Альфред Ван Вогт - Тьма над Диамондианой
Я отрицательно помотал головой. Перед моими глазами все еще стояла утренняя сцена, когда он доказал свое превосходное зрение. Вспомнилось и то, с какой непринужденностью он взобрался днем на холм. Выносливость, которую он при этом проявил, не шла ни в какое сравнение с тем, что потребовалось бы от него после ничтожного изменения давления. К тому же двери командного отсека были герметически закрыты. А это означало, что внутреннее давление никоим образом не подвергалось изменениям.
Я обернулся и еще раз внимательно посмотрел на Фрэнка. В ответ тот вызывающе уставился на меня. Дважды я приоткрывал рот, чтобы задать ему кое-какие вопросы, но так и не решился на это, памятуя о нашей долгой дружбе. Позади Грея мелькнул Бэррон, крутившийся возле контрольного прибора, измеряющего давление в кабине. Затем, подойдя к Уэйду, он принялся тихо и с весьма серьезным видом что-то ему излагать. Но вице-президент только отрицательно мотал головой, явно не соглашаясь с ним. А стоило Бэррону замолчать, как Уэйд прямиком направился к Фрэнку с протянутой рукой.
— Господин Грей, — нарочито громко произнес он, — мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что своими действиями вы, несомненно, спасли нам жизнь. И что бы ни случилось, я непременно поддержу вас, можете быть в этом абсолютно уверены!
Бэррон тем временем потянул меня за рукав. Я вышел за ним из командного отсека.
— Скажите, Билл, — спокойно обратился он ко мне, — можно ли повышать или понижать давление в этом помещении, находясь в контрольной кабине?
Подобного рода информацию он мог получить и из других источников, а посему я, не колеблясь ни секунды, ответил на его вопрос утвердительно.
— Так, — невозмутимо продолжил он, — а теперь будьте любезны и поделитесь своими наблюдениями: имелись ли какие-либо признаки кислородного голодания у индейца в вашем присутствии?
— Абсолютно никаких.
— А есть ли у вас какие-либо соображения насчет тех чувств, которые испытывает к Хосе ваш машинист? Не враждебно ли он настроен в отношении планов принятия на работу в нашу систему индейцев?
— Понятия не имею, — честно признался я и взглянул на часы. — Послушайте, полагаю, что нам пора отправляться в путь. Мы опаздываем уже на сорок три минуты.
Как только поезд вновь набрал скорость, я передал ручку управления Хосе, а сам отправился в контрольную кабину. Фрэнк занимался регулировкой температуры, и я терпеливо подождал, пока он закончит со своим делом. Наконец он соизволил обратить на меня внимание.
— Разыграно неплохо, — как бы невзначай заметил я. Он даже и не пытался как-то отпираться.
— Вопрос стоит ребром: сейчас или никогда, — задиристо фыркнул он.
— Итак, вы не отрицаете, что сознательно понизили давление воздуха в кабине, чтобы скомпрометировать Джо?
Сквозь прозрачное забрало шлема скафандра было превосходно видно, как его рот растянулся в улыбке до ушей.
— Отнюдь, официально я ничего такого не признаю, — возразил он, — но сделаю все возможное, чтобы сорвать намерения этого бездельника, даже ценой неприятностей для себя лично. И у меня в черепушке уже шевелятся кое-какие идеи насчет того, каким образом я мог бы добиться нужной мне поддержки.
Я попытался растолковать ему, что если и в самом деле на свете существуют люди, способные нормально жить в разреженной атмосфере Марса, то, говоря по чести, никто не может лишать их права воспользоваться этой возможностью.
— И вы называете это человеком?
Я просто не мог поверить своим ушам. Но абсолютно уверен, что именно в этот момент все дружеские чувства, что я испытывал к нему, умерли навсегда.
— Если вы еще хоть раз попытаетесь в чем-то навредить Джо в его работе, то я вас попросту отколочу, — чеканя слова, произнес я.
Фрэнк злобно покосился на меня.
— А я — то все и так и этак раскидывал своим умишком, стараясь допереть, на чьей же вы стороне в этом конфликте, — съязвил он. — Спасибо, что просветили меня.
В течение следующего часа мы мчались по унылой скалистой местности. Потом потянулись холмы, и кое-где стали посверкивать зеленой ледяной гладью марсианские каналы. Я только что сообщил Хосе, что наиболее трудная часть пути осталась позади, как нежданно-негаданно на пульте тревожно замигал красный огонек.
— Что — снова колею занесло песком? — встревожился он, нахмурив брови.
