Фрэнк Герберт - Бог-Император Дюны
— Но тогда зачем мне знать, насколько далеко мы ушли?
— Чтобы понимать, сколько тебе придется идти. Она коснулась рукой щеки.
— Я не…
— Ты сейчас стоишь непосредственно в центре бесконечности. Оглянись и пойми, что такое бесконечность, в чем ее сокровенный смысл.
Она посмотрела вправо и влево. Вокруг была Пустыня в своей нетронутой величавости.
— Мы пойдем из нашей Пустыни вместе, — сказал он. — Ты и я.
— Вы не пойдете, — зло огрызнулась она.
— Это фигуральное выражение. Но ты пойдешь. В этом я тебя уверяю.
Она посмотрела в направлении, откуда они пришли.
— Вот почему вы спрашивали о следах.
— Если бы даже они сохранились, ты не смогла бы дойти обратно. В Малой Цитадели нет ничего, что помогло бы тебе выжить.
— Даже воды?
— Ничего.
Она отстегнула трубку, отсосала оттуда немного воды и пристегнула трубку на место. Он заметил, с какой тщательностью она запечатала конец трубки, хотя не застегнула клапан рта, но Лето слышал, что отец предупреждал ее об этом. Сиона хотела оставить рот свободным для разговора.
— Вы говорите, что я не смогу бежать от вас, — сказала она.
— Беги, если хочешь.
Она обошла Лето кругом, осматривая пустынную окрестность.
— Есть поговорка об открытой Пустыне, — сказал он. — «Одно направление ничуть не лучше другого». В какой-то степени это верно и сейчас, но для меня это не имеет значения.
— Значит, я не вполне свободна покинуть вас, если захочу?
— Свобода — это довольно одинокое состояние, — заметил Лето.
Она указала на крутой склон дюны, на которой они остановились.
— Но я могу спуститься и…
— Будь я на твоем месте, Сиона, я не стал бы спускаться здесь.
Она посмотрела на него горящим взглядом.
— Почему?
— Если ты не пройдешь по естественным ложбинкам, то песок обрушится и погребет тебя.
Раздумывая над его словами, она задумчиво посмотрела вниз.
— Видишь, какими красивыми могут быть слова? — спросил он.
Она посмотрела ему в лицо.
— Нам надо идти?
— С сего дня ты научишься ценить отдых. И вежливость. Нам некуда спешить.
— Но у нас нет воды, кроме…
— Если ею мудро пользоваться, то защитный костюм сохранит тебе жизнь.
— Но сколько времени нам понадобится, чтобы дойти…
— Твое нетерпение начинает меня тревожить.
— Но у нас есть только этот сухой паек в кармане. Что мы будем есть, когда…
— Сиона, ты не замечаешь, что характеризуешь свое положение, как обоюдное? Что мы будем есть? У нас нет воды. Как мы пойдем? Как долго нам придется идти?
Он почти физически ощутил, как у нее пересохло во рту, когда она попыталась сглотнуть исчезнувшую слюну.
— Значит ли это, что мы взаимозависимы? — спросил он.
Она неохотно заговорила.
— Я не знаю, как тут можно выжить.
— А я знаю?
В ответ она кивнула.
— Но почему я должен делить с тобой это драгоценное знание?
Она пожала плечами, и этот жалкий жест тронул его до глубины души. Как быстро Пустыня меняет прежние отношения.
— Я разделю с тобой свои знания, — сказал он. — Но и ты должна найти что-то стоящее, что сможешь разделить со мной.
Она смерила взглядом его тело, задержавшись на тех местах, где прежде были его ноги, и, переведя взор на лицо Лето, сказала:
— Согласие, купленное ценой угрозы, не есть согласие.
— Я не предлагаю тебе насилие.
— Существует много видов насилия, — сказала она.
— А я доставил тебя сюда, где ты можешь умереть?
— Разве у меня был выбор?
— Это тяжелый жребий — родиться Атрейдесом, — ответил он. — Поверь мне, я знаю.
— Нельзя делать это таким способом, — возразила она.
— Вот в этом ты ошибаешься.
Он отвернулся и по синусоиде спустился с дюны. Через мгновение Лето услышал, как Сиона, скользя и спотыкаясь, последовала за ним. Он остановился в тени дюны.
— Мы переждем здесь до конца дня, — сказал он. — Надо идти ночью, чтобы сэкономить воду.
***
Одним из самых ужасных слов в любом языке является слово солдат. Вот парад синонимов, прошедший сквозь всю нашу историю: иогахни, патрульный, гусар, караиб, казак, деранзиф, легионер, сардаукар, Говорящая Рыба. Я знаю все синонимы. Вот они стоят, выстроившись в шеренгу в глубинах моей памяти, говоря: Всегда будь уверен, что за тобой сильная армия.
