Между небом и морем (СИ) - Вран Карина

А после — тщательно осуществили задумку танцовщицы.

— Малыш! Ага, ирис кис-кис, ты. Сюда иди, — голос подвыпившей Барби слышен, наверное, на весь цветник. — Чего так скучно-то у вас? Эта трынь-брынь-балалайка на сцене зевотой в могилу собралась нас свести?

— Госпожа, простите меня, — залепетал «бутон», которому не повезло попасть под раздачу орчанке. — Но у нас выступают лучшие музыканты и…

— Тоска-а-а, — перебила баба-страж и зевнула во все шикарные орочьи зубищи. — Зеленая, зеленая тоска… Гони эту бледную немочь с трынькалкой со сцены. Мы вам покажем, как надо делать шоу!

— Госпожа, это не в моей…

— Шоу маст гоу о-о-он! — проорала с надрывом Барби. — Ты еще здесь?

— Драгоценные гостьи и гость желают выступить? — спасла бедолагу Мама Ирис. — Я верно расслышала?

— Нашей подруге скучно, — Хэйт указала на зеленокожую, а та, не щадя челюстей своих, зевала. — Мы пришли к вам, чтобы она развлеклась. К сожалению, напрасно. Если у вас нет такой услуги, как предоставление сцены для гостей, забудьте. Пусть принесут счет, и мы уйдем. Искать увеселение для нашей подруги где-нибудь еще.

— В Акации сегодня пьесу ставят, — добавила Мася, пока «маман» не успела отказаться. — Вроде, смешную. Айда туда? — гномка потянулась, чтобы потрясти пальму из дредов. — Повеселишься, и забудешь про своего ушастика. Найдется еще помоложе и посговорчивее.

— К чему так далеко ходить, — расцвела в улыбке главная «ириска». — Конечно же, мы с радостью предоставим сцену нашим дорогим гостям. Как вы желаете, чтобы я вас представила?

— Назовите наше выступление, — Хель поднялась с диванчика. — Счастье. Тем, кому посчастливилось его увидеть, будут завидовать.

Перед выходом на сцену демоница сменила наряд. Теперь на ней было белое с красной вышивкой длинное платье с широкими рукавами.

Но до того, как на возвышении показалась Хель, свои места заняли Вал и Хэйт. Бард опустился на колени в углу сцены, достал длинную доску с натянутыми струнами. Цинь — вроде бы, так назывался инструмент, если Хэйт верно запомнила.

Хэйт тоже встала сбоку. Растянула и закрепила в держателях бумагу. Так, чтобы зрителям виден был лист, а художнице видна сцена. Конечно, сложно рисовать одно, а глядеть на другое, но танец она запишет на видео и пересмотрит позже. А вызов такой ей и самой был крайне интересен.

С другого края от барда выволокла огромный барабан Барби. В высоту инструмент сравним был с ростом гномки. Та как раз установила в глубине сцены рамку с металлическими подвесками и большим диском, а затем установила перед рамкой голема.

Маленького, простенького, неказистого с виду. На таком учатся профессии гномы, только начинающие осваивать профессию Инженерия. Этот механизм служит для работ в труднодоступных местах. И мало что может, на самом деле.

Затем Мася скрылась за занавесом. Вал заиграл.

Звук чист и прозрачен, как вода в рукотворном пруду. Нежные переливы укачивают, словно волны… Хэйт нельзя поддаваться: за несколько минут на длинном и узком белом листе она должна успеть воссоздать «Осенний ветер и кровавый дождь».

Широкая кисть движется по всему листу. Плавно, сообразно музыке. Фон без цвета, строения, улица…

Тын… Хлопок по деревянному корпусу циня.

Зал ахает. Хель появляется не на сцене, а на балконе второго этажа. Запрыгивает на поручень и прыгает с распростертыми руками вниз.

Падение… Полет? Демоница скользит под углом, ее выносит точно на сцену. Вроде бы что-то блеснуло, пока яркая дева спускалась.

Но Хэйт некогда анализировать: картина сама себя не пишет. Свет, тени, глубина… Больше теней, больше драмы.

Звук усиливается, бард все чаще ударяет по корпусу, задавая ритм. И в этом ритме кружится танцовщица.

В музыку Вала вплетается новый звук. Несуразный ремонтный големчик водит деревянной палочкой вдоль подвесок на раме.

Словно капли воды падают с высоты и бьются о камни, и листья шелестят на ветру…

И кружится, и взмывает в высоких прыжках грациозная танцовщица.