— Нет, в этих местах такого не бывает, — задумчиво откликнулся я. — Должно быть, что-то случилось с рельсами. Или же что-то лежит на них…
Оказалось, что тревогу вызвала ящерица — этакий пятиметровый пунцово-желтый монстр. Лапы этой безмозглой твари застряли под рельсами между шпалами. Чтобы высвободиться, ей было достаточно просто вытащить свои конечности из-под них, но на такую реакцию это на редкость тупое создание не было способно.
Уэйд, естественно, сразу же затрезвонил по поводу новой задержки, но мгновенно успокоился, как только узнал, что приключилось на сей раз.
— Вам известно, как с ними следует обращаться. — Он ограничился этой незамысловатой фразой и повесил трубку.
Само собой разумеется, я знал, как следовало действовать, но, признаться, не чувствовал себя от этого лучше. Я рассказал Хосе, что люди, охотившиеся на этих чудищ, надевали на себя комбинезоны, сделанные из того самого знаменитого материала, в который упаковывались посылки от волосатиков, поскольку он выдерживал любые, самые фантастические нагрузки. Эти доспехи служили бы отличной защитой, если бы гигантской рептилии вздумалось перейти в наступление.
В кабину разболтанной походкой вошел Фрэнк. На мое предложение отправиться вдвоем, чтобы помочь этой ящерице выбраться из западни, в которую та угодила, он лишь отрицательно помотал головой. Надо сказать, что эта животина питалась кактусами необычайной твердости, а потому зубы ее могли запросто растереть в порошок любую скалу.
— Для такого задания идеальный кандидат — наш Джо. Думается, что даже если эта гадина порвет его амуницию, то ее укус наверняка не причинит ему никаких неудобств, — с сарказмом съехидничал Грей.
Хосе тут же подхватил с полу толстый металлический прут.
— Где находится эта ваша хваленая спецодежда, сеньор? — обратился он ко мне.
— У нас есть лишние комплекты. Но я обязательно составлю вам компанию, — неохотно откликнулся я.
Боевое снаряжение прикрывало все тело — с головы до ног. Жесткий шлем моего рабочего скафандра, сделанный из особого материала, надежно оберегал голову. Хосе же носил только вязаную шапочку. Промелькнула мысль, что если его народу действительно суждено осесть в этих краях, то его соплеменникам придется побеспокоиться о более основательной, чем у него, одежде для встреч такого характера.
Порывшись в ящике для инструментов, я достал оттуда распылитель керосина и вместе с Хосе спустился на землю. Ящерица повернула в нашу сторону свою ярко-красную башку и стала всматриваться в приближающихся к ней незнакомцев. Одновременно она не переставала упрямо пытаться продвинуться вперед, не в силах сообразить, что для этого ей следовало предварительно вытащить лапы из-под рельс.
Я от души брызнул керосином в ее голубые, лишенные какого-либо выражения, глаза. Затем мы с Хосе набросились на нее, нанося частые удары по бокам — слева и справа — и по хвосту. Но вместо достойного ответа на наше нападение эта тварь всего лишь высунула язык, издав при этом громкий свист и звуки, похожие на тарахтенье погремушки, и по-прежнему продолжала свои бесплодные усилия продвинуться вперед.
Солнце склонялось к горизонту, и день подходил к концу. Мы с Хосе неустанно пришпоривали зверюгу до тех пор, пока в ее убогом умишке не щелкнул какой-то защитный механизм. Тогда она перестала все время дергаться вперед и повернулась к нам, разъяренно зашипев, словно намереваясь наброситься на нас.
И в тот момент ее лапы, заскользив, естественным образом вызволились из ловушки, и чудовище оказалось на свободе.
— Джо! — заорал я. — Быстро! Немедленно укрываемся от нее у хвоста!
Но двигаться с нужной быстротой в этом колыхавшемся из-за легкого ветерка песке было довольно трудно. Десятисантиметровой длины когти внезапно рубанули по воздуху так близко от щеки индейца, что я невольно затаил дыхание. Но он все же сумел отскочить от этого создания, которое, потеряв врага из ввду, тут же позабыло о его существовании.
В последний раз мы увидели ящерицу недалеко от нас, у подножия скалы, на которую она с великим усердием старалась вскарабкаться вместо того, чтобы обойти ее стороной.
Когда мы уже приближались к локомотиву, раздался пронзительный скрежет и металлический лязг. Состав сдвинулся с места, угрожающе накатываясь на нас. На какую-то долю секунды вверху, в кабине машиниста, мелькнул силуэт Фрэнка Грея. Он сидел за пультом управления. С каждым оборотом колес поезд шел все быстрее. В момент, когда он пролетал мимо нас, Грей насмешливо сделал нам ручкой.
