Дэвид Файнток - Надежда победителя
– Эдгар, кто будет убирать казарму?
– Два солдата под присмотром гардемарина Диего.
Лучше бы за солдатами присматривал сержант Радс. Ну да черт с ним, с гардемарином. А может, зря я затеял этот цирк с казармой? Неприлично все-таки держать сенаторов в таких условиях. Но отменить приказ тоже нехорошо, подчиненные скажут: Сифорт колеблется. Начальник должен быть решительным.
Утром в суете дел я на время забыл о комиссии, а опомнился лишь после обеда, когда эти шишки уже прибыли и менять что-либо было поздно.
Я выстроил перед шлюзом всех своих офицеров, пышно поприветствовал незваных гостей, доверил Толливеру почетную миссию проводить важное стадо в загон и занялся своими делами, стараясь не думать о реакции оскорбленных сенаторов.
Вечером по пути в столовую за мной увязался Кевин Арнвейл.
– Добрый вечер, сэр. Сегодня на уроке тригонометрии мистер Стайс поставил мне «отлично». Можно ему сказать, что половина этой оценки заслуженно принадлежит вам?
Оказывается, у пацана хорошо развито чувство юмора. Почему я раньше этого не замечал?
– Спасибо, но лучше об этом не говорить, а то в следующем году я стану наполовину гардемарином, – сострил я.
Кевин осветился довольной улыбкой. Бедный мальчик! Он так одинок, что всего одно доброе слово делает его счастливым. Хорошо, что я пригрел его под своим крылышком.
– Сэр, а правду говорят, что вы сунули отца Робби Боланда в казарму?
– А что?
– Ничего, сэр. В казармах тоже можно… жить. Мы вошли в столовую.
– Прошу садиться! – возвестил я на весь зал, изобразил приветливую улыбку и направился к длинному столу, за которым сидели мои гости и офицеры. – Добрый вечер. Извините, что из-за огромной занятости не смог проследить, как вы устроились.
– Знаете, куда они нас поселили? – с негодованием завизжала на меня сенатор Дороти Уэйд.
– Куда? – любезно поинтересовался я.
– Ваш придурковатый лейтенант отвел нас в казарму!
Толливер на противоположном торце стола делал вид, будто не слышит ее. Йохан Стриц закрыл рот салфеткой и затрясся в беззвучном смехе. До чего я дошел? Надо мной смеются кадеты! Кил Дрю ткнул Йохана в бок.
Пожалуй, я зашел слишком уж далеко. Надо создать гостям достойные условия, поселить их в квартиры. Конечно, это доставит моим офицерам некоторые неудобства, но так это ж ведь всего на неделю. А свалить свою бестолковость можно на Толливера.
– Простите, я был так занят, – залепетал я, – что не успел…
– Ничего, мистер Сифорт, все мы иногда ошибаемся, – утешил меня сенатор Мимкин.
– А душ!? – клокотала миссис Уэйд. – Убийственно!
– Что с душем? – встревожился я. – Там грязно?
– Нет, чисто, но кабинки такие маленькие, а главное, в них нет дверей! Какое варварство!
Что я наделал?! Это надо исправить немедленно!
– Миссис Уэйд, пожалуйста, не сердитесь, – затараторил я, – это самая обычная казарма, она ничем не хуже других. После ужина я сразу же…
– Там могут жить только животные и трущобники! А мы – цивилизованные люди!
В столовой воцарилась гробовая тишина. Оскорбленные кадеты и офицеры, затаив дыхания, ждали моего ответа. Я встал, чтобы ответ был слышен всем.
– К сожалению, мэм, это военная база, и на ней нет квартир, к которым вы привыкли. – Что же сказать? В ушах звенел визг: «животные», «трущобники». Это о наших кадетах! Об офицерах! Все мы были кадетами, значит, я тоже животное. Или трущобник? – Из свободных помещений у нас есть только казарма Кран-Холл. В подобных казармах живут все кадеты Фарсайда, а те, что в Девоне, мечтают когда-нибудь сюда попасть.
– Как же нам быть? – спросил сенатор Ричард Боланд.
– Те, кто считает казарменные условия неприемлемыми, могут лететь обратно, шаттл ждет вас, а те, кто способен переночевать в казарме, могут остаться.
– А как же проверка?
– Я могу принять вас в Девоне, там в городе неподалеку от Академии есть фешенебельные отели. Извините, у меня много работы. – Я гордо развернулся и прошествовал к выходу.
Плотно прикрыв дверь, отключив телефоны, я расхаживал по кабинету. Какого черта я опять не сдержался?! Какого черта снова проявил свой бешеный норов? Дагани сместит меня с должности этой же ночью, как только разъяренные сенаторы доведут его своими звонками до белого каления. Тем более после инцидента на борту «Веллингтона» Дагани только и ждет удобного случая, чтобы от меня избавиться.
Лично мне наплевать на отставку, окунусь в тихую семейную жизнь с Анни. Обидно другое – пострадает Академия, пострадают кадеты.
Стук в дверь. Вошла сержант Обуту.
– Никого не принимаю! – рявкнул я.
