Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 21
— Может статься, я сделаю собственный небольшой вклад в это дело, — сказал Браннох. — Пара миллионов соларов и моя защита. Сейчас непростые времена, капитан. И не стоит отмахиваться от покровителя, обладающего немалой властью.
— Сообщество, — заметил Валти, — обладает экстерриториальными правами. Оно может предоставить убежище или обеспечить выезд с Земли, которая начинает превращаться в не очень безопасное для здоровья место. Ну и, конечно, денежное вознаграждение — три миллиона соларов в качестве инвестиции в новые знания?
— Здесь не очень уместен торг, — сказал Браннох, — но, как я уже говорил, капитан, вам должно понравиться на Торе, или мы можем доставить вас туда, куда вы пожелаете. Три с половиной миллиона.
— Милорд! — простонал Валти. — Вы что, хотите пустить меня по миру? Мне же еще надо кормить семью!
— Ага. По одной на каждой планете, — ухмыльнулся Браннох.
Лангли сидел не шелохнувшись. Он думал, что знает, зачем им нужен Сарис Хронна, но что он мог тут поделать?
Из толпы вынырнула невысокая гибкая фигура Чантавара.
— Ах вот вы где! — воскликнул он и небрежно поклонился Бранноху и Валти. — Ваш слуга, милорд, ваш слуга, досточтимый сэр.
— Спасибо, Чанни, — ответил Браннох. — Присаживайтесь, чего стоять?
— Нет. Еще одно лицо хотело бы встретиться с капитаном. Извините нас.
Оказавшись в безопасности среди толпы, Чантавар оттащил Лангли в сторону.
— Эти двое хотели, чтобы вы доставили пришельца к ним? — спросил он. Его лицо стало некрасивым.
— Да, — сказал Лангли с утомленным видом.
— Я так и думал. Правительства Солнечной системы напичкано их агентами. Ладно. Не делайте этого.
Запоздалый сокрушительный гнев охватил Лангли.
— Глянь-ка сюда, сынок, — сказал он, распрямляясь до тех пор, пока глаза Чантавара не стали значительно ниже его собственных. — Я что-то не вижу, чтобы на сегодня я кому-то что-то был должен. Перестань обращаться со мной как с ребенком!
— Я не собираюсь вас изолировать, хотя и мог бы, — мягко сказал Чантавар. — Лишние хлопоты, ибо, возможно, очень скоро зверюга будет у нас. Однако предупреждаю, если он угодит в чужие, а не мои руки, вам ох как не поздоровится.
— Почему бы не посадить меня под замок и не покончить с этим делом?
— Это не заставит вас думать, а я хочу, чтобы вы думали, — если мои собственные поиски не увенчаются успехом. А потом, это слишком грубо. — Чантавар сделал паузу, а затем продолжил со странной напряженностью: — Знаете ли вы, почему я играю в эти игры — война, политика? Может быть, вы думаете, мне нужна личная власть? Это для дураков, которые хотят командовать другими дураками. Интересно играть, хотя… в противном случае жизнь становится слишком скучной. Что еще такого могу я сделать, чего еще не делал сотни раз? А вот бросить вызов Бранноху или этой плаксивой рыжей бороде — более чем интересно. Выиграть, проиграть, сыграть вничью — это же занятно; но я намереваюсь выиграть.
— Никогда не задумывались о… компромиссе?
— Пусть Браннох не вводит вас в заблуждение. Это один из самых холодных и расчетливых умов в Галактике. Относительно порядочный… жаль, что в конце концов придется его убить… Не обращайте внимания! — Чантавар отвернулся. — Пойдемте займемся серьезным делом — как следует выпьем.
Глава 5
Вокруг того места, где затаился Сарис Хронна, сгустилась тьма, влажный ветер доносил с канала тысячи чужих запахов.
Ночь была полна страха.
Он лежал в зарослях на берегу канала, прижимаясь животом к илу, и вслушивался в голоса тех, кто за ним охотился.
Луна еще не взошла, но в ясной вышине светили звезды, отдаленный мигающий свет у горизонта указывал на город, а для того чтобы хорошо видеть, Сарису было достаточно и сумерек. Он взглянул вдоль прямой линии канала, от которого к горизонту разбегались ровными полосами поля колышимой ветром пшеницы, на округлый силуэт неосвещенной хижины в трех милях от себя. Его ноздри втягивали сырой и холодный воздух, наполненный запахами растений и теплом немного суетливой дикой жизни. Он слышал легкие неторопливые порывы ветра, отдаленный крик птицы, еле-еле различимое гудение какого-то летательного аппарата в нескольких милях над головой. Его нервы впитывали колебания и всплески нейронных потоков других существ. Вот так же он лежал в темноте Холата, ожидая прихода животного, на которое охотился, и мысленно плыл по необъятной бормочущей ночи. Но на этот раз добычей являлся он сам, а раствориться в жизни Земли ему не удавалось. Она была для него слишком чужой: каждый запах, каждое видение, каждое вздрагивание нервов у мыши или жука исходили чужеродностью, ветер — и тот шумел по-другому.
