Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Магиня
Ну вот зачем могли понадобиться Гласу круги сыра, мешочки с мукой и бутыли с маслом, а особенно детские рубашечки и одеяльца, которые занимали в сундуках больше всего места?!
Зато свитков и напоенных магией вещиц было намного меньше, чем она ожидала здесь найти. Либо у Гласа были еще где-то кладовые, либо он куда-то тратил магию, и Лиарене хотелось узнать, куда именно. А еще, кто кормит самого главу созданий Миттена, сами серые или кто-то из особо доверенных охранников? А может, есть и еще некто, о ком пока не слышали даже узники.
– Зелен, – решила выяснить первый вопрос магиня, присматривая за лохматым повелителем неудачных клонов, – ты еще не спрашивал, кто кормит магией Гласа?
– Синяк, – мрачно и нехотя сообщил повар.
– Синяй, – опасливо оглянувшись на дверь, шепотом поправил нового хозяина один из карателей. – Он не любит старое имя.
– Вот как, – задумчиво протянула Лиарена, заподозрив у своего прислужника еще один нераскрытый секрет. – И давно ты с ним знаком?
– Миттен выбирал, кто лучше… – запнулся Зелен и гордо закончил: – И выбрал меня. Синяк получился больше, чем нужно.
– Намного больше, – тихо пробормотал Барент, уставившись за спину Лиарены, и начал осторожно крутить камни на боевом амулете.
– Откуда ты… – проследив за его взглядом, стремительно обернулась магиня и захлебнулась невысказанным вопросом.
Он действительно был больше Зелена, этот его клон, обладающий пронзительно-голубыми глазками и синеватой шерстью. Почти в два раза выше, толще и намного сильнее. Все серые уже висели под высоким сводчатым потолком плотно спеленатой вязанкой, пряча от нового хозяина испуганные глазки. Только сам Зелен еще противился воле синего клона, с яростным выражением лохматой мордочки раздирая в лохмотья и поглощая вьющиеся вокруг него воздушные плети.
Глава 26
Действовать в подобных случаях Лиарена привыкла не рассуждая – бросая в противника сразу несколько различных заклинаний, призванных сбить его с толку и заставить показать свое слабое место.
Огненный шар, рассыпавшийся при прикосновении к Синяю на кучу раскаленных угольков, сменился мощным порывом ветра, разметавшим по комнате еще не собранные серыми в мешки свитки и детские чепчики. Тут же в громилу ударило самое мощное заклинание сна, которое только знала магиня, и вот после него Синяй забеспокоился.
Сначала отпустил плеть, которой держал серых, и они рассыпались по кладовой, как перезрелые яблоки, если кому-то, разумеется, встречались яблоки размером с хорошего козла и такие же серые и косматые. Затем Синяй пошарил по своей лохматой груди и вдруг вытащил из шерсти висящий на цепочке амулет, казавшийся в его огромной лапе маленьким и безобидным.
Однако Лиарена ясно видела окружающий хрустальный кулон рыжий отблеск боевой магии и понимала, как мало у нее шансов исправить ситуацию. Вот сейчас клон раздавит в мощном кулаке хрупкий фиал, и на волю вырвется какая-нибудь гадость, сметающая вокруг все живое. И не важно, что это будет, рой призрачных, но подлинно острых дротиков, шквал огня или ядовитый туман.
Главное другое: как бы Лиарена ни жаждала спасти всех, ей это уже не удастся. Попросту не хватит времени собрать их лианой и перенести хотя бы в коридор, в злобных голубых глазках Синяя уже горит предвкушение расправы над существами, посмевшими нарушить закон и вторгнуться в кладовую его хозяина.
Значит, нужно выполнить данное отцу обещание и уносить Тайдира и Барента… но как больно даже думать, что погибнут вот эти мохнатые создания, даже магистрами обители признанные равными людям по разуму. Больше всего Лиарена желала бы вернуться хоть на минуту назад, в тот миг, когда тут еще не появился этот огромный клон, явно не простивший Зелену победу в их старинном состязании на звание личного слуги Миттена.
Спасительная мысль мелькнула в мозгу светлой молнией, и в следующий момент магиня уже неслась туманным путем прочь из кладовой, туда, где чутье путницы ощущало свободный проход. За спиной у нее летел гигантский синий прислужник, опутанный проворной лианой вместе с зажатым в огромном кулаке амулетом.
Путь кончился так же внезапно, как и открылся, и в тот же миг Синяй раздавил свой амулет. Вырвавшиеся из фиала огненные струи, яростно гудя, ринулись прочь, но опутавшая громадного клона воздушная лиана на несколько секунд задержала их движение.
