Александр Шапочкин - Хроники Игрока. Однокрылый
Я не ханжа и не моралист, но все же какого черта я вообще согласился идти с ребятами в Сиреневую Сову? Очередной раз нажил проблем себе на голову. В том, моем родном мире сам по я проституткам не бегал, но у меня имелись знакомые, которые после десятка лет семейной жизни, не видели ничего зазорного в том, что бы периодически пользоваться услугами ночных бабочек.
Но… одно дело сходить в фэнтезийный бордель, побаловаться с девочками. Этим кажись, не гнушались заниматься почти все литературные герои-попаданцы, и тут понятны риски подцепить что-либо заразное или даже заделать ребеночка. Но когда результатом похода в увеселительное заведение становится приобретение в пожизненное и безвозмездное пользование набора из семи остроухих красавиц аристократического происхождения… к тому же взращенных в тепличных условиях и абсолютно не приспособленных к самостоятельной жизни… Это — уже перебор!
Разнообразные неприятности сыпались на меня как из рога изобилия с самого момента моего попадания этот мир. В очередной раз казалось бы — вот оно счастье! Гарем из прекрасных, благородных темных эльфиек. О чем еще можно мечтать в этой жизни? А если капнуть поглубже — мама дорогая! Это же настоящая ходячая катастрофа о четырнадцати ушах!
Что бы ни хотела сделать для меня таинственная валькирия по имени Лейло — у нее это не получилось. Под колпаком, на подносе оказался хрустальный шар, установленный на подставке, искусно выпаленной из чуть розоватой кости и изображающей трех взявшихся за руки речных дев.
Матрона рассказала мне, что, по словам посланницы Элении, ей и ее сестрами на меня наложено некое заклятье, которое в идеале, должно было скрыть меня от Бранка. Но как всегда в моем случае — что-то пошло не так, и магия валькирий возымела дополнительный эффект, начисто отрезав мне воспоминания о чем-то очень важном. Лэйло не вдавалась в подробности, так что Вальсельца не знала, что именно я должен был вспомнить, но зато могла провести сам ритуал.
Насколько я понял, сейчас, опасность быть немедленно уничтоженным гневом Главы Светлого Пантеона — отступила. Бранк был занят чем-то намного более важным, нежели моя скромная персона. Вот валькирии и решили пробудить мою память, потому как я им зачем-то понадобился.
На мой вполне понятный вопрос: «Зачем такие сложности?» Почему бы той же Лейло самой не пообщаться со мной, снять свое заклинание или просто рассказать мне о том, что именно я забыл. Матрона просто пожала плечами. Ответа у нее не было, но зато старуха точно знала, что валькирии никогда и ничего не делают просто так. Да и вообще они оказались очень серьезными и деловыми дамочками, к тому же полностью лишенными чувства юмора. Так что если они говорили смертным сделать что-то — делать это нужно было, не задавая вопросов.
Так что я уселся за стол, положив, как мне и велела Матрона руки на шарик. Темная эльфийка начала ритуал, запела какой-то гимн, шар мигнул пару раз и треснул, расколовшись почти пополам.
«Произведена неудачная попытка снятия эффекта высшего порядка. Расовая способность…» — только и успел прочитать я и отключился.
Что, зачем, почему — ойкумена и не подумала сообщить мне в письменной форме, а когда я проснулся, я снова находился в малиннике. Катя спала прямо на мне, а остальная масса обнаженных женских тел более менее равномерно покрывала тот ипподром который служил кроватью в отведенной мне комнате. А потом я увидел их…
Вещи, которые мои совы-светильники собрали себе в дорогу. Десятки и десятки сундуков, чемоданов, сумок, горкой сложенных посреди комнаты. Как оказалось, девушки, похоже, решили взять с собой в дорогу все — что было нажито непосильным трудом, то есть все свои личные вещи. И в этот момент я начал понимать — почему они поедут не со мной, а с Мариной, у которой не было четкого приказа явиться на утренний рейс от вышестоящего начальства. Из своей семейной жизни, я знал, что женщина без какой ни будь очень необходимой ей вещи — как без рук. А здесь целых семь ушастых дам аристократического происхождения…
Тяжело вздохнув, я поравнялся с Андреем, прижимавшим к груди полюбившийся ему хентайный горшок и стараясь не оборачиваться зашагал за Дариушем. Как-то уж очень целеустремленно удаляющимся от ворот Дома Сиреневых Сов.
— Я завыдую… — буркнул себе под нос Андрей.
— Чего…
— Завыдую говорю! — уже нормально сказал дворф, тяжело вздохнув. — Слухай, а подары мнэ одну… а?
— Он этого делать не будет! — почти прошипел бледный как мел поляк.
