Генри Каттнер - Долина Пламени (Сборник)
Готовы. Все — мужчины, женщины и дети — собраны в северной долине. За этот сектор отвечает Арбитр Байн.
Начинайте переход. Как с параноидами, какие-нибудь сложности?
Никаких сложностей. Они еще не поняли всего. По-прежнему в городе, выжидают. Тем не менее надо двигаться быстро. Всех, кто попытается выбраться из Секвойи, мои люди будут убивать. — И после небольшой паузы: — Переход начат.
Прекрасно. Где необходимо, завязывайте им глаза.
Из-под земли звезд не видать, — прозвучала мрачная мысль Коуди.
Ни один нелыска не должен умереть. Помни, это дело чести. Наше решение, может быть, не самое лучшее, но…
Никто не умрет.
Мы эвакуируем больницу. Мэттун готов?
Готов. Эвакуируйте.
Буркхальтер потер рубец на челюсти.
— Что случилось? — спросил он заплетающимся языком, вглядываясь в окружающую темноту, полную шепота сосен.
Тень скользнула среди стволов.
— Мы готовили больных к транспортировке, помнишь? Ты получил удар кулаком. Этот буйный…
— Я помню. — Буркхальтер испытывал неловкость. — Я должен был внимательнее следить за его мыслями. Но не мог. Он не думал… — По его телу пробежала легкая дрожь. Затем он сел. — Где мы?
— На порядочном расстоянии к северу от Секвойи.
— У меня что-то с головой. — Буркхальтер поправил свой парик. Он встал, держась за дерево, и окинул окружающее мутным взглядом. Вскоре он сориентировался. Это, должно быть, пик Николс, поднимающийся над окружающими Секвойю горами. Вдали, за грядой менее высоких вершин, он различил тусклый свет, исходивший из городка.
Внизу, тремя сотнями футов ниже того места, где он был, через теснину двигался людской поток. Люди вышли на залитое лунным светом пространство, ускорили шаг и быстро скрылись среди деревьев.
Он приметил санитаров-носильщиков, тащивших тяжелые носилки с неподвижно лежащими людьми; некоторых вели под руку; были там и высокие люди в куртках из оленьей кожи и меховых шапках; луки их были закинуты за плечи, и они тоже помогали. Процессия двигалась в глубь дикого, непроходимого леса.
— Лыски из Секвойи, — сказал Хобсон. — И персонал больницы из нелысок. И больные. Мы не могли их оставить.
— Но..
— Это было для нас единственно возможное решение, Буркхальтер. Выслушай меня. Мы готовились двадцать лет — не к этому, а вообще к погрому. В глубине леса, в месте, о котором известно только Немым, есть пещеры, связанные между собой и оборудованные всем необходимым. Нечто вроде подземного города. Города без жителей. Коуди — их, на самом деле, четверо — до сих пор использовали его в качестве лаборатории и тайника. Там созданы условия для гидропоники, есть искусственный солнечный свет — словом, все, в чем нуждается культура. Пещеры недостаточно велики, чтобы укрыть расу лысок, но население Секвойи там поместится.
Буркхальтер уставился на Хобсона.
— Нелыски?
— Да. Мы вынуждены изолировать их на какое-то время; пока они не будут готовы узнать правду, они будут узниками — от этого никуда не уйдешь. Мы выбирали из двух вариантов; либо убить их, либо лишить возможности связи. В пещерах они приспособятся. Секвойя была довольно тесной, независимой общиной. Семьи не будут разрушены, все смогут продолжать привычную социальную жизнь, только — под землей, в искусственной культуре.
— Но ведь их могут обнаружить параноиды.
— Под землей нету звезд. Параноиды могут читать мысли жителей Секвойи, но нельзя узнать местонахождение человека при помощи телепатической триангуляции. Только Немым известно, где находятся пещеры, а никто из параноидов не может читать мысли Немых. Многие Немые сейчас направились сюда, они должны соединиться с нами, чтобы сопровождать секвойцев на последнем отрезке пути. Даже Бродячие Псы не будут знать, куда они идут.
— Значит, секрет будет в безопасности среди телепатов. А Бродячие Псы? Что, если они начнут болтать?
— Не начнут. По многим причинам. Во-первых, у них нет такой связи с внешним миром, о которой стоило бы говорить. Кроме того, у них есть свой властелин. А Коуди знают, как заставить их слушаться. И еще: ты не подумал о том, что сделают города, если узнают, что Бродячие Псы опустошили целое поселение? Поэтому они будут молчать, чтобы сохранить собственные жизни. Конечно, что-то может просочиться; здесь замешано столько разных людей, и ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Но я думаю, что для плана, разработанного экспромтом, он срабатывает достаточно хорошо. — Хобсон замолчал; с остротой быстрого взгляда его разум коснулся разума Буркхальтера. — В чем дело, Бурк? По-прежнему что-то тревожит?
