неновым изделием, но кто знает, может, в глазах этой хулиганки скромная «девятка» и старый, то есть устаревшей модели «ниссан» — два сапога пара? В любом случае брать напрокат БМВ ради короткого (хоть и важного) разговора с Викой Корней нипочем не стал бы.

— Нет, — отрезала Вика, — здесь поговорим… Вон на лавочке, если хотите.

— Мне хотелось бы знать одну вещь, — заявил Корней, едва они присели, — только одну. Что она купила у тебя за семьсот долларов или на что она их потратила? Ты это знаешь и, очевидно, можешь понять, что меня волнует.

— Я не знаю, — отрезала Вика, едва он закончил, и поглядела в сторону.

— Ты — знаешь, — сказал Корней веско, со спокойной неумолимостью, он знал, что именно так и следовало говорить, — и ты к тому же в состоянии понять, что я вовсе не желаю подключать к этому делу милицию, выискивать в квартире у тебя и у твоих дружков наркоту… Мне важнее понять, что за проблемы у моей дочери.

Он сделал внушительную паузу. Потом извлек кожаное темно-бордовое портмоне.

— У меня не будет к тебе никаких претензий, ни малейших, если ты мне просто скажешь, на что она потратила эти деньги… Мне это важно, сама понимаешь, чтобы вовремя остановить процесс… Если я получу от тебя нужную информацию, то независимо от ее содержания ты тут же получишь от меня сто долларов… Вот они, ты видишь. Ну?

Вика посмотрела искоса. На малом расстоянии ее пшеничные пряди легко обнаруживали по всей длине пробора свои темно-русые корни. Рукава голубой куртки с капюшоном были, пожалуй, коротковаты: выглядывающие из них кисти рук — нежны и округлы. Корнею показалось бы более естественным, если б они были обветренны и грязноваты.

— Далась вам эта наркота, — сказала она, наконец. — С чего вы взяли-то?

— Мне важно точно знать, — произнес Корней с напором, поворачивая в пальцах стодолларовую бумажку, — я не собираюсь тебя ни в чем винить. Мне просто точно знать, чтобы спасти дочь. Ты понимаешь…

Вика запустила пальцы в золотистую шевелюру, с силой провела всей пятерней ото лба к затылку. Покусала нижнюю губу.

— Я вам могу сказать кое-что, — произнесла она в нос, — это будет, ну… ответ на ваш вопрос… Ну, то, что вас так волнует… Но если у вас тут же появится новый вопрос, я точно на него отвечать не стану. Всего я вам говорить не буду.

— Ты мне хочешь сказать правду, но не всю правду? — усмехнулся Корней.

— Ну, наверное, так, — повернула к нему лицо Вика, — да, пожалуй…

— Согласен, — быстро кивнул Корней.

— Тогда деньги дайте.

Корней чуть помедлил, потом протянул ей купюру. Вика мельком взглянула на Б. Франклина, сложила бумажку пополам и отправила ее в глубинное тайное отделение рюкзака. Потом потянула носом и произнесла, глядя мимо Корнея:

— Наркота тут вообще ни при чем. Можете не париться. Она заплатила эти деньги мне, чтобы я не рассказывала никому то, что я про нее случайно узнала. Вот… Наркотиками или еще чем таким тут даже не пахнет. Это я повторяю… А то, что я узнала, я обещала не рассказывать никому. Ну, и вам, значит. И я свое слово держу.

Корней сжал челюсти.

— А ты думаешь, я этого не знаю?

— Может, и знаете. — Вика почти весело и даже как-то облегченно ухмыльнулась. — Даже скорей всего. Но от меня вы все равно этого не услышите.

Корней секунду подумал.

— Это хорошо, что ты держишь слово. А вот как это с другой стороны… Вы вроде подруги были. Хорошо ли это — подругу шантажировать? А если б у тебя кто-нибудь так же вымогал деньги?

— Я ее не шантажировала. — Вика сжала рот, бросила короткий раздраженный взгляд. — Я даже не заикнулась об этом, она мне сама предложила… А я, может, и так бы никому… Ну ладно, все.

Она встала с лавочки, подхватила рюкзак и двинулась к ступенькам подъезда. Корней лихорадочно обдумывал финальную фразу. Он чувствовал, что она должна быть.

— Я вижу, на твое слово можно положиться, — улыбнулся он, когда школьница уже открывала дверь.

Вика напоследок стрельнула в его сторону холодными глазами.

17

Выруливая из глубины двора на Челябинскую, он еще колебался, заезжать ли домой. Третья встреча была намечена на семь вечера. Можно было еще успеть в офис, пообедать там и даже кое над чем поработать. Два недописанных, не доведенных до конца текста ждали его, подремывали каждый в своем файле, в глубине новенького компьютера.

Корней плюнул на них и завернул к дому. В нем бродило и переливалось, не находя выхода, тягостное, тревожное чувство, то есть сейчас оно, пожалуй, более всего казалось болезненной досадой: ему было недоступно какое-то куцее, зловредное знание, которое оказалось доступно хитрой подловатой двоечнице. Знание таило в себе опасность, но он был совершенно бессилен. Поговорить начистоту с Ингой? Он не мог даже представить себе этот возможный разоблачительный разговор. На что он будет ссылаться? И что будет, если она начнет сухо и спокойно все отрицать? Он с такими случаями сталкивался. Лет пятнадцать назад, когда работал следователем прокуратуры.

Дома никого не было. Он угодил в тот промежуток времени, который для себя иногда именовал «пересменок». Инга еще не вернулась из больницы. Майя, уже вернувшись из школы, наскоро поела и, судя по всему, умотала к подружке. Желая сразу же внести ясность, Корней, погрузившись в кресло, сделал два коротких звонка со своего мобильного. Майя действительно оказалась у Анжелы. Она поговорила с ним с непривычной приветливостью, испросила разрешение побыть в гостях до пяти. Раньше ничего подобного не испрашивала.