Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 21
Лангли сгорбился и уныло побрел к буфету, где взял тарелку с чем-то очень вкусным и подлил в бокал вина. Так или иначе, сколько еще будет продолжаться этот фарс? Лучше было бы куда-нибудь отправиться самому по себе.
Снаружи стояло лето. Теперь на Земле всегда было лето, планета с помощью людей вошла в межледниковый период — повысилось содержание двуокиси углерода в воздухе. Да, будь здесь Пегги, это было бы достойным приключением, но Пегги мертва и забыта. Ему хотелось выйти наружу и пройтись по земле, в которую она вернулась давным-давно.
Явно перебравший дряблый тип обнял его за шею, поприветствовал и стал выспрашивать насчет постельной техники его времени. Как здорово было бы дать в эту ро… Лангли разжал кулаки.
— Хотите девочек? М-министр Юлайн — само гостеприимство, пройдите во-он туда, немного развлекитесь, пока центаврийцы не стерли нас в порошок.
— Все верно, — язвительно заметил человек помоложе. — Вот почему с нас сдерут кожу. Из-за таких, как ты. Капитан Лангли, как они дрались в ваше время?
— Достаточно сносно, когда им приходилось это делать, — ответил американец.
— Я так и думал. Люди, которые могут выжить. Вы завоевали звезды потому, что не боялись пнуть того, кто стоял у вас на дороге. А мы боимся. Мы все в Солнечной системе стали мягкими. Уже тысячу лет не вели больших войн, а теперь, когда она вырисовывается, мы не знаем, как это делается.
— Вы служите в армии? — спросил Лангли.
— Я? — Молодой человек выглядел удивленным. — Вооруженные силы Солнечной системы состоят из рабов. Они выращены и обучены специально для этого и являются общественной собственностью. Высшими офицерами назначаются министры, но…
— Хорошо, а вы бы выступили за призыв собственного класса на службу?
— Без толку. Они не смогут. Это не для общества со специалистами-рабами. А вот центаврийцы призывают свободнорожденных, и они любят драться. Если бы мы так умели…
— Сынок, — пренебрежительно спросил Лангли, — ты когда-нибудь видел людей с размозженными черепами, вываливающимися внутренностями, торчащими через кожу ребрами? Когда-нибудь смотрел в лицо человека, который хочет тебя убить?
— Нет… нет, конечно, нет. Но…
Лангли пожал плечами. Такой тип людей он встречал и раньше у себя дома. Он пробормотал извинения и отошел в сторону. К нему присоединился Блаустайн, и они перешли на английский.
— Где Боб? — спросил Лангли.
Блаустайн криво усмехнулся:
— Последний раз, когда я его видел, он покидал сцену с одной из девушек для развлечений. Миленькая и такая же кроха. Может быть, идея не так уж и плоха.
— Для него, — сказал Лангли.
— Я не могу. Во всяком случае, не сейчас. — Блаустайн выглядел больным. — Ты знаешь, я подумал, может быть, даже если все, что мы знали, ушло, то хотя бы сейчас к человеческой расе наконец-то придет здравый смысл. Я был пацифистом, ты знаешь — интеллигентным пацифистом, просто потому, что видел, какой кровавый, бессмысленный фарс война. Как никто, кроме нескольких парней из верхушки, ничего от нее не приобретал… — Блаустайн тоже был слегка навеселе. — А решение такое простое! Оно лежит прямо перед носом. Всеобщее правительство с зубами. Вот и все. Войны больше нет. Нет больше убитых мужчин, разграбленных ресурсов, сожженных заживо. Я думал, может быть, за пять тысяч лет даже наша слабоумная раса усвоит уроки самосохранения. Вспомни, на Холате никогда не было войн. Неужели мы настолько дурнее?
— Я думаю, вести межзвездную войну будет достаточно сложно, — сказал Лангли. — Потребуются годы только для того, чтобы прилететь сюда.
— Ха-ха. К тому же недостаточны экономические стимулы. Если планету можно вообще колонизировать, то она должна существовать на самообеспечении. По этим двум причинам с тех пор, как колонии отделились, на протяжении тысячи лет не было настоящей войны.
Трижды качнувшись на ногах, Блаустайн наклонился ближе.
— Но одна война тут вырисовывается. И мы очень даже можем стать ее свидетелями. Богатые минеральные ресурсы на планетах Сириуса, правительство там слабое, а у Сола и Центавра наоборот. И оба претендуют на эти планеты. И ни то ни другое не может себе позволить поступиться ими — слишком невыгодно. Я только что беседовал с офицером, который сказал мне почти то же самое, не считая чего-то там о грязных дикарях центаврийцах.
