Андрей Ливадный - Сон разума
На покрытом коростой ржавчины полу осталось ее тело – пустая физическая оболочка, лишенная разума и души, – оно дышало глубоко и ровно, словно хорошо отлаженный автомат.
Ромель беззвучно опустился рядом и приготовился ждать, зная, что исчезнувшая сущность обязательно вернется сюда.
Иначе просто не могло быть. Он знал, какой силой обладает Лаонита, ну а что до храмовников… Пусть только сунутся, тогда поймут, что он уже давно не сгорбленный карлик, прячущийся от обжигающих лучей светила по заброшенным подземельям…
Мысли Ромеля были просты, бесхитростны, а вера – непоколебима.
* * *
Андрей, возвращаясь знакомым путем, сохранял внешнее хладнокровие – по крайней мере, окаменевшие черты его лица, освещенного бледным светом форсфайта, не выдавали истинных чувств, которые переживал Кречетов.
Они разыгрывали смертельную шахматную партию, ставкой в которой являлись не только их жизни и главным оружием был отнюдь не автомат, а разум.
Система, выстроенная Храмом, не являлась эталоном совершенства, скорее она была данью безысходности, следствием психологии вынужденных невозвращенцев Первой галактической войны, но при всех ее недостатках два человека не могли существенно повлиять на ход истории Первого Мира, действуя слепой силой оружия.
Любая акция осуществима лишь в том случае, когда она тщательно продумана, а ее исполнители ясно представляют себе конечную цель. – Андрей ни на миг не забывал этой аксиомы.
Вступать в открытую схватку с храмовниками, которых только на территории данной базы насчитывалось больше тысячи человек, было явной самоубийственной нелепостью, а если учесть, что подавляющее большинство воинов Храма являлись скверно воспитанными детьми, насильственно вырванными из круга своих семей, то их уничтожение приобретало оттенок неоправданного убийства.
Нет злых или добрых людей, есть обстоятельства, формирующие сознание тем или иным образом…
…Не доходя до вертикального колодца, через который они спустились в канализацию, Андрей свернул в боковое ответвление трубы и почти сразу увидел бледное пятно света.
Погасив форсфайт, он прошел еще несколько метров и осторожно посмотрел вверх.
Так и есть… Очередной люк, приспособленный для приема талых и дождевых вод. По стене круглой шахты тянулась цепь проржавевших скоб, и он начал медленно подниматься, стараясь не производить никакого шума.
Через минуту путь преградила тяжелая решетка.
Андрей прислушался.
Где-то рядом негромко урчал мотор, на фоне которого слышались отдаленные голоса.
Пришлось рискнуть, полагая, что поиск иного выхода из канализационной системы приведет к аналогичному результату… База храмовников сейчас должна быть похожа на разворошенный муравейник…
Он поднялся еще на одну скобу, нагнул голову, коснувшись плечом тяжелой преграды, и напрягся, приподнимая люк.
Вниз посыпалась ржавая труха от скобы, на которой он стоял, но скоба выдержала, и люк медленно подался вверх. Удерживая его плечом, Кречетов приподнял голову, выглядывая наружу.
БПМ застыла метрах в двадцати от него, демонстрируя свою корму, справа и слева возвышались одноэтажные постройки с узкими окошками под самым скатом крыш Отдаленные голоса доносились оттуда, и если это были казармы, то выходит, что воины Храма жили в условиях, близких к тюремным…
Вывернув шею, Андрей оглянулся назад и понял, что находится ровно посередине просторного плаца, ограниченного с трех сторон П-образной постройкой. Застывшая впереди БПМ блокировала единственную дорогу, но в здании позади него был расположен вход, и это вполне устраивало Кречетова.
Сдвинув люк, он быстро выпростался наружу, резко откатился в сторону и вжался в теплый потрескавшийся асфальт, уже с автоматом в руках, но за этим движением не последовало ни окрика, ни выстрелов.
Ползком вернувшись к люку, он сдвинул решетку на место и короткой перебежкой метнулся к крыльцу, недоумевая, почему на плацу не оказалось патрулей, а на крышах зданий снайперов. Неужели он так сильно переоценил противника? Хотя отдаленный вой сирен давно стих, они все равно должны искать его, ведь прорыв периметра базы и уничтоженный караул – это не шутки, а по словам Ланы, на ее веку подобных вторжений не было вообще…
Приоткрыв дверь здания, он скользнул внутрь.
