Евгения Петроченко - В летописях не значится
— Поучусь, наверное. У меня много долгов. Да и зелья готовить надо…
— Ты слишком много времени проводишь в библиотеке и лаборатории… Тебе не кажется, что стоит иногда выбираться наружу?
Он подошел ближе, замер где‑то у меня за спиной, так, что я сквозь весь воздух между нами практически физически ощущала его присутствие.
— Может, когда‑нибудь выберусь… но не в ближайшее время.
Ещё шаг вперёд. И тихо, совсем рядом с ухом:
— Ты ведь прекрасно меня поняла, да?
— Да, — не стала лгать я.
Жесткие, но такие горячие руки обхватили мою талию, разворачивая к себе. Он внимательно посмотрел мне в глаза, пытливо спрашивая:
— Ты ведь уже не обижаешься на меня за «пасть»?
— Нет.
— Тогда почему?
Что мне ему ответить? Я, черт возьми, из другого мира и боюсь малейшего промаха? Ты симпатичный парень, но я не доверяю тебе в достаточной мере, чтобы не бояться за свою жизнь и — что намного важнее — жизнь сестры в случае прокола? Что я не могу ни с кем сближаться? И как при этом не обидеть его, сохранить возможность потом, в нужный момент, попросить об услуге?
— Не хочу быть заменой прошлому зельевару, — решила включить типично женское упрямство я. Такие доводы не должны показаться подозрительными. — Вы, по всей видимости, хорошо сработались с Амелиной, как ты сам утверждал, но я предпочту ограничиться более официальными обязанностями в твоей команде.
Он нахмурился, должно быть, припоминая сказанное когда‑то. Хватка на моей талии стала крепче, но я промолчала, выжидая.
— Ты совсем не похожа на Амелину, — произнес он донельзя логичный довод.
Мне осталось лишь насмешливо улыбнуться и посмотреть на него, как на неразумного мальчика. Вот уж не хватало мне песен о любви с первого взгляда, неземной страсти или сказа о том, какая же я прекрасная и необыкновенная. Я‑то знаю, что всё это чушь.
— Почему же? Вроде две руки, две ноги, ноль магии, — принялась перечислять я. — К тому же она поопытнее меня будет.
— Ты настоящая, — твердо ответил он, словно это всё объясняло.
Тут уж я не выдержала и рассмеялась. Я? Настоящая? Серьёзно? Да более ненормально человека для этого мира представить сложно. К тому же я слишком завралась для «настоящей».
— Спасибо, конечно, — всё же выдавила я. — Но я тебе не верю. Так… можно любой девушке сказать.
Пришлось замолчать, хотя я готова была дать более развернутый ответ, но после «так» я чуть было не сказала «можно любой девушке лапшу на уши вешать», а это именно тот прокол, которого я опасаюсь.
— Хм, — неожиданно раздалось от двери.
Азер своими широкими плечами загораживал весь обзор, но он на мгновение сжал руки чуть сильнее, а потом резко меня выпустил, отодвигаясь.
— Магистр Тардаэш? — удивился он появлению среброволосого некроманта.
Тот стоял, облокотившись на дверной косяк и сложив руки на груди, весь черный, грозный и нелюдимый.
Я вспомнила это его «я не твой преподаватель, Алесан», звучащее как предупреждение… или обещание. Сердце враз пропустило такт, губы почему‑то стали сухими, и очень захотелось всё объяснить, словно я виновата в чем‑то постыдном.
— Что ты здесь забыл? — голосом магистра можно было заморозить целый город.
— Проверяю, как готовятся зелья, магистр, — немного недоуменно ответил Азер.
— Вижу я, как ты проверяешь. Лучше ступай в свой корпус, уверен, адепт Митрэ справится и без твоей помощи, — медленно проговорил некромант, словно через силу, тщательно подбирая слова.
Хараш пожал плечами, бросил на меня немного растерянный взгляд и вместо привычного «Темного вечера» мягко сказал:
— До встречи, Алесан.
Это не укрылась от слуха магистра, глаза его стали ещё более колючими, хотя, казалось бы, такое невозможно, но Хараш смотрел не на него, поэтому спокойно прошел к выходу, оставив меня наедине с этим страшным человеком.
Я застыла у стола, не зная, куда деть руки, но боясь повернуться спиной. Инстинкт вопил нечто совсем уж несуразное, словно я оказалась в одной комнате с опасным хищником, которого нельзя выпускать из виду.
— Хараш к тебе пристаёт?
Я немного помедлила с ответом, но всё же сказала полуправду:
— Нет.
— Ты всё же варишь для него зелья, — не вопрос, а утверждение. Выражение лица даже ни на йоту не поменялось.
— Да.
— Как ему удалось привлечь тебя в команду?
— Он… нашёл подход.
На этих словах губы некроманта сжались в тонкую линию, и он сделал шаг вперед. Я же сделала полушаг назад, и уперлась в столешницу. Глаза против воли заметались по комнате, ища пути отступления. Почему это происходит? Чего я боюсь? В чем моя вина?