«Жаль, не совсем», – успела пожалеть отшвырнувшая синего Лиарена и подняла вокруг себя всю защиту, какую только смогла. Хотя и помнила о таившемся где-то под ее кожей зеркальном щите, но проверять его крепость ей сейчас почему-то не хотелось. С огнем лучше не шутить, не успеешь и охнуть, как останешься и без одежды, и без прически.
Синяй взвыл разъяренным медведем, резко завоняло паленой шерстью, в разных углах комнаты полыхнули яркие костерки, жадно пожирая немногочисленные стулья, занавески и развешенные по стенам пучки сушеных трав и листьев.
«Туши, туши скорее, – завизжал тонкий противный голосок. – Сгорит ведь все добро, чего стоишь столбом?!»
Хотя в этом крике вовсе не было приказа, он словно подстегнул Лиарену, и она принялась торопливо сбивать пламя влажными лапами тумана и поливать пучки сена тугими дождевыми струйками. Благо воды тут было много, полная бадья, стоявшая на каменном постаменте.
«Хватит, хватит! – снова заорал незнакомец. – Так ты всю воду выльешь! А кто травы сушить будет?»
– Сама и высушу, – оглядывая комнату, огрызнулась Лиарена и замерла, услышав, как странно прозвучали ее слова.
Слишком громко и резко, отражаясь от высоких стен гулким эхом, как будто она говорила в рожок глашатая.
«Не ори так!» – приказал визгливый, но пока невидимый обитатель этого места, и только тут магиня начала осознавать, что команды неизвестного существа она слушает вовсе не ушами.
– А если буду орать? – повысила голос магиня.
«Прикажу Синяю тебя наказать!»
– Приказывай, – не стала спорить Лиарена, покосившись на синего клона, в которого из жалости плеснула не меньше пары ведер воды.
С того момента он забился в угол и тихо сопел, усердно вычесывая когтями спекшиеся комочки шерсти.
«Синяй! Пригони охранников, пусть бросят ее в колбу!» – раздался в мозгу девушки противный голосок.
– Иди, Синяй, гони сюда охрану, сегодня у них будет праздничный обед, – зло ухмыльнулась Лиарена, направляясь к бадье. – А я пока сварю полную бочку супа.
«Не смей ко мне подходить! Иначе накажу! Ты, глупая девчонка! Не понимаешь, кому угрожаешь! Я тебя сейчас…»
Магиня слушала эти угрозы и озадаченно смотрела в пахнущую болотом бадью, где плавала небольшая зеленая тыква, вся в бурых наростах и шишках. Неужели это и есть тот самый Глас, который много лет держит в плену и мучит толпы людей, мощных магов, воинов, родичей Тайдира и ее мать?! Вот эта корявая плешивая кочка, у которой нет ни обычных глаз, ни рук, ни возможности передвигаться?! Но ведь этого просто не может быть! Ну неужели никто из магов за эти годы не мог найти способа ее обмануть?!
Позади магини вдруг раздался грохот, и она резко отпрыгнула от бадьи, одновременно оборачиваясь и поднимая всю защиту. И почти сразу увидела сорванную с петель массивную дверь, одну из трех, которые Лиарена успела заметить, но открывать пока опасалась. Теперь дверь валялась на полу в облачке поднимающейся пыли, а на ней стоял тревожно озирающийся по сторонам Барент.
Не прошло и пары секунд, как в осиротевшем проеме показалась зеленая мордочка повара, а потом он резво влетел внутрь, явно подвинутый чьей-то решительной рукой.
– Лиа! – едва показавшись в дверях, проревел дорин, и этот грозный рык вдруг показался ей более откровенным, чем самое нежное признание.
– Я нашла Гласа, – отозвалась она, улыбаясь мужу нежно и чуть смущенно, хотя виновной себя ни в чем не чувствовала.
– Ну и где же эта пакость? – свирепо осведомился дорин, решительно направляясь к жене.
«Кто это? Не подходите! Вам всем будет плохо! Охрана! Жанор! Жанор! – тоненько заверещал в голове магини голосок Гласа, срываясь на отчаянный визг. – Ну где же ты, Жанор?! Я Миттену все расскажу!»
– А это еще кто такой? – недоуменно оглянулся Тайдир и нахмурился. – Лиарена, ты тоже его слышишь?
– Все его слышат, – мрачно процедил Барент. – Он не умеет говорить, зато способен передавать свои слова прямо в мозг. Причем сразу всем, кто находится рядом, мне маги объяснили. А вот слышать нас он может, у него на макушке бородавки чувствительны к звукам.
– Мне плевать на его бородавки, – зловеще усмехнулся дорин. – Я хочу видеть этого монстра.
– Вон, в бадье плавает, – пренебрежительно махнула рукой магиня, наблюдая, как серые, пробравшиеся в комнату вслед за ее мужем, ловко пеленают в воздушные плети мрачно сопящего Синяя.