— С радостью хоть всех… — сказал я и средопыт резко развернулся на каблуках, с явным намерением что-то сказать, вот только и я еще не закончил, — вот только девочек жалко…
— В смыслэ?
— Помрут. Или покончат с собой, — злясь на всех неигровых доречи скопом, ответил я.
— Это как? Как это умэреть! Такыэ красавыцы ы… — и умэрэть…
— Натянули нашего паладина, по самые гланды, — холодно и как то дергано ответил вместо меня Дариуш, — скинули на его плечи балласт в виде лишних для дома ртов. Пся крев!
— Пшэк, ты что обалдел? — возмутился наш горец. — Да за такых цыпочэк…
— За этих цыпочек меня с утра на ковер вызвали. Сразу как прибудем в Дианейру — пойду за них к главному…
— Пэсэц… Ы что такого то? Нэ тэбэ ж подарылы!
— А я из вас старший по званию. Мне за вас…
— Да это ж бабы!
— Это в первую очередь «свельнири». Они же себя не людьми считают, а вещами! Благородный и дорогой подарок с одной стороны, и явный признак подкупа, а значит коррупции с другой! Курва доречи! Ты же в курсе как наши главные сейчас взялись за это дело… Ведь у местных дать взятку чуть ли не основной способ бизнеса дел.
— Дома бы так… — еле слышно произнес Андрей, а затем насупившись зарычал на всю улицу. — Но Ваня то не выноват! Он простой опэр! С чего ым его так одарывать!
— Я Магистр Ордена Элении Меченосной, — быстро оглядевшись, тихо, но так чтобы слышали мои приятели, произнес я. — Меня им сделал еще один оставшийся мембер, когда я был… вообщем лежал в «Роще»…
— Пыз… — в сердцах констатировал дворф, хлопнув себя по бедру, а поляк тихо присвистнул.
* * *Мы вновь вышли на проспект ведущий к швартовочной мачте дирижаблей. Пешеходную дорожку с двух сторон обнесенную аккуратными рядами зеленых деревьев, тянущуюся между проезжими частями мощеными грубым дорожным камнем, перекрывал небольшой протуберанец, выброшенный гигантскими маразарондонскими торговыми рядами. Это место можно было бы смело назвать блошиным рынком, ибо торговали здесь откровенным старьем, антиквариатом и мелкими, но редкими ценными и предметами, выбитыми из монстров, ради сбыта которых сюда приходили совершенно разные, часто откровенно бомжеватые типажи.
— Докладывать о твоем статусе, я пока не буду, — заявил вдруг Дариуш после того как мы уже минут пятнадцать шли молча. — Сам доложишься Главному. Андрей?
— Я нэм как рыба. Ны чэго нэ слышал, ны кого нэ выдэл!
— А кто у нас Главный? — спросил я.
— А вот этого я тебе сказать не могу… Сам все узнаешь.
— Ого… прямо заинтриговал! Это кого же такого важного в Ортен засосало?
— Да мы по большому счету и сами не в курсе. Но слухи разные ходят… — очень обтекаемо ответил Дариуш. — Это что там за стихийный митинг? Опять кто-то демократию насаждать надумал… Вот ведь неугомонные!
— Не… нэ похожэ, — покачал головой Андрей, перехватывая свой горшок, так чтобы его было удобнее нести.
На небольшой круглой площади, с установленным в центре чашеобразным фонтаном, толпился народ. Здесь собралась большая часть как посетителей брахолки, так и побросавших свой товар торговцев. Последним фактом активно пользовались многочисленные беспризорники и воришки разных мастей, которых в Маразарондоне как и в любом портовом городе было пруд пруди. Не гнушались присвоить чужое и вполне респектабельные на вид граждане, в которых под слоем сала и многочисленными тряпками не без труда узнавались вчерашние игроки.
— …и говорю я вам дети мои! — вещал взобравшийся на фонтан худой священник доречи с вышитым на белой мантии золотым солнцем в окружении россыпи звезд — символом церкви Бранка. — Именно нам, а не пригретым на нашей груди змеям, продавшимся падшей с вершин вчерашней богине! Не этой омерзительной развратнице, отринувшей отца любящего ради утех плотских, решать, как следует нам угодным свету жить в нашей и только нашей стране!
Я поморщился, ощутив неприятную тяжесть, навалившуюся на плечи в тот самый момент, когда я в первый раз взглянул на фигуру святоши. Она быстро прошла, а из сокрытых глубин моего сознания, которое как выяснилось, было подвержено амнезии, вследствие какой-то там магии, всплыло знание, благодаря которому я мог точно сказать — передо мной не просто служка, а клирик, наделенный доверием своего божества, к тому же…