За его ожиданием и страхом стоял провал как во времени, так и в пространстве, каким-то образом планета, которую он знал, ее обитатели — взрослые и дети, родные и близкие — оказались в тысяче годах от него. Он был так одинок, как ни один представитель его расы. Один и одинок.
Он мрачно вспомнил, что философы с Холата отнеслись к земному кораблю с подозрением. По их понятиям о мире, во Вселенной любой объект, любой процесс были логически и неизбежно конечны. Понятие бесконечности, будучи извлеченным из чистой математики и приложенным к физическому космосу, нарушало какое-то чувство правильности, а идея перемещения на световые годы не укладывалась в рамки здравого смысла.
Ослепительная вспышка новизны происходящего ошеломила древний разум. Эти создания с неба и их корабль стали более чем откровением. Было так интересно работать вместе с ними, учиться, находить решения проблем, которые их не-холатанский разум не мог найти сразу. На некоторое время осторожность отступила.
В результате Сарис Хронна, увертываясь и пригибаясь, словно во сне пронесся через лес, преследуемый сгустками энергии, которые испепеляющими молниями ударяли в его следы. Он кружил, петлял и прятался, используя все охотничьи уловки, какие только знал, чтобы спасти собственную жизнь, которая сама по себе для него ничего не значила.
Он слегка раздвинул губы, и во тьме мелькнули белоснежные клыки. Нет, даже теперь оставалось еще кое-что, ради) чего стоило жить. Кое-что, ради чего стоило убивать.
Если бы он мог вернуться обратно… Мысль была словно тусклая одинокая свеча в штормовой ночи. Даже за две тысячи лет Холат изменился бы не намного, если только еще один человеческий корабль не наткнулся на планету. Его народ не был статичным, прогресс шел постоянно, но это был рост, подобный эволюции, в гармонии с природой и созвучный ритму времени. Там он смог бы найти себя снова.
Но…
В небе что-то двигалось. Сарис Хронна распластался так, как если бы хотел закопаться в ил. От мысленного напряжения глаза его сузились в желтые щелки, и он сконцентрировал все свои чувства на парящем в вышине призраке.
Да — электропотоки, но не нейронные, а холодная круговерть электронов, бездушные колебания, которые словно гвозди скребли по его нервам. Небольшое воздушное судно, решил он, медленно кружит в воздухе, направив детекторы во все стороны. Оно охотится за ним.
А может быть, стоит смиренно подчиниться? Экипаж «Эксплорера» состоял из порядочных людей, а к Лангли он вообще начинал испытывать все большую и большую привязанность. Может быть, и его находящиеся вдали соплеменники тоже были по-своему правы… Нет! Слишком многое поставлено на карту. Целиком вся его раса.
У них на Холате не было технологий, позволяющих переправляться от звезды к звезде. Они все еще пользовались инструментами из кремня и кости, путешествовали пешком или в долбленках под парусами или на веслах, питались охотой и рыболовством, разводили несметные стада мясных животных, полу одомашненных с помощью телепатического контроля. В тихой зелени редких лесов один холатанин смог бы выследить и убить дюжину землян. Но один земной космический корабль мог, зависнув в небе, посеять смерть на всей планете.
Флаер наверху стал удаляться в сторону. Сарис перестал сдерживать дыхание и набрал воздух в легкие.
Что делать, куда идти, как скрыться?
Ему до слез захотелось снова стать ребенком, маленьким и пушистым, лежать на шкурах в пещере или земляной хижине или копошиться на смутно различаемом необъятном теле матери. Всхлипнув, он вспомнил летние солнечные дни с прыжками, возней и другими играми, уютные зимние ночи, когда они прятались под землю… песни, разговоры, слияние в одно большое теплое целое эмоционального единства… он вспомнил, как отец брал его с собой на охоту и обучал разным приемам, и даже то, как ему было скучно пасти животных, когда выпадала его очередь. Маленькая изолированная семейная группа являлась сердцем его общества, без нее он пропал бы… а сейчас весь его клан был давно мертв.
