Ольга Смайлер - Тростниковая птичка
Услышав про общую купальню, я забеспокоилась – купальников в моем керимском гардеробе не было, и меньше всего мне хотелось лезть в воду в одежде или же, наоборот, при полном ее отсутствии. Дело осложнялось еще и тем, что неожиданно для себя утром я выбрала довольно провокационное белье, которое больше показывало, чем скрывало. Вопрос про одежду для купания поставил Сая в тупик. Он никак не мог понять мои сбивчивые объяснения, а когда уловил причину моего беспокойства – приобнял за плечи и повел по мосткам. Оказалось, что и этот уединенный наблюдательный пункт, и небольшая заводь с удобным входом в воду, поросшая смешным керимским тростником (синим, с серыми метелками соцветий), были чем-то вроде частной территории.
– Ну должна же быть хоть какая-то польза от того, что мой отец глава рода, – улыбнулся Сайгон, только улыбка у него вышла грустной.
Мы, словно два подростка, сидели на самом краю мостков, свесив ноги над водой серо-стального цвета, покрытой мелкой рябью. На моих плечах была куртка мужа, бусины с которой он то ли не захотел, то ли не успел спороть, а поверх куртки, в которую меня закутали, несмотря на все возражения, лежала тяжелая Саева рука. Я, почувствовав себя школьницей, проказливо потянулась к мужу и быстро поцеловала его в шею. Сай в ответ сжал пальцы на моем плече, но голову не повернул. Я, раззадорившись, потянулась снова и слегка прихватила зубами место предыдущего поцелуя. Сай мгновенно повернулся, нагнулся к моему лицу, быстро скользнул языком по моим губам и тут же отстранил меня подальше.
– Потом, Птичка моя, потом… А пока просто смотри, сейчас очень быстро темнеет, отвлечешься – и зря только через лес шли.
Я удобней устроилась у него под боком, прижалась щекой к плечу и перевела взгляд на раскинувшееся перед нами озеро. Оно было таким огромным, что другой берег лишь угадывался в легкой дымке на горизонте.
Закатное керимское солнце раскрасило небо и воду, как слегка безумный художник, дорвавшийся до красок и кистей после долгой разлуки. Несколько широких и крупных ярко-желтых мазков над горизонтом, переходящих в нежно-розовые штрихи облаков, и небо сиренево-лиловых тонов, и седая вода, отражающая в себе это буйство красок, чуть приглушая его и делая более нежным, так, что у берега вода оставалась прежнего, серо-стального цвета. Радостный желтый никак не хотел уходить, как ребенок, которому уже давно пора спать, но он никак не может оторваться от программы по галавизору и, отправляясь в свою комнату, поминутно оглядывается, останавливаясь сразу же, как только придумает маломальский весомый повод. Но розовый и лиловый были неумолимы, как строгие, но любящие родители, которым утром предстоит разбудить невыспавшееся чадо, и желтый сдавал свои позиции, пока наконец не исчез совсем. «Строгие родители» сплелись в объятиях, разливаясь по небу нежным сиреневым цветом. Сумерки вступали в свои права, приглушая дневные звуки и краски, вот над ухом зажужжала местная мошкара, вот вздохнул лес за моей спиной, с тихим плеском билась об опоры мостков вода, ровно дышал Сай… Отвыкнув от какофонии мегаполиса, я с каждой минутой различала все новые и новые звуки и шумы, стараясь не шевелиться и не вздыхать, словно боялась спугнуть этот удивительный миг гармонии с окружающим миром. Мы так и сидели, замерев, рядом, пока ночь не упала на озеро так неожиданно, будто кто-то там, наверху, щелкнул выключателем. Я подняла глаза к звездам, вспоминая, как мы в первый раз заговорили с Саем на крыльце отеля, и повернулась к мужу, когда Сай насторожился и прижал палец к губам. Мы замерли. И тут я услышала звонкое «тьвить – твить». Губы Сая растянулись в счастливой улыбке, он наклонился ко мне поближе, шепнул: «Тростниковая птичка поет на счастье» – и потянулся к моим губам.
Видимо, только ловкостью Сая можно объяснить тот факт, что, увлекшись, мы все-таки не сверзились с мостков в воду. А еще мне ужасно хотелось верить, что где-то в тростнике сейчас поет и выпущенная Саем пленница Ак-Тепе.