— И все же мне по-прежнему хотелось бы знать, как ты будешь воевать на расстоянии четырех с половиной световых лет? — спросил Лангли.
— Ты посылаешь боевой космический флот солидных размеров, укомплектованный транспортными судами со всеми необходимыми припасами. Встречаешь вражеский флот и уничтожаешь его в космосе. Затем бомбардируешь планеты противника с воздуха. Ты знаешь, что сегодня они умеют дезинтегрировать любой вид материи? Девять на десять в двенадцатой эрг на каждый грамм вещества. А еще существуют такие штучки, как синтетические вирусы и радиоактивная пыль. Ты уничтожаешь цивилизации на этих планетах, приземляешься и делаешь все, что заблагорассудится. Просто. Единственное, в чем надо быть уверенным, так это в том, чтобы не был разбит твой собственный флот, ибо тогда беззащитным становится уже собственный дом. Сол и Центавр интригуют и обмениваются уколами на протяжении десятилетий. Как только кто-то из них получит явное преимущество — бах! Фейерверк!
Блаустайн допил вино и подлил себе еще.
— Конечно, — с глуповатым видом продолжил он, — всегда существует вероятность, что, даже если ты разобьешь врага, сбежит достаточно его кораблей, чтобы отправиться к тебе домой, взломать планетарную оборону и тоже отбомбиться. Тогда уже две системы вернутся в пещеры. Но разве подобные перспективы когда-нибудь останавливали политиков? Или психотехнических администраторов, как они их теперь называют? Все это — глас вопиющего в пустыне. Я хочу напиться.
Минутой позже Чантавар нашел Лангли и взял его под руку. — Пойдемте, — сказал он. — Вас хочет видеть главный служитель «Технона». Его Суперточность — очень важный человек… Непревзойденный Салон, разрешите вам представить капитана Эдварда Лангли?
Это был худой высокий старик в простом голубом плаще с капюшоном. У него было изборожденное морщинами умное лицо, но в изгибе рта проглядывало что-то фанатичное.
— Это любопытно, — сказал он сухо. — Насколько я понимаю, вы скитались по дальнему космосу, капитан?
— Да, милорд.
— Ваши документы уже введены в «Технон». Каждая частичка информации, как бы ни была она мала, имеет большую ценность, ибо только на основе точного знания всех фактов машина может принимать верные решения. Вы были бы поражены, если бы узнали количество агентов, которые только тем и заняты, что постоянно собирают информацию. Государство благодарит вас за услугу.
— Она ничтожна, милорд, — сказал Лангли с соответствующим почтением.
— Она может оказаться огромной, — возразил Салон. — «Технон» — краеугольный камень всей цивилизации в Солнечной системе; без него мы бы пропали. Само местоположение машины никому не известно, кроме высших служителей моего ордена. Для служения ей мы рождены и воспитаны, для служения ей мы обрываем семейные узы и отказываемся от мирских утех. Мы закодированы таким образом, что при попытке выведать у нас какие-либо тайны, если избежать выдачи не будет никакой возможности, мы автоматически умираем. Все это я вам рассказываю для того, чтобы вы имели хоть какое-то представление, сколь важен для нас «Технон».
Лангли не нашелся, что на это ответить. Весь вид Салона говорил о том, что в Солнечной системе еще не перевелись люди, полные жизненных сил и энергии, но в облике священнослужителя сквозило что-то бесчеловечное.
— Мне сказали, что вместе с вашим экипажем на борту находилось существо внеземного происхождения, принадлежащее к неизвестной расе, которое по прибытии бежало, — продолжал старик. — Должен обратить самое серьезное внимание на следующее: оно являет собой абсолютно непредсказуемый фактор, да и в вашем бортовом журнале информации о нем почти нет.
— Я уверен, он не представляет опасности, милорд, — поспешил заверить Лангли.
— Это мы еще посмотрим. Сам «Технон» приказал, чтобы его либо поймали, либо немедленно уничтожили. Вы — его знакомый, у вас есть какие-нибудь соображения, куда он мог подеваться?
Вот оно, снова! Лангли похолодел. Проблема Сариса Хронны до смерти напугала важных — слишком важных — персон, а напуганный человек бывает очень жестоким.
— Стандартные поисковые мероприятия ничего не дали, — сказал Чантавар. — Я вам кое-что сообщу, хотя это и секрет: он убил троих моих людей и скрылся на их флаере. Куда он полетел?
— Я… должен подумать… — запнулся Лангли. — Весьма сожалею, милорд. Верьте, я уделю этому вопросу все свое внимание, но… ведь можно привести коня на водопой, но нельзя заставить его пить.