Хэйт меняет кисть на более узкую: время прописать фигуры тех, кто встал живым заслоном и живой приманкой на пути одного из главных персонажей полотна. Меньше деталей, но больше динамики. И глубже тени: в них уйдет, впитается пролитая кровь и отданная во благо жизнь.

Дон! Ударяет в диск ремонтным молоточком голем.

Хель распахивает руки, что те крылья. Скрытые в широких рукавах белые полотнища разлетаются.

Цинь звучит громче, ускоряется темп. Снова — отблеск. Взлетает рукав, оплетает краем колонну. Туда устремляется и танцовщица: прямиком на барабан.

Тот тяжело ухает. Орчанка подталкивает вверх барабан, от поверхности отталкивается Хель. Изгиб в воздухе: стопа касается затылка. Так она уже однажды танцевала, но не над барабаном и не на высоте в полтора метра от пола.

Кричит и хлопает, беснуется народ.

Хэйт создает фигуру, рвущуюся сквозь множество врагов. Человек с тенью тигра. Все тени падают вниз, тень неукротимого воина направлена наискось-вверх.

Бард играет так быстро, что пальцы, если вглядеться, почти смазываются над струнами.

Хель безумствует в танце-полете: барабан-воздух-колонна. Оттолкнуться ногами, в прыжке распустить материю, перекувыркнуться и снова приземлиться на барабан.

Еще толчок от мощной орчанки, и снова полет. Кружение волчком в полете, тогда как руки создают изысканный узор движений и изгибов.

Мастера духов Хэйт пишет в длиннополом халате. Это несоответствие союзник простит: гармония требует изменить образ.

Дон! Тр-р-р-р.

— Во-о-о-о. О-о-о-о-о. Во-о-о-о. О-о-о-о-о.

В простом напеве барда воздуха больше, чем звука.

Демоница встряхивает рукавами, мчит по воздуху прямо над поверхностью пруда, перебирая ногами и кружась. До края, подхватить что-то со стола, обратно.

На картине появляются прутья. Клетка-тюрьма для разъяренного врага.

Цинь неистово поет под руками музыканта. Сыграй так Вал в реальности, пальцы уже были б стерты в кровь.

Дон! Дон! Дон!

Хель замирает, затем раскидывает руки. Разлетаются в стороны рукава. Прыжок: фигура ввинчивается в воздух, и два отреза материи оплетают ее, точно кокон.

Дон!

Бздынь…

Отчаянно, навзрыд рыдает порванная струна.

Широкий мазок кистью под клеткой с запертым мастером теней. И еще один, через звериную тень.

Тр-р-р… Поют звуком ветра и водных капель подвески.

Плавно разворачивается белый кокон. Хель подымает бокал с рубиновым вином (и когда успела, неужели взяла его стола?), салютует зрителям.

Оборачивается к батальной живописи. Хэйт едва успевает отступить — догадка больше инстинктивная, чем осознанный шаг — когда винные капли широким веером летят на бело-серо-черный лист. И остаются на нем множеством подтекающих капель крови.

Пять секунд общего восторженного безмолвия.

Фейерверки!

Вот, куда ушла перед началом гномка. Под сценой вспыхивает множество искорок. Вроде бенгальских огней, какие зажигали Мася и Сорхо в честь поздравления Хэйт с дворянским титулом.

Треск и огни — сигнал толпе. Люди вскакивают с мест, швыряют золотые монеты в сторону сцены, кричат, кричат…

— Как я и говорила: о счете беспокоиться не стоит, — безмятежно улыбается Хель, героиня вечера.

Прода 13.10.2024

Выбрать более неудачный момент для того, чтоб ввалиться в Лунный Ирис, группа Прайда при всем желании не смогла бы. Кое-кто извлек урок из предыдущих столкновений и подобрал состав команды сплошь из высокоуровневых персонажей. И куда без Шрама…

Хэйт не сразу их увидела, потому как была занята. Ставила авторскую печать на картину, затем фиксировала ее состояние. Виртуальность упрощала задачу, достаточно убрать холст (или лист) в инвентарь. Так она обычно «сушила» масляные краски. Теперь вот и вино на бумаге, пока оно красиво и ярко, а не мокрая поплывшая размазня.

— Картина — обещанный дар, — обернулась она к недовольно гудящим зрителям, там и заметила пополнение в рядах публики. — К тому же, мне не хотелось бы, чтобы живопись пострадала в схватке.