Вионор Меретуков - Тринадцатая пуля
— Ты когда-нибудь остановишься?..
— Наберись терпения, мой друг!
— Тебя бы к Берии подручным…
— Да, методы, конечно, строгие…
— Строгие?! Да ты просто живодер!
— Эх, Андрюшенька, неужели ты и вправду думаешь, что я способен…
.
— Конечно, способен, что я тебя не знаю! Я помню, как ты у Шафранских вышвырнул кота за окно. С восьмого этажа!
— Но он же кусался, этот зверюга, помнишь? И потом, он же не разбился! И вообще, с твоей стороны некрасиво попрекать меня грехами молодости…
— Молодости?.. Тебе тогда, если не ошибаюсь, было далеко за сорок.
— Кот был уж очень неприветливый и такой, знаешь, непрезентабельный — это меня извиняет…
— Когда Шафранские принесли его наверх, вот тогда он стал неприветливым и непрезентабельным!
Я вытянул ноги к камину. До моего слуха долетали смех и далекие женские голоса.
— Лидочка… она кто тебе? — вкрадчиво спросил Василий.
Я нахмурился.
— Прости, прости, прости! — заволновался он. — Я нем как покойник. Только один вопрос, если позволишь? Она готовить умеет? Умеет? Слава Богу! Знаешь, моя последняя жена оказалась вегетарианкой. А кухарку она, когда нет гостей, выпроваживает из дому… Это ужасно! Ах, если бы я об этом прознал до свадьбы! Солоно бы ей пришлось. А теперь эта дура, начитавшись разной специальной литературы, мечтает приучить меня жрать всякие там лопухи, папоротники, жмых и солому! И пить кофей из желудей, будто я какая-то парнокопытная животина или художник Илья Репин! — Васечка возвысил голос, чтобы его было слышно во всем доме. Ответом было настороженное молчание. Смех и голоса смолкли. Васечка не унимался: — Я не верю ни в Бога, ни в черта, ни ее дурацким кулинарно-эзотерическим книгам и требую, чтобы меня даже в великий пост кормили нормальной скоромной пищей, то есть уткой с яблоками и шашлыком из молодого барашка! Слышишь ли ты меня, жена моя пятая, любимая и единственная?
В ответ опять молчание.
— Вот так всегда! Господи, зачем я снова женился, неразумная я скотина?.. Зачем я прислушался к совету человека, который был женат восьмикратно и который с плохо скрываемым восторгом сказал мне, что жениться — это всегда прекрасно?
— Ты когда-нибудь замолчишь? Налей-ка лучше по маленькой…
— Я еще и не начинал, Андрюшенька! Я ведь, честное слово, соскучился по тебе! А налить налью, как не налить такому дорогому гостю! А про кота это все выдумки, фантазии, мечты… Я своего Максика и пальцем-то никогда не трогал…
— Так я тебе и поверил!.. И умоляю тебя, о котах ни слова! Ты понял меня? Уж лучше говори о сортирах.
— Хорошо, — быстро согласился Бедросов, — вернемся к главной и любимой мною теме. Но для этого потребуется затронуть имена известных ученых. Ты, конечно, знаешь их. В моем рассказе, назовем его "Как поссорился Михаил Дмитриевич со Львом Давыдовичем", три действующих лица. Это — академик Михаил Дмитриевич Миллионщиков, затем — знаменитейший физик, Нобелевский лауреат и тоже академик Лев Давыдович Ландау и, наконец, — Петр Леонидович Капица, тоже академик и тоже впоследствии Нобелевский лауреат и тоже, разумеется, знаменитейший. Стоит подчеркнуть, что Миллионщиков, несмотря на многообещающую фамилию и более чем внушительные габариты, — он был страшный толстяк, — в знаменитейшие и нобелевские не пробился, и это, видимо, его сильно угнетало, и, думаю, это и могло послужить причиной ссоры. Заметь, что все действие этой трагикомедии происходит в общественном туалете здания Президиума Академии наук СССР в канун празднования Нового, тысяча девятьсот шестьдесят какого-то там года.
…Торжественный вечер, посвященный итогам уходящего года. Доклады, доклады, доклады, коим несть числа…
Наконец наступает долгожданный перерыв. Академики, как правило, народ зрелый и долго без удобств обходиться не могут.
Явление первое.
Первым в туалет вбегает академик Ландау. Он опередил престарелых академиков не потому, что ему сильнее хочется писать, а потому, что его молодые ноги резвее.