— Люди, я думаю, — признался тот. — Нетелепаты. Ты знаешь, по-моему, это не совсем справедливо. Мне было бы очень тяжело лишиться связи со всем остальным миром. Они…
Мысленно Хобсон разразился ругательством — куда более грубым, чем произнесенное вслух.
— Несправедливо! — воскликнул он. — Конечно, это несправедливо! Ты, Бурк, видел толпу, которая поднималась по дороге, — у них на уме была что, справедливость? Если кто и заслуживает наказания, так именно эта толпа! — Голос его стал мягче. — Знаешь, мы все время упускаем из виду одну вещь. Мы вырастаем с мыслью о необходимости потворствовать обычным людям, эта мысль так прочно вбивается в нас, что мы в конце концов почти забываем, что они тоже должны отвечать за свои поступки. Погром — самое непростительное совместное действие, в котором группа людей может быть виновна. Это всегда нападение значительного большинства на беззащитное меньшинство. Эти люди убили бы всех нас без зазрения совести, если б смогли. Им повезло, что мы не такие злобные, как они. На мой взгляд, они заслуживают куда худшего, чем то, что они получают. Мы не просили ставить нас в такое положение. Несправедливость существует повсюду, но я думаю, что найденное решение — наилучшее при сложившихся обстоятельствах.
Они смотрели, как внизу, в лунном свете, двигается процессия. Вскоре Хобсон продолжил:
— После того как мы начали осуществлять этот план, всплыл еще один аспект. И весьма важный. Благодаря чистой случайности будет проведен замечательный лабораторный эксперимент, затрагивающий человеческие отношения. Община в пещерах не будет бесперспективной. Мы полагаем, что в конечном счете лыски и нелыски, живущие там, станут заключать смешанные браки. Больничный персонал — это, можно сказать, послы доброй воли. Подземное существование потребует тщательно продуманного управления, но, я думаю, благодаря нашей способности читать мысли и при помощи соответствующей пропаганды все получится как надо. Это может стать основой для окончательного решения всей проблемы отношений между обычными людьми и лысками.
Видишь ли, мы постараемся создать микромир, дающий представление о том, каким должен быть весь мир, и был бы, если бы Взрыв не породил нас, телепатов, раньше времени. Это будет сообщество людей, в котором телепаты будут господствовать и благожелательно других контролировать Мы научимся регулировать отношения с людьми, а пока мы учимся, никакой опасности не будет. Это будет метод проб и ошибок, без наказания за ошибки. Возможно, это несколько несправедливо по отношению к обычным людям, но не хуже, чем то, что пришлось испытывать поколениям находящихся в меньшинстве лысок во всем мире. Возможно, наш эксперимент окажется настолько удачным, что, даже если через несколько лет об этом станет известно в мире, члены общины предпочтут остаться в пещерах. Что ж, поживем — увидим. Мы не знаем пока лучшего пути для решения проблемы. Нет другого пути, кроме приспосабливания рас друг к другу. Если бы сейчас все лыски на земле добровольно покончили жизнь самоубийством, телепаты все равно рождались бы. Этот процесс не остановить. За это в ответе Взрыв, а не мы. Мы… подожди минутку.
Хобсон резко повернул голову; в шуршащей тишине ночного леса, нарушаемой лишь приглушенными звуками происходящего далеко внизу, они прислушивались к тому, что не воспринималось на слух.
Буркхальтер ничего не услышал, но Хобсон вскоре кивнул:
— Город вот-вот будет уничтожен.
Буркхальтер нахмурился.
— Ведь есть еще одна неувязка, а? Что, если вину за уничтожение Секвойи взвалят на Пайнвуд?
— Не будет никаких доказательств, ни за, ни против. Мы решили распространить слухи, указывающие на два-три других города, наряду с Пайнвудом, как на виновников уничтожения, — достаточно, чтобы запутать вопрос. Может быть, удастся подбросить версию, что взрыв — результат несчастного случая на складе оружия. Такое бывало. Пайнвуду и другим городам придется какое-то время жить под подозрением. За ними будут следить, и если они еще как-то проявят свою агрессивность… но ничего такого, конечно же, не произойдет. Я думаю… Смотри, Буркхальтер! Начинается!
![Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]](/uploads/posts/books/75416/75416.jpg)
