Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
– Странно, ты не находишь? – спросил я Люцифера. – Корочки молодого мага продаются прямо на улице по дешевке, как пирожки с лотка.
– Необычно, – но не странно, – поправил конь. – Ты историю Аусанга глубоко не изучал, но наверно заметил, что у нас все маги находятся на службе у королей и дворян. А о правителях‑волшебниках никто и не знает. Они, конечно, есть, даже если не считать вампирских князей, которых нельзя назвать в полном смысле волшебниками. Однако у них настолько мало земель и власти, что обычные, светские правители могут позволить себе не считаться с ними. Это последствия большой войны между светлыми и темными магами, произошедшей в далеком прошлом и закончившейся плачевно для обеих сторон. Я слышал, будто она захватила и другие Мировые Острова, и другие пространства, кроме Срединного, едва не положив конец самому существованию нашего мира. С тех пор на волшебников наложено множество ограничений. И в то же время стать одним из них проще, чем кем‑то еще.
– Не хватает кадров?
– В том числе. Но главное…
Люцифер замялся, подбирая слова.
– Система так и не сумела восстановить нарушенный баланс, – решил помочь я ему. – Отсюда и возникновение гибридных классов, вроде воинов‑магов, и такие мелочи, как только что имевшая место попытка вербовки меня градоначальником.
– Да. Но система, строго говоря, и не должна пытаться вернуть мир к его прошлому состоянию. А еще она…как бы сказать…
– …избытком интеллекта не страдает. Ты думаешь, я не догадался, что здешняя верховная хозяйка настолько тупа, насколько это возможно при управлении такой штукой, как Версум? Я даже понимаю, для чего Демиурги сотворили ее такой. Во избежание претензий со стороны игроков. На первых порах это было важно для разработчиков. Бездушный алгоритм, каким бы изощренным он ни был, в принципе не сможет с кем‑то договориться или кому‑то подыграть. А настоящему искусственному интеллекту никогда не стать действительно беспристрастным.
– Опять – да. Система полностью равнодушна.
– Ко всему, включая себя. А иначе как бы мы с Айком могли в открытую договариваться о ее взломе, или обсуждать, как ее взломал Герхард? И все это без последствий и для нас, и для Герхарда, и даже малейшего интереса к нашим особам? Главная задача системы – поддержание общего равновесия во вселенных. Ровно настолько, чтобы они не разваливались. Остальные вопросы решают их обитатели. Чисто как могут…
Я умолк, погрузившись в размышления. Не слишком веселые и не слишком печальные. С одной стороны хорошо, что за тобой не следят ежесекундно. Нет ощущения присутствия Большого Брата. Но с другой – ни за кем ведь не следят. Каждый творит что вздумается в меру предоставленных ему возможностей, собственных сил, разумения и испорченности. Не исключено, что ко мне паранойя подкрадывается, но чем может быть сегодняшнее подсовывание октограммы энергий, как не попыткой некой группы светлых магов заманить меня в свой стан и полностью взять под контроль развитие, ограничив свободу передвижения глухими, ненаселенными местами? Готов поверить, что градоначальник Арнаура и сам по себе раздает звезды любому желающему и платящему – в рамках восстановления паритета между волшебниками и остальными. Но не с такими ограничениями. Ибо хрена ли так восстановишь.
Вот тут и задашься вопросом, что лучше – крепкая управляющая рука или анархия самоорганизации.
Впрочем, я над этим еще в своем мире думал. И пришел к закономерному выводу – то и другое одинаково плохо.
Фурии молча ожидали, пока мы отдохнем от боя, наговоримся и наразмышляемся. Заметив, что мы зашевелились и вроде как собрались куда‑то двигаться, Эрна с несколькими приближенными слетела на эшафот. Торга не было, раз очередной взнос составляли только деньги. Мстительницы попытались выцыганить у меня и октограмму со свитком, но я их поползновения пресек. И еще раз обругал клан на прощанье, – пожалуй, покруче, чем в предыдущие встречи. А зачем отказывать себе в удовольствии? Фурии с Эртриксом так и так будут ненавидеть нас за нежелание платить предусмотренную договором сумму целиком, даже соблюдай я безупречную вежливость.
