Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Магиня
А поскольку вместе с ним ушли и магистры, то наверняка дело не просто нехорошее, а очень скверное: насколько Лиарена помнит, у магов были на сегодняшний день совершенно иные планы.
– Отвар будешь? – украдкой вздохнув, подвинула дорине кружку с напитком сердобольная Терна. – Обед будет не скоро.
Дорина вспомнила погашенный очаг, брошенные котлы и помрачнела еще больше. По всем правилам хозяйка в этом замке теперь она, и заботиться об обеде и гостях – ее прямая обязанность. Нет, разумеется, ни одна дорина не чистит сама овощи и не топит печь, но позаботиться загодя, чтобы все чистилось, кипело и шкварчало, должна именно она. У дорина свои, намного более серьезные заботы. И значит, Лиарене есть чем занять себя, пока Тайдир решает свои проблемы.
– Пойду займусь обедом, – поднялась она со скамьи. – Скоро путники возвращаться начнут.
– Тебе помочь? – настороженно глянула на девушку Терна, но та твердо отказалась:
– Не нужно, вас тут и так не много. Помощников я и сама найду.
И так же решительно открыла путь в детскую комнату.
– Ой! – испуганно вскрикнула Дильяна. – Кто это? Лиа? А почему ты в форме?
– Так мне удобнее, – ничуть не покривила душой дорина и огляделась. – Зелен? Ты где? Идем, у меня для тебя работа есть.
– У тебя плащ со звездами, – мрачно пробурчал откуда-то из-под дивана прислужник.
– Это просто одежда, – попыталась убедить его дорина, но мохнатый не ответил. и она огорченно вздохнула.
Похоже, придется потратить несколько минут на разъяснение маленькому упрямцу истин, которые только недавно стали понятны ей самой.
– Скажи, Зелен, – спросил вдруг подкармливавший Рыжака прутиками Берт. – Ты станешь таким же, как Рыжак, если тебя посадить в клетку?
– Нет, – с превосходством фыркнул мохнатый. – Зелен из клетки уйдет.
– А если я влезу в клетку, то смогу согреть очаг?
Рыжак весело заполыхал огоньками.
– Ты темный, – снисходительно сообщил Зелен.
– А если я дам тебе мою куртку, ты станешь таким, как я?
– Зелен не хочет.
– Сейчас разговор не о том, хочешь ты или нет. Сможешь ли, вот в чем вопрос!
– Вернее, – не выдержала Лиарена, – разговор о том, стал ли сразу злым человек, если надел плащ со звездами. Вот возьми, надень его, можешь даже завернуться с ногами, и скажи, раз ты в плаще, ты уже не Зелен, а Черн?
– Если он не сообразит, что вовсе не одежда главное в человеке, – тихо вздохнул Берт, – я в нем сильно разочаруюсь.
– Не жди слишком многого от маленького создания, которому Миттен когда-то представил магов злодеями, – посоветовала дорина и сняла плащ. – Зелен, смотри, я его сняла. Ну, теперь идешь со мной?
– Зелен думает, – нехотя отозвался прислужник, но вскоре выскользнул из-под дивана и подошел к хозяйке.
Осмотрел ее со всех сторон, посопел и направился к креслу, на котором лежал плащ мага. Несколько секунд разглядывал одежду, потом пощупал, подумал и виновато втянул голову в плечи:
– Он не злой.
– А я? – затаила дыхание Лиарена.
– Ты хозяйка… хорошая.
– Запомни, Зелен, – мягко улыбнулся малышу Берт. – Одежда бывает разная, простая или вычурная, старая либо новая, с цветочками или со звездами, но судить по ней о людях нельзя. Иногда очень хорошие люди ходят в рванье, а частенько бывает наоборот, подлецы разодеты в золото. Просто не спеши сразу судить… и постепенно все поймешь. А куда вы его ведете, дорина?
– На кухню, – захватывая клетку с Рыжаком воздушной лианой, ответила Лиарена и взяла зеленого слугу за лапку. – Нужно помочь с обедом.
Говорить преданному камердинеру, как все обстоит на самом деле, магиня не стала, иначе Берт непременно отправится с ними.
Следующие четверть часа они с Зеленом разбирались с котлами и продуктами, а Рыжак понемногу хрустел дровами, на которых разлегся с самым счастливым видом. В каменном убежище такие толстые поленья ему удавалось видеть очень редко, а Зелен выдавал их, только поколов на тонкие лучинки.
Вскоре все кипело и шипело, мохнатый повар ловко, как фокусник, орудовал поварешками и лопатками, которые держал воздушной лапой, а сам в это время лепил пирожки и плюшки.
Лиарена уже сняла пробу, сжевав пару первых пирожков, и ожидала обещанных ей ребрышек в сметане, когда в кухню заявился Экард.
– Отец? – изумилась дорина и сразу же побледнела, рассмотрев его насупившееся лицо. – Что случилось?