Купаться нагишом оказалось удивительно приятно – вода в заводи, к которой Сай уверенно привел меня в темноте, оказалась теплой, и чудилось, что озеро ласкается к тебе, как доверчивый котенок. Лежа на воде, я попыталась вспомнить, есть ли на Кериме котята, но Сай брызнул в меня водой, и я обиженно перевернулась на живот и лениво поплыла от берега. В ночной тишине и темноте небо и вода сливались, и казалось, что ты один во всем мире и озеру нет ни конца и ни края. Сай подплыл неслышно, совершенно неожиданно вынырнув рядом со мной, и настоятельно потребовал, чтобы я возвращалась на мелководье. Спорить совершенно не хотелось, поэтому я перевернулась на спину и поплыла в обратном направлении. Сай держался рядом, хотя было понятно, что он-то добрался бы до берега раза в три быстрее. Но если я надеялась, что вода и физическая нагрузка слегка ослабят накал эмоций, то, добравшись до мелководья, я очень быстро поняла, как была не права. Сай так и не дал мне расслабиться: он, дурачась, утягивал меня под воду, я барахталась, брызгалась и цеплялась за него руками и ногами и так и не поняла, в какой момент наша шутливая борьба превратилась в нечто совсем другое.
Неровное, сбившееся дыхание у моего виска, изучающие, горячие даже в воде руки Сая на моем теле, и взгляд… От этого взгляда у меня непроизвольно слабели и подгибались коленки, а еще хотелось чуть слышно смеяться от переполнявшей меня радости. Ласки Сая становились все откровенней, руки и губы – настойчивей. Вот уже я, повинуясь безмолвному указанию, обхватила его бедра своими ногами, цепляясь за влажную то ли от купания, то ли от выступившей испарины шею и запустила пальцы в волосы на затылке. Подставляя плечи и грудь жадному, ищущему рту, я всем своим существом ждала того самого мига, когда ощущения станут полными. Несмотря на то что именно из-за настойчивости Сайгона я плохо высыпалась ночами, этот миг первого соединения тел был для меня чем-то особенным – меня каждый раз «уносило» от осознания, что этот мужчина – мой, а я – его и мы сейчас вместе. Неожиданно для меня муж замер, прижавшись к моему лбу своим и прикрыв глаза.
– Что же ты со мной делаешь? – выдохнул он. – Забываю обо всем, когда ты рядом.
Я разочарованно всхлипнула и потерлась о него всем телом, как кошка.
Сай то ли застонал, то ли выругался и заставил меня встать на ноги.
– Не здесь, – отрезал он и потянул меня за собой на берег.
Одевались мы быстро, чертыхаясь и пересмеиваясь от того, что тратить время на вытирание не хотелось, а надеть что-либо на мокрое тело было трудно. В итоге большую часть нашей одежды Сай нес под мышкой всю обратную дорогу, которую мы преодолели с максимально возможной в ночном лесу скоростью.
В палатке было уютно – приятный неяркий свет от фонаря высветил два расстеленных спальника, состегнутых вместе, аккуратно разложенные стопки одежды. Сай привычно сидел на коленях, откинувшись на пятки, и от его пристального ждущего взгляда у меня запылали уши – наваждение теплой заводи уже успело исчезнуть, и сейчас я чувствовала себя ужасно неловко. Я смущенно опустилась напротив мужа на колени, опустила глаза в пол и… не поверила своим глазам. Протянула руку, погладила спальник ладонью – сомневаться не приходилось, это была очередная новинка «Меркадо», разработка для космолетчиков и военных, из тех, что шьются из специальной ткани, с «умным» наполнителем, оснащаются механизмами терморегуляции, влагоотведения, имеют антистатический эффект, грязе-, пыле– и водоотталкивающую пропитку и еще с десяток других опций, назначение которых мне было даже трудно себе представить. Помню, что перед курсом по выживанию я долго смотрела на один из самых простеньких «меркадовских» «коконов» в туристическом магазине, но так и не смогла себе позволить потратить трехмесячную стипендию на спальный мешок. Не удержавшись, приподняла край спальника и в полном онемении уставилась на коврик под ним. Нет, в принципе, наверное, можно было предположить, что под «меркадовским» спальником обнаружится вовсе не стандартная «пенка»-карримат, но увидеть «норрисковский» мат было все-таки неожиданно. Наверное, расстели Сайгон в палатке ковер ручной работы – я бы удивилась гораздо меньше. Кузен Майкл, периодически выезжавший с приятелями на рыбалку на природе, бредил таким весь последний курс и частенько любил приговаривать, что «норрисковские» туристические маты умеют все, даже храпеть, если будет угодно заказчику. Я недоуменно вскинула глаза на Сайгона, тот удивленно приподнял одну бровь в ответ, точно так же, как мой отец, когда был озадачен.
– Откуда это? – О да, Сонечка, ты талантлива во всем. Сай вряд ли ожидал от тебя сейчас разговора о снаряжении.
– Купил по случаю, – пожал он плечами в ответ, – иногда пригождается. Что-то не так? У тебя сейчас странное выражение лица…
– Нет, ничего… – покачала я головой и заметила, что он улыбается. – Ты смеешься надо мной?