— Нашел подход, говоришь?
И снова чужие жесткие руки хватают мой подбородок, не давая пошевелиться. Накатывает ощущение дежа вю, только на этот раз мне в сотни раз страшнее.
— Отвечай, — требовательно.
— Да, — шепчу, подавленная его силой и темной аурой, не дающей вздохнуть без страха.
Он отпускает меня, отворачивается, чтобы произнести:
— Хараш — не самая лучшая компания для юной девушки. Тем более, для такой, как ты.
Хочется едко переспросить «настоящей?», но я боюсь его реакции на этот вопрос. Поэтому я бормочу:
— Не думаю, что во мне есть что‑то особенное.
Он усмехается, но никак не комментирует мой ответ, словно и сам ещё не решил, что же во мне такого необычного. Чувствует же, чувствует, не зря магистр. И пытается разгадать. Как мне продержаться? Быть наивной деревенской дурочкой, да?
— Но какая бы девушка отказалась от внимания Азера? У нас все девчонки на него тааак смотрят… А я, благодаря вам, попала в его команду! Спасибо! Мне просто невероятно повезло.
Я нашла в себе силы улыбнуться после этих слов, молясь о том, чтобы улыбка не вышла совсем уж жалкой. Я должна выглядеть недалекой. Осчастливленной вниманием Хараша. Обрадованной свалившимся шансом быть частью крутой команды.
— Да… благодаря мне, — скривился при этих словах магистр.
А потом посмотрел на меня пристально, изучая каждую черточку, словно на моем лице написан ответ. От такого взгляда по спине пробежали мурашки. Мне показалось, что он готов отрезать мне ухо, лишь бы залезть внутрь головы, словно я оболочка, под которой оказалось нечто невиданное, что непременно нужно разгадать.
А потом он улыбнулся.
— Ты не очень хорошо врешь, Алесан. Какая же ты ещё маленькая.
При этом магистр неожиданно ласково погладил меня по голове, на прощание проведя рукой по щеке. А затем развернулся и ушел, оставив меня в полнейшей растерянности.
18
Утро снова не принесло мне радости. Зелья варились допоздна, а короткий сон весь был омрачен ощущением тревоги. Иногда я думала о доме, о семье, о том, ради чего я не могу спать уже третью здешнюю неделю, которая намного длиннее привычной семидневки. Периодически мне начинало казаться, что это мираж, что я гонюсь за чем‑то настолько недостижимым, настолько невозможным, что оно вот‑то выскользнет из рук, как солнечный зайчик из лап заигравшегося котенка. Только мы‑то знаем, что поймать зайчика невозможно, но котенку это неизвестно.
Возможно ли вообще спасти сестру? Иду ли я по верному пути? Не упущу ли я время?
К тому же появился новый страх — в моменты, когда я помешивала зелье или переносила его на день в шкаф, я так боялась хоть на мгновение вспомнить о доме, хоть на мгновение вернуть чувство переноса, что прокручивала заученные ещё в школе стихи, чтобы, не дай бог, мысль не скользнула не в то русло и я случайно не переместилась вместе с неготовым зельем, которое бы лишилось при этом всех своих свойств.
И, черт возьми, здесь даже не было шоколада, чтобы привычным методом унять нервозность.
И это утро ничем не отличалось от ряда предыдущих. Зеркало немилосердно явило залегшие под глазами тени, казалось, даже золотой цвет волос немного потускнел вместе с моим взглядом. На меня смотрела очень хмурая и уставшая девушка, которая к тому же сильно похудела.
Я надела женский вариант формы, расчесала волосы расческой для создания волн и заколола их с одной стороны. Заставила себя улыбнуться. Стало чуточку лучше. Надеюсь, когда возникают настоящие поводы для улыбок, глаза всё же немного загораются и из них уходит это забитое выражение.
По дороге в столовую захватила Рину и предупредила, что я теперь должна сидеть вместе с командой. Она немного расстроилась, но теперь мне не страшно было её покидать. Кое — какие дружеские связи внутри группы уже возникли, и ей было с кем посидеть и поболтать. Я же более не могла поддержать беседу о каком‑либо домашнем задании или новой теме занятий, так просто катастрофически отставала от всего курса. И это тоже меня подгоняло. Не хватало ещё быть отчисленной. Тогда придётся поступать ещё лет через сто, чтобы никто точно не узнал меня, но будет ли жив Гидеон, чтобы активировать манок? Или же я стану семейной легендой, неким мифическим событием, которое должно произойти, есть в определенный день внук господина Брора подует в манок? Или тот продаст его какому‑нибудь собирателю древностей, менее дружелюбному, чем милый моему сердцу полугном, и тот меня встретит чем‑то похлеще «пасти»? Кто знает, как продвинется магическая наука за столетие, может, и на пространственного мага управа найдётся.