Обращаю внимание господ артистов, которые примут участие в этом спектакле, на одну чрезвычайно важную деталь: все персонажи одеты, по случаю морозного и снежного декабря, в теплые ботинки на толстой пружинящей подошве, которая делает их шаги совершенно бесшумными, и именно это обстоятельство и составляет соль драматургического замысла!
…Интеллигентный и чистоплотный Ландау, посредством писсуара деликатно справив малую нужду, с удовлетворенным видом, насвистывая арию Мефистофеля из одноименной оперы Арриго Бойто, стоит перед раковиной и медленно и тщательно моет свои изящные руки, а заодно рассматривает в зеркале свое отражение.
Рассматривает он, значит, свое одухотворенное бледное лицо и сам себе по-приятельски подмигивает. В голову лезут разные приятные мысли, например, о предстоящем вечере с выпивкой и девками, он по этой части был известный ходок, бабы его любили, и было за что! и вдруг видит, как за его спиной…
Явление второе.
Беззвучно открывается дверь, и в туалетную комнату входит академик Миллионщиков.
Он бесшумно, долго и очень медленно плывет за спиной Ландау, Ландау видит это и неутомимо и с целеустремленным видом продолжает мыть свои прекрасные руки.
Сегодня академики уже виделись и, поддерживая видимость нормальных товарищеских отношений, даже поздравили друг друга с приближающимся праздником.
Итак, плывет, значит, плывет, плывет неслышно непомерно толстый Миллионщиков, переваливаясь на могучих слоновьих ногах, вплывает в отдельную кабинку, аккурат рядом с тем умывальником, где без устали моет руки уже уставший от этого занятия Лев Давыдович, но Ландау терпит! — ибо этого требует затянувшееся сценическое действие.
Втискивается, значит, Миллионщиков в слишком узкую для него кабинку и, стуча локтями по фанерным стенкам, начинает нетерпеливо толстыми пальцами рвать пуговицы ширинки, наконец, рассупонивается и принимается ссать!
И если воспитанные, порядочные люди по причине врожденной деликатности стараются скромно, тихо и незаметно пописывать, то Миллионщиков, человек тучный, основательный, по партийному правильный, именно ссыт: ссыт громко, по-рабоче-крестьянски, — кряхтя, отдуваясь и попердывая!
Широкая, мощная, как из брандспойта, струя грозно низвергается вниз и омывает унитаз. Кажется, не академик ссыт, а лошадь, случайно забредшая в сортир!
Завороженный дивными звуками, Ландау перестает насвистывать своего Мефистофеля, но честно продолжает намыливать руки.
Явление третье.
Опять открывается дверь, и в туалетную комнату тоже, естественно, бесшумно вплывает следующее действующее лицо — академик Петр Леонидович Капица.
Капица имеет привычку, доставшуюся ему от аристократических предков. Она состоит в том, что он моет руки не только после, но и до посещения клозета.
Капица подходит к умывальника, встает рядом с Ландау. Сегодня они еще не виделись. Капица, приветливо и доброжелательно кивнув Льву Давыдовичу, приступает к мытью рук.
Сравнительно молодой Ландау уже открывает рот, чтобы поздравить старого ученого с праздником, как притихший было Миллионщиков оживает и пукает так громко, что фанерная кабинка, жалобно задребезжав, едва не разваливается на куски! Звук настолько силен, что у Капицы и Ландау закладывает уши. А Миллионщиков опять затаивается, подлец.
— С Новым годом! — не в силах остановить самого себя, сдавленно говорит Ландау, обращаясь к Капице.
Он, в последний момент поняв весь идиотизм ситуации, попытался удержаться и, не произнеся ни слова, хотя бы замереть с открытым ртом. Но ему это не удалось — слова сами собой произнеслись, и на лице Ландау отразилась мучительная борьба, в результате которой на его губах застыла улыбка фальшивого удивления, и эту фальшивую улыбку можно было трактовать как угодно.
У Капицы кустистые седые брови взлетают вверх! Не подозревая о присутствии рядом в кабинке Миллионщикова, Капица, всегда ценивший в людях оригинальность и выдумку, подумал, что это Ландау, известный шутник, так оглушительно пукнул, решив столь необычным для серьезных ученых способом поздравить коллегу.
За свою долгую жизнь старый академик получал всякие поздравления, но такое!.. И как громко!.. Это ж какое надо иметь здоровье, чтобы пердеть с такой нечеловеческой силой! Ну и богатыри же эти евреи! Старик с восхищением и уважением смотрит на худосочного Ландау. А по виду никак не скажешь.
