Ольга Смайлер - Тростниковая птичка
– Тростниковая птичка – талисман на счастье, – неожиданно подал голос продавец и, кажется, сам смутился собственной храбрости и тому, что голос у него ломается.
– Сколько? – решилась я.
– Сколько не жалко, – удивленно отозвался тот, – я же только ученик.
Я выудила из кошелька два асса и усмехнулась – меняю «удачу» на «счастье», дарю Саю птичку – сколько глубинного смысла можно было бы углядеть в банальной покупке подарка, если бы было желание. Взгляд у парнишки стал удивленным и благодарным одновременно, и он так и смотрел на меня, пока я прятала подарок для Сая в отделение на молнии в кошельке, а кошелек поближе к телу. Неожиданно парнишка испуганно отшатнулся и потупился, а меня крепко обняли знакомые сильные руки.
– Сай, я тааак испугалась, – неожиданно даже для себя всхлипнула я и расплакалась, уткнувшись к нему в грудь, – я потеряяялась… а тебя нет… и непоняяятно, как искааать…
Правы, правы были древние, говорившие, что лучшая защита – это нападение.
Слезы текли и текли, унося с собой испуг и нервное напряжение, а в объятиях Сая было надежно и уютно, так что я быстро успокоилась. Сай оттеснил меня с дороги в глубь павильона, подальше от гомонящей толпы, и отгородил своей спиной от людских взглядов.
– Ну что ты, Птичка моя, что ты? – тихо ворковал Сай, и его ладонь осторожно оглаживала мои плечи и спину, так что я незаметно для самой себя рассказала про странную старушку и про ее так напугавшее меня предсказание.
Сай сильней прижал меня к себе.
– Предсказала, говоришь? Не бери в голову, ненастоящая это ведающая. Бакычу-апа Дочерей Храма боятся, потому никогда прилюдно, да еще и бескорыстно, слова не скажут. Видать, на старости лет чудит бабушка, заговаривается да путает реальность с вымыслом.
Я еще немного постояла, прижимаясь к сильному телу Сая, пока он не отпустил меня. Мальчик-продавец, казалось, более всего мечтал провалиться сквозь землю или телепортироваться куда-нибудь на другой конец города.
– Чего это парень тебя так боится? – тихо прошептала я мужу. – Неужто ходят слухи, что по ночам ты превращаешься в монстра и охотишься на молодых мальчишек?
Улыбка Сая стала насмешливой.
– Ты забываешь, что твой браслет не виден под одеждой, заговариваешь, улыбаешься, хвалишь работу. Ну, признайся, ты же его хвалила? – Дождавшись моего ответного кивка, Сай продолжил объяснение: – В общем, ведешь себя так, будто бусины все еще жгут тебе пальцы. А потом появляюсь я, неотвратимый и означающий неприятности. Мой браслет буквально кричит, что ты моя жена, а флиртовать с замужними женщинами бывает очень вредно для здоровья.
– Погоди, – замотала я головой, понимая, что сейчас самое время задать вопрос, так мучающий меня после увиденной за коврами сценой, – Сай, но ведь браслеты… с браслетом невозможно изменить, ведь так? Ты же сам мне говорил! Нет измен, нет ревности, нет боли?
Теплые ладони обхватили мое лицо, взгляд у Сая сделался пристальным до неуютности.
– Это выбор женщины, Соня. Мужчина не может ни уйти, ни изменить, но для женщины браслет всего лишь украшение, показатель статуса и богатства мужа и маячок на случай, если ее напугает выжившая из ума старуха и она потеряется в толкотне Ак-Тепе.
Пазл сложился, и последние умозрительные сомнения, строившиеся на предполагаемых свойствах браслета, истаяли как дым – там, в ковровом павильоне, я видела Найну. Только вот что делать с этим знанием, было совершенно непонятно. Поэтому я ухватилась еще за одну непонятную фразу.
– Маячок? Ты сказал – маячок? Значит, ты нашел меня по браслету? Но как?
Сай тихо рассмеялся в ответ:
– Мужчина просто чувствует направление, в котором находится его жена, причем чем дальше браслеты друг от друга, тем сильнее и ярче эти ощущения. С возрастом, конечно, появляются опыт и навыки, позволяющие как игнорировать, так и усиливать эти ощущения.
Сай отпустил мое лицо, чтобы тут же крепко обнять за талию, и вернулся к столику, увлекая меня за собой, пробежался пальцами по одному из рядов выложенного товара, потом поманил продавца к себе и передал сложенный вчетверо лист, который вытащил из нагрудного кармана. Парнишка развернул его и принялся внимательно изучать, близоруко щурясь и сосредоточенно сопя.
– Возьмешься? – немного иронично уточнил он.
– Через два дня сделаю, – отозвался ученик, не отрываясь от листа.
Сай выложил несколько золотистых ассов на столик, уточнил: «Задаток», – и настойчиво потянул меня от столика, где парнишка на ощупь собирал монетки, не отрываясь от Саевого листа.