(Похищенные записки)Айдахо наконец встретил Монео в длинном подземном коридоре, соединяющем восточный и западный крылья Цитадели. В течение двух часов после рассвета Айдахо обошел всю Цитадель в поисках мажордома и наткнулся на него в подземелье. Монео разговаривал с кем-то, скрытым за дверью, но мажордома можно было узнать издали по осанке и по заметной белой форме.
Пластоновые стены имели здесь, на глубине около пятидесяти метров, янтарный оттенок и освещались длинными светящимися полосками, которые включались в Дневные часы. Вдоль коридора дул прохладный ветерок, который создавали лопасти нескольких башен, стоявших но периметру Цитадели и похожих на одетые в накидки Фигуры. Сейчас солнце уже нагрело песок, и лопасти развернулись фронтом к северу, чтобы гнать в подземелье прохладный воздух. Айдахо вдыхал кремнистый запах, занесенный сюда из пустыни Сарьира.
Айдахо понимал, что должен символизировать этот Подземный коридор. Он действительно напоминал древний сиетч. Коридор был широким, в нем вполне могла поместиться тележка Лето. Сводчатый потолок выглядел каменным. Но сдвоенные светящиеся полосы создавали некоторый диссонанс. Айдахо никогда не видел полос в Цитадели. В его дни они считались непрактичными: они требовали слишком много энергии и дорогостоящего текущего ремонта. Шаровые светильники были практичнее, дешевле, их было легко заменять. Он, однако, понял, что Лето считал непрактичными немногие вещи.
Кто-то обеспечивает то, что хочет иметь Лето.
Эта мысль приобрела зловещий оттенок, когда Айдахо приблизился к Монео.
Маленькие помещения были расположены в подземелье, как в древнем сиетче. Дверей не было, вход закрывался легкими занавесками, развевавшимися на ветру. Айдахо знал, что здесь живут молодые Говорящие Рыбы. Вот залы сбора, склады оружия, кухня, столовая, магазины. Видел он и многое другое, что не могли скрыть тонкие занавески. Эти зрелища вызывали его ярость.
При приближении Айдахо Монео оглянулся. Женщина, с которой разговаривал Монео, опустила занавеску, но Айдахо успел мельком на нее взглянуть. Это была женщина в солидном возрасте, одна из командиров, но Айдахо не смог вспомнить ее имени.
Монео кивнул, когда Айдахо оказался на расстоянии двух шагов от него.
— Гвардейцы сказали, что ты разыскиваешь меня, — сказал Монео.
— Где он, Монео?
— Где кто?
Монео оглядел фигуру Айдахо с ног до головы. На Дункане была надета старинная форма Атрейдесов — черно-красный ястреб на груди, высокие, начищенные до блеска высокие сапоги. В облике этого человека было что-то торжественно-ритуальное.
Айдахо порывисто вздохнул и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Не стоит играть со мной в эти игры!
Монео отвел взгляд от ножа, висевшего в ножнах на поясе Айдахо. С инкрустированной драгоценными камнями рукояткой это оружие выглядело музейным экспонатом. Где только Дункан нашел его?
— Если ты имеешь в виду Бога-Императора… — начал Монео.
— Где?
Монео не сменил интонацию.
— Почему ты так хочешь умереть?
— Мне сказали, что ты был с ним.
— Это было раньше.
— Я найду его, Монео!
— Не сейчас.
Айдахо схватился за нож.
— Мне надо применить силу, чтобы заставить тебя говорить?
— Вот этого я тебе не советую.
— Где… он?
— Ну, если ты так настаиваешь, то могу сказать, что он в Пустыне с Сионой.
— С твоей дочерью?
— Ты знаешь другую Сиону?
— Что они там делают?
— Она проходит свое испытание.
— Когда они вернутся? Монео пожал плечами.
К чему этот излишний гнев, Дункан?
— В чем заключается это испытание твоей…
— Я не знаю. Но почему ты так расстроен?
— Меня тошнит от этого места? Говорящие Рыбы! — он с отвращением отвернулся и сплюнул.
Монео посмотрел вдоль коридора, вспомнив, как приближался к нему Айдахо. Зная Дунканов, можно было легко понять причину его ярости.
— Дункан, — сказал Монео, — это совершенно нормально для молодых женщин, как, впрочем, и для молодых мужчин, испытывать чувство полового влечения к Представителям своего пола. Большинство из них перерастет эти влечения.
— Их надо искоренить!
— Это часть нашего наследия.
— Искоренить! И это никакое…
— О, успокойся. Если ты попытаешься искоренить это силой, то порок расцветет еще более пышным цветом.