Никого. Пустой длинный коридор с редкими коробками дверей.
Гулкие шаги раздались внезапно, заставив его метнуться к ближайшему входу во внутреннее помещение.
– Стоять! – раздался сзади гортанный окрик, и тут же вдоль коридора резанула щедрая автоматная очередь.
Андрей вышиб дверь плечом, едва не попав под шальную пулю, которая расщепила косяк над его головой, и оказался в просторной комнате, всю площадь которой занимали обычные двухъярусные нары, аккуратно застеленные нехитрыми спальными принадлежностями.
Поначалу сумрак помещения обманул его, но мгновение спустя он внезапно услышал характерный, хотя и странно приглушенный звук: кто-то вручную передернул затворную раму «АРГ-8», и вдруг в тишине раздался ломкий, еще не окрепший голос:
– Дядя, не двигайся! Я… Я стрелять буду!..
Детские казармы… – осенило его. Вот почему он не встретился на плацу с бойцами Храма, – со слов Ланиты он знал, что эта маленькая зона окружена двойным забором с вышками и патрулировать ее незачем – кроме самого плаца, куда он так удачно выбрался, все вокруг контролировалось охраной периметра. Андрей успел подумать об этом, медленно, демонстративно кладя на пол свой автомат, – воевать с детьми он не собирался, и потому храмовник, ворвавшийся секунду спустя в спальное помещение, увидел совершенно неожиданную для себя картину: пришелец, которого вот уже два часа искал весь личный состав базы, стоял с высоко поднятыми руками под прицелом деревянного муляжа «АРГ-8», который сжимал в неокрепших руках бледный как полотно восьмилетний воспитанник.
Через минуту, когда на Андрея надели наручники, он поймал взглядом испуганные, затравленные глаза пленившего его мальчонки и вдруг подумал, что судьба, наверное, хранит его, помогая выжить, не совершив при этом роковых ошибок…
Первая часть плана, самая трудная и непредсказуемая, была отработана безупречно…
Глава 13
Центральный Храм.
Скрытые помещения второго подземного уровня…
Из «детской зоны» его вывели через единственные ворота в ограждающем ее периметре и сразу же заставили спускаться по длинному наклонному тоннелю, у въезда в который стоял планетарный танк.
Видимо, конвоировавшие его храмовники получили приказ вести пленного под землей, чтобы Кречетов не мог рассмотреть планировки внешних секторов базы или коммуникаций, что располагались за ней, по ту сторону объединенных насыпью холмов.
Путь оказался долог, навстречу организованными группами двигались отряды бойцов Храма по пять-шесть человек – явный признак отбоя общей тревоги, и Андрей мысленно отметил, что прорываться по подобным тоннелям с боем явилось бы сверхзадачей…
Наконец тоннель перешел в горизонтальную плоскость, а еще метров через триста конвоиры остановились подле массивных дверей, по обе стороны которых располагались собственные посты охраны.
Тюремный блок? Или все-таки резиденция командующего силами Храма?
Последнее было бы предпочтительнее: оставляя в живых пятерых храмовников, он рассчитывал, что переданная через них информация будет истолкована строго определенным образом…
…Кречетов не успел толком оглядеться, как бронированная дверь открылась и его грубо втолкнули внутрь. Трое охранников вошли следом; двое из них остались у дверей, а третий ударом автоматного приклада заставил двигаться остановившегося пленника.
Он сделал вид, что потерял равновесие, и упал, давая себе возможность осмотреться, а заодно умерить рвение конвоя, выказав ту степень физического изнеможения, какую должен испытывать человек, два часа прятавшийся от прочесывавших базу патрулей.
Лежа на полу, он успел окинуть взглядом помещение и понял, что его привели в длинный узкий зал, больше похожий на отсек космического корабля с убранными за ненадобностью переборками. Скорее всего, когда-то данное помещение действительно являлось отрезком длинного герметичного перехода, соединявшего две части некой пространственной конструкции, – об этом наглядно свидетельствовали овальные окна с толстыми многослойными стеклами, оправленными в специальный уплотнитель. В данный момент они были закрыты опущенными броне-жалюзи, и потому дальняя часть зала тонула в полумраке, который слегка разгоняли непонятные оранжевые блики.