– Ну что, – улыбнулся мне мой воин, оглядывая меня с ног до головы, – хорошей девочки из тебя не вышло, куклу мы тебе купили, так что остался дядюшка Гариф и его сладости.
Глава 17
«Дядюшкой Гарифом» оказался вовсе не высокий, седовласый и пожилой мужчина, торгующий сладостями, как услужливо нарисовало мое воображение. Это было высокое, белостенное здание с витражными окнами, из которого умопомрачительно пахло едой. По случаю теплой погоды прилегающая к нему территория обросла не террасами со столиками и зонтиками, как было принято на Трионе, а «тихими беседками», обнимающими основное здание, как кольца торговых рядов центральный купол. «Тихая беседка» представляла собой закуток, огороженный деревянной решетчатой ширмой, щедро увитой зеленью со знакомыми мелкими лиловыми цветами. В качестве крыши над головой был натянут какой-то из новомодных материалов, которые не горели, не промокали и обладали еще сотней полезных свойств, но это была единственная уступка достижениям цивилизации. Домотканые пестрые дорожки на полу, цветастая тонкая занавеска, отгораживающая беседку от внешнего мира, низенький деревянный столик и такой же диван, шириной и высокими резными спинками напоминающий огромную кровать для младенцев, покрытый кошмой и засыпанный многочисленными подушками, в которых и я, и Сай полулежали. Он потягивая пахнущий травами чай, я – довольно жмурясь и понемногу зачерпывая вкуснейший сорбет из креманки цветного стекла. Немолодой, но обаятельный разносчик, в очередной раз подходя к нашей беседке, снова негромко откашлялся и выждал пару минут, прежде чем скользнул за занавеску с подносом, полным здешними сладостями. Я взглянула на невозмутимое лицо Сая, прыснула и подвинулась поближе к столу.
Ловкие руки официанта привычно расставляли на столе тарелочки со сладостями, ставили на специальную подставку глиняный чайник с чаем для меня, разжигали под ним маленькую плоскую свечку, а я чувствовала какую-то неправильность в этой картинке и никак не могла понять, что меня беспокоит. Очередное блюдечко встало на дальний край стола, светлый широкий рукав рубашки задрался, и я поняла, что на смуглом, загорелом запястье, как и положено, надет широкий браслет, щедро украшенный орнаментом. Только он не из золотистого металла, как у Сая или у встреченных сегодня мужчин, а из плотной кожи. Мужчина, заметив мой взгляд, одернул рукав, а первое же попробованное мной крохотное пирожное причудливой формы заставило позабыть обо всем остальном.
– Кажется, я объелась, – пожаловалась я Саю, жадно обводя глазами оставшиеся на столе сладости, – тут столько всего вкусного, а в меня больше ни кусочка не влезет.
– Я думал, что этот момент наступит на пять минут и кусочек торта раньше, – подколол меня он в ответ. – Помню, когда мы с Терри только закончили учиться и получили свой первый заработок, то пришли сюда, не в силах противиться искушению, но ужасно стесняясь друг друга. Мы тогда наелись так, что я потом еще полгода не мог смотреть на десерты.
– Неужели вас ограничивали в сладком? – искренне удивилась я.
– Пока мы учились, то все посылки, присланные из дома или переданные родителями, делились на всю нашу компанию и очень быстро заканчивались. И потом мне тогда постоянно хотелось есть, хотя и кормили нас хорошо, но… быстрее всего из запасов съедалось самое вкусное.
Я прислушалась к себе и отрицательно покачала головой:
– Думаю, что у меня богатая практика и никакого отвращения завтра я не почувствую. А вот сожаление, что не попробовала вооон то пирожное с вишенкой или вот эту пирамидку в шоколадной крошке, никуда не денется.
– Значит, доберешься до них завтра. Нам упакуют все это с собой, и, насколько я знаю Уну, сейчас нам принесут еще пару полных пакетов, которые она заказала. Все никак не привыкнет, что мы с Терри уже выросли и в нас уже больше не помещается столько сладкого. Ну что, куда ты хочешь пойти? Одежные ряды, украшения?
Я задумалась. С одной стороны, было очень любопытно, с другой – Тара с молчаливого одобрения Сая за пару дней собрала мне весьма приличный гардероб на первое время. Выбирать между очередными «ночными рубашками», отличающимися только цветом или узором вышивки, не хотелось, а покупать себе белье в присутствии Сая я еще не была готова. С третьей стороны я была сыта и умиротворена, и более всего мне хотелось сейчас свернуться где-нибудь в клубочек и задремать. Мои мысли сопроводил сладкий зевок, который не удалось подавить, и виноватый взгляд на Сая. Тот мимолетно улыбнулся мне в ответ, кивнул в очередной раз зашедшемуся в кашле перед входом официанту, что-то показал двумя лаконичными жестами и притянул меня к себе поближе, чтобы обнять.
