Энди Вейер - Марсианин
— Выскочка.
Будучи химиком, Фогель знал, как сделать бомбу. На самом деле большая часть его обучения была посвящена тому, как не сделать ее по ошибке.
Поскольку пожар представлял смертельную опасность, горючих веществ на корабле было мало. Однако пища по природе своей уже содержит горючие углеводы! Времени на расчеты не осталось, поэтому Фогель провел оценку в уме.
В килограмме сахара содержится 4000 пищевых калорий. Одна пищевая калория — это 4184 джоуля. В невесомости сахар будет парить, и его крупицы разделятся, в результате чего площадь поверхности станет максимальной. В атмосфере чистого кислорода из килограмма сахара высвободится 16,7 миллиона джоулей, что соответствует взрывной силе восьми динамитных шашек. Такова природа горения в чистом кислороде.
Фогель аккуратно взвесил сахар. Насыпал его в самую крепкую емкость, что смог отыскать, — химический стакан из толстого стекла. Прочность емкости имела не меньшее значение, чем сила взрывчатки. Если взять хрупкий сосуд, получится огненный шар без особой ударной силы. Однако прочный сосуд будет сдерживать давление, пока оно не достигнет поистине разрушительной мощи.
Фогель быстро просверлил отверстие в крышке стакана, затем оголил участок провода и пропустил провод в стакан.
— Sehr gefährlich,[41] — бормотал он, наливая в стакан жидкий кислород из баллона и быстро завинчивая крышку. Всего за несколько минут у него получилась элементарная самодельная бомба. — Sehr, sehr gefährlich.
Он выплыл из лаборатории и направился в носовую часть корабля.
Йоханссен трудилась над световым щитком, когда мимо нее в сторону ТШ проплыл Бек. Она схватила его за руку.
— Будь осторожней снаружи.
Он повернулся к ней.
— Будь осторожней с бомбой.
Она поцеловала его в шлем, потом смущенно отвернулась.
— Это было глупо. Никому не говори, что я так поступила.
— Никому не говори, что мне понравилось, — улыбнулся Бек.
Он вошел в шлюз и закрыл внутреннюю дверь. После разгерметизации отпер внешнюю дверь и заблокировал в открытом положении. Схватившись за поручень на оболочке, вылез наружу.
Йоханссен смотрела на него, пока он не скрылся из виду, затем вернулась к световому щитку. Она заранее отключила его со своей рабочей станции. Йоханссен вытащила участок кабеля и зачистила концы, а потом ей оставалось только теребить изоленту в ожидании Фогеля.
Он появился через минуту, осторожно плывя по коридору с бомбой в руках.
— Я использовал для запала один провод, — объяснил он. — Не хотел рисковать с двумя из-за искры. Слишком опасно для нас, если во время установки произойдет статический разряд.
— Как мы ее активируем? — спросила Йоханссен.
— Провод должен нагреться до высокой температуры. Короткого замыкания хватит.
— Придется убрать предохранитель, но это сработает, — сказала Йоханссен.
Она прикрутила кабель к идущему к бомбе проводу и замотала изолентой.
— Прости, но я должен идти во второй шлюз, чтобы впустить доктора Бека.
— М-м, — отозвалась Йоханссен.
Мартинез вернулся на мостик.
— У меня было несколько минут, чтобы проверить реакторную на готовность к аэроторможению. Все в порядке, отсек загерметизирован.
— Отличная мысль, — кивнула Льюис. — Готовь корректировку положения.
— Вас понял, капитан, — сказал Мартинез, подплывая к своему креслу.
— ТШ открыт и заблокирован, — раздался голос Бека. — Начинаю двигаться по оболочке.
— Принято, — отозвалась Льюис.
— Эти расчеты такие идиотские, — пожаловался Мартинез. — Приходится делать все задом наперед! ТШ расположен спереди, поэтому источник тяги окажется прямо напротив наших двигателей. Программа не думала, что это возможно. Я задам ей движение в сторону Марка.
— Не спеши и сделай все как надо, — ответила Льюис. — И не запускай, пока я не скажу. Мы не станем поворачивать корабль, пока Бек находится снаружи.
— Вас понял, — сказал он. И через секунду добавил: — Корректировка готова.
— Жди, — велела Льюис.
Вновь облачившись в скафандр, Фогель разгерметизировал шлюз № 2 и открыл внешнюю дверь.
— Давно пора, — заметил Бек, забираясь внутрь.
— Прости за задержку, — ответил Фогель. — Я должен был сделать бомбу.
— Странный сегодня денек, — сказал Бек. — Капитан, мы с Фогелем на позиции.
— Принято, — ответила Льюис. — Прижмитесь к передней стене шлюза. Четыре секунды будет около одного «же». Обязательно пристегнитесь.