– Хорошо, сэр. – Кина удалилась.
Я снова забегал по кабинету, яростно пнул стоявшее на пути кресло. Нет. ну это ж надо было нас так обозвать! «Животные»! «Трущобники»! Ну и что? Подумаешь, обозвали. Когда я был кадетом, и не такого наслушался.
Снова стук в дверь. Я раскрыл рот, чтобы рявкнуть на сержанта, но вошел Йохан Стриц.
– Простите, сэр, но вчера вы сказали, что я могу делать домашнее задание у вас в кабинете.
– Прочь! Нет, отставить. Оставайся, делай свои уроки. – Я снова начал бегать туда-сюда.
– Есть, сэр. – Йохан сел в кресло, достал свой ком-пьютерик. – Видели бы вы, сэр, как они уходили.
– Делай уроки! – прикрикнул я. А может, Дагани отправит меня в отставку утром? Значит, ночью я еще имею право воспользоваться нашим шаттлом для полета в Девон, – Ладно, Йохан, рассказывай!
– Та дурная старуха кричала… Ой! Простите, сэр. Миссис Уэйд громко называла вас солдафоном, авантюристом, садистом, неандертальцем и извращением, которому доставляет удовольствие мучить своих начальников. А сенатор Мимкин назвал вас моральным уродом и…
В дверь стукнул и тут же влетел Джефф Торн.
– Знаю, знаю, что ты никого не принимаешь, но дело очень серьезное, – затараторил он с ходу.
– Пошли вы все к чертовой матери!
– Это не для кадетских ушей, – покосился он на Стрица.
– Говори при нем!
– Есть, сэр. Сержант Ольвиро застукал двух своих подопечных кадетов во время… Как бы это приличней выразиться… Короче, они трахались.
– Ну и что?
– А то, что они из одной казармы!
– Из одной?! – ужаснулся я.
– Да, сэр. Таня Гувир и Чамберс. Их койки стоят рядом. Сержант послал их на порку ко мне, но я думаю, такой случай заслуживает разбирательства в этом кабинете.
– Какие могут быть разбирательства! Выгнать обоих, и дело с концом!
– Не слишком ли? Конечно, они поступили отвратительно, но…
– Выгнать! – рявкнул я и грозно зыркнул на Стрица. – А ты что вылупился?!
Кадет покорно уставился в свой компьютер.
– Ладно, Джефф, – смягчился я, – делай с ними, что хочешь. Всыпь им так, чтоб неделю сидеть не могли!
– Хорошо, сэр. – Джефф тут же выскочил, не дожидаясь, пока я передумаю.
Не Академия, а сумасшедший дом! Гардемарины отключают гравитроны, кадеты трахают кадеток, бешеные сенаторши выскакивают из казарм и обзывают всех животными, начальник собирается в отставку, а в это время у него в кабинете сидит кадет, которого давно надо было выгнать за неуспеваемость, и делает вид, будто смотрит в компьютер.
Полный порядок!
Не совсем. Одно достижение у меня все-таки есть – избавился от Кроссберна. Как раз вовремя.
Снова стук в дверь. Кина Обуту.
– Сенатор Боланд хочет поговорить с вами, сэр…
– Ладно, пусть подребезжит. – Я взял трубку.
– Не по телефону, сэр. Сенатор здесь, сэр, в приемной.
Обуту отступила в сторону, вошел Боланд.
– Капитан, пять сенаторов проголосовали «за», а трое «против». Мы остаемся.
Плакать мне или смеяться? То и другое одновременно? Я схватился за голову. Ну точно, сумасшедший дом.
– Сенатор, видите ли…
– Простите за грубость моей коллеги. – Сенатор плюхнулся в кресло, глянул мельком на Стрица и отвернулся, не обратив на него особого внимания. Наверно подумал, что кадеты с незапамятных времен делают уроки в кабинете начальника Академии.
– Ничего, ее можно понять, – учтиво ответил я. – Новый начальник Академии предоставит комиссии другие условия.
– Мы тоже беспокоимся, что Дагани может вас отстранить, поэтому мне поручили от имени всей комиссии связаться с ним и…
– Можете позвонить ему из приемной.
– Сейчас к адмиралу нелегко дозвониться, лучше я сделаю это завтра. – Боланд встал. – Еще раз простите, капитан. Эта выжившая из ума сучара… Кстати, помните, я вам говорил, что в детстве мечтал стать офицером. Похоже, вы предоставили мне возможность частично осуществить мечту. Что ж, пойду хлебну суровой армейской жизни.
Не успел я придумать ответ, как сенатор уже скрылся за дверью.
– Они тупее первогодок, сэр, – с жаром рассказывал мне на следующий день Йохан Стриц. – Мистер Мимкин никак не мог допетрить, как надевается скафандр! Кил объяснял ему час!
Кил Дрю согласно кивал, я вяло улыбался. С рокового момента прибытия высокой комиссии прошло два дня. Похоже, в лице некоторых сенаторов я заимел смертельных врагов, а Йохан подружился с дочками-близняшками сенатора Рудольфе. Адмирал Дагани все еще не звонил мне, не устраивал разноса.