– Ты не хочешь со мной прогуляться? – просто для порядка спросил магистр и кивнул Зелену: – Командуй тут сам, мохнатый. Я на тебя надеюсь.
Уверенно подхватил дочь под локоток и крутнул на посохе камень, открывая туманный путь.
– Где мы? – невольно вырвалось у магини, едва туман рассеялся.
Комнатка, посреди которой они стояли, была девушке совершенно незнакома, и особое чутье путницы, все чаще помогавшее ей по каким-то неведомым признакам узнавать места и дома, сейчас словно пропало. Это могло означать, как теперь догадывалась Лиарена, только одно: здесь она никогда еще не бывала.
– Это Лодер, – на удивление словоохотливо объяснял Экард, направляясь к двери. – Наш дом, родовое гнездо, так сказать. Идем, я покажу твою комнату, там уже приготовлена одежда и обувь. Как наденешь платье, приходи в столовую, это на первом этаже. Впрочем, не заблудишься, дом не так велик, как замок Варгейз. А я пока прикажу подать обед и отпущу слуг… нам нужно поговорить.
– Случилось что-то плохое? – до боли сжав кулачки, чтобы не закричать от нахлынувшего предчувствия, с трудом выдавила Лиарена.
Лодер находится всего в полудне пути от замка Варгейз, если добираться по прямой дороге через старинный западный мост, с которого на лето снимают бревенчатый настил средней части. А вот имения Тайдира расположены значительно восточнее, и туда он добирается по собственному мосту, а как только его разводят, и вовсе на лодках или туманным путем. В столицу же дорин летом не ходит, не хватает ни времени, ни сил. И раз отец притащил ее именно сюда, значит, с мужем стряслась беда.
– Пока ничего, не волнуйся – успокоил ее магистр, пряча взгляд. – Для того я и привел тебя сюда, чтобы спокойно все обсудить. При твоей беременной сестрице серьезные разговоры лучше не затевать, Витерн никому не простит, если она расстроится и начнет рыдать. Все маги законченные собственники и свято чтят простую истину – в жизни нет ничего дороже любви и здоровья любимых.
– Дили снова ждет ребенка?! – огорошенно пробормотала Лиарена, не ожидавшая от сестры такой прыти. – А мне ничего не сказала…
– У нее зачарован на защиту особый амулет. – Отшельник решительно подхватил дочь под руку. – Я такие сразу узнаю, сам когда-то делал. Вот твоя комната, и поторопись, есть хочется.
Подтолкнул Лиарену к распахнувшейся двери и сбежал, только подковки по ступенькам зацокали.
– Хорошо, – проводив его взглядом, нехотя согласилась магиня и вошла в комнату. – Я тоже хочу есть и еще больше – наконец-то узнать, где мой муж. Но зачем нужно непременно надевать платье?
Огляделась и растроганно вздохнула – отец привел ее в покои, которые двадцать лет назад готовили для новорожденной. Казалось, с тех пор время тут остановилось: дремала колыбель, окутанная облаком розовых кисейных занавесок, ждали маленькую хозяйку шеренги кукол и сундучков с их приданым на низких, широких полках, крошечные стульчики, столики и светлый пушистый ковер на полу, затканный яркими цветочками и оттого похожий на весенний луг. И только пышные оборки роскошных платьев, выглядывающие из-за приоткрытой дверки пузатого старинного шкафа, подтверждали слова Экарда.
Он действительно думал о дочери, покупая и принося сюда эти далеко не обыденные наряды, и эта забота неожиданно тронула девушку до глубины души. Даже глаза вдруг стали влажными, пропало всякое желание спорить с отцом и отстаивать свое право ходить по этому дому в рабочей форме магини.
Лиарена торопливо сняла так недолго прослужившие ей вещи, уложила в найденный саквояж, собираясь забрать с собой, а затем принялась одеваться. Сначала она намеревалась надеть самое скромное платье, но, повнимательнее рассмотрев купленные магистром вещи, вынуждена была отказаться от своего намерения. Выбрать из этих нарядов простой оказалось невыполнимой задачей. Все пять платьев были разного цвета и фасона, но ни одно нельзя было назвать повседневным. Или надеть с короткими сапожками, выданными ей Терной вместо промокших домашних ботиночек.
Обувь Экард тоже не забыл и купил ее даже больше, чем платьев, но все пары были под стать одежде. Сшитые из лучшей кожи, атласа или бархата и украшенные драгоценными брошами и пряжками туфельки гордо стояли на изящных каблучках, сверкая расшитыми серебром и золотом узкими носами. В таких туфлях не ходят по улице, даже если летний дождь чисто вымыл мостовые, а теплый ветерок их высушил. Это обувь для наборных полов или паркетов из драгоценных сортов дерева, устеленных дорогими коврами и шкурами снежных тигров.
