Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
«Ларец души длиннорогого тура пятидесятого уровня, – всплыло уведомление. – Права прежнего владельца аннулированы, характеристики питомца сохранены. Вы можете оставить предмет себе, продать, обменять, подарить…»
…Или выкинуть, блин! Ясно, что я все могу, я по природе всемогущий! Но не стоит так навязчиво напоминать мне об этом, смущая мою скромность.
«…Вступление в права нового владельца активируется открытием крышки после прочтения написанного на ней заклинания. Параметры поведения существа и команду вызова необходимо задать в настройках…»
– Иван, берегись! – предупредил Люцифер.
Я нырнул к земле, избежав пущенной сзади стрелы, подхватил ларец, сунул его в самый большой кармашек пояса и оглянулся. На месте гибели Кианы стояла… сама Киана и целилась в меня из лука. Уже второй раз мне в спину стреляет, мокрощелка чертова! Вот уж чего не ждал… Да, Ваня! Иногда нельзя считать врага мертвым даже в том случае, если видел его труп.
Глава 12
Эльфийка побежала ко мне от укрытия к укрытию, пуская стрелы одну за другой. Я спрятался за ближайшее дерево. Она тут же резко сместилась вбок, и я снова оказался в поле ее зрения. Так и пошло – не подставляться мне помогали только подсказки Люцифера. Которому тоже приходилось прятаться от Кианы. Одновременно он старался зайти к ней в тыл.
Активировать бы тура – пусть размажет эту сучку по окрестностям, – но как читать абракадабру и еще настраивать питомца под обстрелом? И не повиснет ли потом на мне бык навсегда – полного его описания‑то я пока не видел!
И самое плохое: у Кианы могли оказаться в запасе пробивающие камнекожу стрелы. А ведь не следовало забывать про Гольта. Возможно, тур понадобится для него, причем окажется единственным козырем, способным обеспечить выигрыш в затянувшейся партии. Конечно, псевдоэльф жив – иначе как бы призвал пета. Однако сам не вступил в схватку вслед за ним; значит, небоеспособен. Наверно, сломал себе что‑то при падении – сейчас лежит и отлечивается. Если элики у него хорошие, не исключено, что восстановится и нападет. А у меня живучесть уже на сорока процентах. Маны немногим больше, а ее уровень в броне снизился почти до неудовлетворительного. У Люцифера живучесть шестьдесят, но…
– Киана уже у твоего дерева, – сообщил конь. – Собирается обойти его справа. Стрелу приготовила!
Я присел, и когда эльфийка выскочила из‑за ствола, бросился ей в ноги. Она полетела через меня, потеряв лук, и поднялась одновременно со мной, выхватывая меч. Свеженькая и полная сил, точно не было трех ран и трех порций яда, удара Люцифера и моего – последнего, без сомнений смертельного. В первые же секунды боя мне удалось сбить шлем с ее головы, и я увидел искаженное жаждой убийства лицо. Точь‑в‑точь как у зомби.
Как и когда она успела превратиться?..
Киана обрушила на меня град рубящих ударов, от которых мой щит едва не развалился на части. Я бросил его, не дожидаясь, пока развалится, отступил, поднял щит Тэсса и прикрылся им. Не успел бы, но выручил отвлекающим маневром подоспевший Люцифер. Эльфийка на секунду замешкалась – мне этого хватило. Итак, мы имеем: свежий боец сорок пятого уровня против порядком истощенного, тридцать восьмого, и его коня. Ваши ставки, господа?
Только бы Гольт не появился на сцене именно сейчас…
Естественно, он сразу и появился. Хромая на правую ногу. Видно, ее он и сломал. И не долечил. Меч в правой руке тоже держит как‑то неуверенно. И она ломанная?
Люцифер скакнул к псевдоэльфу. Удар передними ногами…
Назад, больной, в колдобину! Будьте добры завершить медицинские процедуры!
Киана едва не прикончила меня, пока сражался против нее один, но Люц вернулся раньше. Он легко ранен – Гольт успел его зацепить. И уже вылезает обратно! Люц, повтори!
Однако что же делать с Кианой? Статус защиты брони под ее ударами уже просел до твердого «неуда». Еще несколько пропущенных, даже скользящих, и…
Что‑то маленькое и стремительное метнулось в лицо эльфийке, заставив отшатнуться и прекратить нападение. И бросилось снова! И снова!