Потом мы обогнули Арнаур, вновь вошли в него и разыскали Раймондо. Паладин покинул надвратную башню и перенес лагерь дальше в город, в хорошо сохранившийся дом шагах в семистах от крепостной стены, который зачистил от упырей и оградил заклинаниями. Когда мы его нашли, Раймондо как раз обедал – наскоро и по‑простецки, плохо прожаренными шашлыками из съедобных монстров. Предупреждение об опасности убийства градоначальника парень воспринял с благодарностью. Ведь его бог‑покровитель не всемогущ, и покойный вельможа мог объявиться в зоне прокачки в любую минуту. А реакции воина – это реакции воина. Я ведь тоже не стал бы с ходу рубить градоначальнику голову, дай себе труд подумать. Но не подумал же.
На ночевку мы встали на самой границе Гинкмара. Поднялись с рассветом наступающего Дня беззаботности, направились к таверне «Веселая бочка» и подъехали к ней со стороны заднего двора. У ворот подремывал пожилой вооруженный мужик – похожий на усталого гризли, грузный, с окладистой седой бородищей. При нашем приближении он лениво приоткрыл глаза. Я сказал, что хочу повидаться с хозяином. Мужик поинтересовался, не может ли его заменить. Я ответил – нет, дело очень личное. Проезжай, раз так, разрешил бородач и кивнул на ворота. Господин Леви у себя, и я ему дам знать.
Между задним двором и таверной находились конюшня, кузня и еще несколько строений. Миновав их, я спешился у черного хода заведения. Подбежавший немой мальчишка мычанием и знаками спросил, не нужно ли подержать коня, или еще что. Спасибо, ничего не надо. Но за усердие вот тебе медяк – истрать на сладости.
На крыльцо вышел человек лет под пятьдесят, лысоватый, с внимательным умным взглядом.
– Приветствую вас, почтенный Леви, – сказал я. – Прошу прощения за беспокойство. Я друг Айка из Бренна, и именно он посоветовал мне обратиться к вам в случае нужды. Понимаю, что вы совсем меня не знаете. Но, может, вот эта вещичка вам скажет что‑нибудь.
С этими словами я снял с шеи и показал хозяину подаренный Айком амулет. Когда протянул руку вперед, солнечные лучи осветили черный камень, и он вдруг засверкал алмазом. Ненадолго – и погас, вновь сделавшись черным.
– Да, такая вещь говорит о многом, – согласился Леви. – Несомненно, вы и в самом деле друг Айка, раз владеете ею. Что вам угодно? Говорите не стесняясь. Я всегда рад помочь друзьям моих друзей, если это в моих силах. И ни о чем не беспокойтесь. В таверне могут быть лишние уши. Здесь их нет.
– Мне требуется оставить у вас коня и доспехи на неопределенный срок. А взамен нужна телега, спокойная сообразительная кляча, привыкшая к случайным возницам, и поношенная крестьянская одежда. И еще корзины для закупки овощей в деревнях.
– Не вопрос. Пропустите пока кружечку, отдохните немного – и все будет.
От конюшни к нам поспешил долговязый парень. Я попрощался с Люцифером и прошел вслед за Леви в комнату на втором этаже, на «хозяйской» половине здания, которая сообщалась собственно с таверной только через первый этаж. Наверх же вели отдельные лестницы.
Мне принесли пиво, ломоть хлеба, кусок свежей, еще дымящейся колбасы. Чуть позже доставили грубую рубаху, заплатанные штаны, какой‑то лапсердак типа кафтана, берестяные лапти. Я переоделся: из своего оставил только эгиду, пояс с кинжалом и меч. Кинжал привлекать внимание не должен: многие крестьяне вооружались при поездках в город. А меч спрячу под соломой на телеге.
Зашел Леви, критически меня осмотрел и поморщился.
– Не похож на крестьянина, – сказал он, очень естественно переходя на «ты». – И личина не поможет – лишь подкрепит подозрения. Она же у тебя не скрывает облик, а лишь дополняет его. А что тут дополнять?.. Хочешь, прикажу зеркало принести: сам убедишься.
– Пока не надо – так верю, – ответил я. – Но не ожидал. Помнится, однажды управляющий герцога принял меня за деревенщину как раз в похожей одежде.