— Принято, — сказал Бек, пристегивая страховку. Мужчины прижались к стене.
— Ладно, Мартинез, — сказала Льюис, — нацель нас в нужную сторону.
— Вас понял, — отозвался Мартинез, запуская корректировку положения.
На мостик заплыла Йоханссен. Комната повернулась, и она схватилась за поручень.
— Бомба готова, предохранитель заблокирован, — доложила она. — Я могу взорвать ее, удаленно включив сорок первый световой щиток.
— Загерметизируй мостик и возвращайся на свое место, — приказала Льюис.
— Вас поняла, — ответила Йоханссен.
Выдвинув аварийную переборку, она закрыла вход на мостик: несколько поворотов рукояти — и дело сделано. Йоханссен вернулась к своему креслу и провела быструю проверку.
— Поднимаю давление на мостике до одной целой трех сотых атмосферы… Давление держится. Герметичность хорошая.
— Принято, — сказала Льюис. — Время до перехвата?
— Двадцать восемь секунд, — ответила Йоханссен.
— Черт, едва успели, — сказал Мартинез.
— Готова, Йоханссен? — спросила Льюис.
— Да, — кивнула Йоханссен. — Осталось только нажать кнопку.
— Мартинез, какой у нас угол?
— Идеальный, капитан, — сообщил Мартинез.
— Пристегнуться, — приказала Льюис.
Все трое затянули ремни на креслах.
— Двадцать секунд, — доложила Йоханссен.
Тедди занял свое место.
— Что происходит?
— Через пятнадцать секунд они взорвут ТШ, — сообщил Венкат. — Где ты был?
— Говорил по телефону с президентом, — ответил Тедди. — Думаешь, это сработает?
— Понятия не имею, — сказал Венкат. — Никогда в жизни не чувствовал себя настолько беспомощным.
— Если тебе от этого станет легче, ты такой не один, — отозвался Тедди.
По ту сторону стекла нервно расхаживал Митч.
— …пять… четыре… три… — считала Йоханссен.
— Приготовиться к ускорению, — сказала Льюис.
— …два… один… — продолжила Йоханссен. — Включаю сорок первый осветительный щиток.
И нажала кнопку ввода.
Ток, питающий систему внутреннего освещения корабля, потек сквозь тонкий оголенный провод в бомбе Фогеля, быстро нагрев его до температуры воспламенения сахара. На Земле сахар пошипел бы и погас, но в контейнере с чистым кислородом вспыхнул пожар. Не прошло и одной сотой миллисекунды, как давление сгорания взорвало контейнер и разнесло дверь шлюза.
Находившийся в «Гермесе» воздух хлынул в открытый ТШ, толкая «Гермес» в противоположном направлении.
Фогеля и Бека прижало к стене в шлюзе № 2. Льюис, Мартинез и Йоханссен переждали ускорение в своих креслах. Сила была неопасной. На самом деле она не превосходила поверхностное притяжение Земли, однако ее действие было нестабильным и отрывистым.
Четыре секунды спустя тряска прекратилась, и на корабле снова воцарилась невесомость.
— Реакторная по-прежнему герметична, — доложил Мартинез.
— Переборка мостика держится, — сказала Йоханссен.
— Повреждения? — спросил Мартинез.
— Пока не уверена, — ответила Йоханссен. — Я нацелила четвертую внешнюю камеру на нос. Никаких проблем с оболочкой возле ТШ не вижу.
— Это подождет, — сказала Льюис. — Каковы наша относительная скорость и расстояние до МВА?
Йоханссен застучала по клавиатуре.
— Мы подойдем на расстояние двадцати двух метров на двенадцати метрах в секунду. Получилось лучше, чем мы думали.
— Уотни, — сказала Льюис, — сработало. Бек на подходе.
— Круто! — отозвался Уотни.
— Бек, действуй, — приказала капитан. — Двенадцать метров в секунду.
— Годится! — ответил Бек.
— Я выпрыгну, — сказал Бек. — Это придаст мне еще пару метров в секунду.
— Понял, — ответил Фогель, свободно удерживая страховку Бека. — Удачи, доктор Бек.
Упершись ногами в заднюю стену, Бек сгруппировался и выпрыгнул из шлюза.
Оказавшись снаружи, он осмотрелся. Быстрый взгляд вправо сообщил ему то, чего он не мог видеть из шлюза.
— Визуальный контакт! — сказал Бек. — Я вижу МВА!
МВА мало напоминал космический корабль, к виду которого привык Бек. Когда-то плавные линии превратились в ломаную мешанину отсутствующих сегментов оболочки и пустых точек крепления некритичных компонентов.