Да это Весточка! Птичка кружилась перед Кианой, наскакивая на нее и отлетая назад. Та отмахивалась, – но попробуй попасть по такой крохе мечом или поймать ее рукой в латной перчатке. Я немедленно сгруппировался и сосредоточился, готовясь вложиться весь без остатка в один‑единственный решающий удар. Меч меня понял – вспыхнул голубым. Выпад! Лезвие пробило чужую кирасу и вошло эльфийке между ребер. Я выдернул его и рубанул наотмашь, метя выше груди. Думал, не попаду – такая слабость внезапно охватила. Но попал: голова Кианы слетела с плеч.
«Враг повержен!..»
Насовсем? Он однажды уже был повержен; и вот поди ж ты – пришлось повергать снова.
«Ваш конь нанес тяжкий урон воину сорок четвертого уровня!..»
Я обернулся – Гольт лежал на спине, как‑то странно выгнувшись, упираясь в землю локтями. Чего это он так лежит? А‑а‑а, понял: Люц его долбанул, и псевдоэльф упал на шип моего разбитого щита. А в шипе отрава, и сам по себе он довольно неприятная штука, если торчит в пояснице.
Кажется, с шеи Кианы что‑то упало вслед за головой? Я наклонился и поднял амулет: рубин на цепочке, в оправе из черненного серебра. Красивая вещица, только мрачноватая.
«Талисман реванша „Месть мертвеца“, – гласило описание. – Способен воскресить владельца для расплаты с тем, кто его убил. Будет стремиться выбрать момент, когда враг наиболее уязвим: получил урон от кого‑то еще или отвлекся. Расовые ограничения – нет. Классовые ограничения – только для воинов».
Ах, Киана! Ну что за стервозность? Зачем ты таскала на себе эту хреновину? Можно ли быть такой злопамятной, да еще загодя, про запас? Смотри, переродишься старухособакомышью, и будешь вынуждена жить в Доме приговоров и спать кверху жопой под куполом. А потом придет Раймондо и покрошит тебя на бешбармак.
Сделав несколько шагов, я остановился над Гольтом. Не то что бы хотелось насладиться видом беспомощного врага, а просто не хватало сил его добить. Для этого следовало как минимум поднять и опустить меч. А Дженкуир вдруг стал громоздким, неудобным для хвата и тяжелым, будто превратился в дубовую балку для подвешивания соборных колоколов.
– М‑м‑мразь! – выдавил Гольт, с ненавистью глядя на меня.
– Мразь? – переспросил я. – Ты считаешь меня мразью? А почему? Только потому, что я не дал вам себя убить и получить награду? Потому, что убил твоих компаньонов и сейчас убью тебя? Но если б вы не поехали за мной, ничего бы не было. Я бы просидел в засаде до вечера, переночевал здесь и завтра отправился своей дорогой, жалея, что понапрасну потерял день. А так, конечно, я его не потерял. Загреб уйму добычи, которой не надо ни с кем делиться. Знаешь, мне предлагали помочь разделаться с вами. А я отказался – именно чтобы в случае победы все оставить себе. И просчитайся я – на кого было бы обижаться? Кого обзывать мразью?..
– Мразь! – повторил Гольт.
– Как скажешь. Но лучше прикуси язык. А то разозлюсь и не стану тебя убивать, тем более что жутко устал и мне лень. Отдохну и отвезу обратно в таверну. И посмотрю, что там с тобой сделают… Захлопни пасть, я сказал! Не усугубляй свою участь дальнейшей руганью.
Весточка сидела на ближайшей к нам тоненькой рябинке, нервно чирикая, страшно взволнованная. Я кое‑как запихал меч в ножны, снял пташку с ветки и осторожно пригладил пальцем встопорщенные перышки. Боже, какой стресс пережила! Специализация‑то у нее самая мирная – послания доставлять. А тут такое! Представьте себе девочку‑почтальонку, которая только что остановила атакующий танк, колотя его сумкой для писем… Как успокоить бедняжку? Я покопался в памяти, затем в интерфейсе, но не обнаружил ничего кроме модификации «Мне пох», когда‑то созданной для воздействия на посторонних. Грубо, пошло, совершенно неподходяще для Весточки! Но по назначению годится. Ладно, маленькая, других средств у меня все равно нет. Так что пока тебе пох, а потом я для тебя специальное заклинание создам. С хорошим, добрым названием. Прости, что называл тебя трусишкой. Ты самая храбрая птичка на свете!
