Георгий Бекесов - Антитерра (СИ)
Второй вокзал находился на другой стороне низины, по которой протекала речка, окружённая заливными лугами. К станции вела просёлочная дорога с перекинутым через реку бревенчатым мостом. Рядом на возвышенности, с другой стороны от путей, находилась маленькая деревенька: десять — двадцать домов и обветшалая, словно заброшенная белая церквушка.
Около перрона стояло здание с небольшим Лавразийским флагом на установленном на крыше коротком флагштоке. По — видимому, здесь располагалась местная администрация или что‑то вроде того. Рядом на фонарных столбах вниз головой висели три трупа мужчин в гражданском. Около дверей в администрацию, опершись плечом на стену, стоял, засунув руки в карманы, мужик в сдвинутой чуть набок рабочей кепке, в запачканном сером пиджачке и убранных в высокие сапоги широких штанах из грубой ткани. Во рту он держал соломинку и смотрел куда‑то себе под ноги.
— За что их? — спросил у него Валенрод, кивнув на висевших.
— Хлеб воровали, — произнёс человек, отойдя от стены и выплюнув соломинку, — тот, что слева, председатель наш, а рядом счетовод и заместитель. Со вчерашнего здесь болтаются. Приезжал, значит, какой‑то хмырь, говорят, из самой столицы, а с ним солдат полвзвода. Тихо, главное, без шума приехали, этих выволокли и подвесили, а там 'поминай как звали'. Вот черти.
Крестьянин усмехнулся, потом пристально посмотрел на Валенрода, как будто армейский офицер был здесь в диковинку.
— Отсюда до столицы добраться можно? — спросил у него Адриан.
— Да, кажись, ходят. Там внутри вроде расписание даже висело, — ответил мужик и после недолгой паузы добавил. — А ты, служивый, откуда едешь?
— С фронта, в столицу вызвали.
— И как там на фронте? А то, говорят, уже всё, хана нашим.
— Да паршиво, кое‑как держатся. Найгос чуть не сдали. Я сам там воевал, лично видел, Гондванцев у самого города остановили. Там все и полегли, в плен сдаваться даже не думали.
Крестьянин тяжело вздохнул и покачал головой.
— Слили войну, чего уж говорить, это ещё в Лемурии было видно. Я там, между прочим, командиром танка был, — произнёс крестьянин, многозначительно покачав головой. — Кстати, вон какой‑то поезд идёт, может, до столицы доедешь.
Вдали на путях появился поезд, вскоре подъехавший к станции и остановившийся у платформы. Адриан подбежал к ближайшему вагону и, предъявив вышедшему проводнику значок, произнёс строгим голосом:
— Я лейтенант Адриан Валенрод, имею личный приказ его превосходительства явиться в столицу республики.
— Заходите, — буркнул проводник, кивнув головой в сторону двери.
Адриан поднялся по ступенькам в вагон и услышал за спиной голос крестьянина: 'До встречи, служивый'. Валенрод повернулся, махнул ему рукой и прошёл по коридору вдоль дверей купе.
На этот раз ехать ему довелось одному. За окном всю дорогу мелькали ничем не примечательные пейзажи, леса поля, холмы. Поезд проехал несколько мелких станций и провинциальных городков, во множестве разбросанных по территории континента. Пару раз в небе проплывали воздушные корабли, идущие похоже на юг, в Пацифиду.
На холме, около небольшого лесочка, стояла, чуть не нависая над дорогой, старая башня радиоперехвата, оставшаяся здесь ещё со времён аквилонского владычества. Она уже давно была заброшена, железный каркас вышки весь проржавел и, того и гляди, мог развалиться. Маленький домик рядом, где находились системы управления, совсем обветшал. Вокруг на многие вёрсты не было ни души, и, разве что, сельские мальчишки иногда, особо далеко забредая в поисках грибов, заходили сюда посмотреть на диковинное сооружение, невесть откуда взявшееся посреди леса. Когда‑то такие станции стояли повсюду, на границах и около крупных городов. Они глушили передачи вражеских радиостанций. Адриан помнил, как они с Сашкой носили завтраки солдатам, дежурившим на башнях рядом с их городом.
К вечеру леса и луга пропали, а по сторонам от дороги раскинулось бескрайнее море пшеницы. Обычно вид колосящейся нивы чем‑то радовал Валенрода, как и многих людей, напоминал о крестьянском труде, о спокойной сельской жизни, но теперь даже этот вид навевал тоску. В свете заходящего солнца колосья смотрелись как‑то тускло, словно были в пыли. Ныне пшеничное поле уже ассоциировалось не с крестьянами и урожаем, а с продовольственными карточками и государственными комитетами по распределению. Хлеб из обыденной части жизни села превратился в ресурс государственной важности наподобие нефти и железной руды, а нивы и поля встали в один ряд с нефтяными вышками и шахтами, производя на человека примерно те же впечатления.
Валенрод сошёл на перрон, и, оглянувшись по сторонам, посмотрев на двигавшихся навстречу друг другу людей, глубоко вдохнул воздух, наполненный самыми дрянными ароматами, о происхождении которых Адриан старался не думать. Он с фальшивым удовольствием произнёс: 'Дом, милый дом'. Карселион — столица республики, город карманных воров и дешёвых девиц. Основанный лишь при федерации, сейчас этот город численностью населения превышал любую из столиц довоенных государств, во многом благодаря Ланарису, переселившему сюда в наспех настроенные картонные дома миллионы людей со всей страны.
В отличие от Найгоса в этом городе не было ни намёка на старый мир. Никакого аристократизма или, хотя бы, мещанства. Серые низенькие дома, всем своим видом говорившие, что их строителям было важнее количество, нежели качество. Узкие улицы, вечно заполненные толпами народа, исчезавшего, как по команде, к комендантскому часу, практически полное отсутствие зелени: ни парков, ни садов, ни даже деревьевцев на улице. Единственным зданием, хоть как то отличавшимся от остальных в этом городе, являлась резиденция диктатора, рядом с которой была даже небольшая площадь, куда сходились все основные улицы.
Сойдя с поезда, Валенрод тут же направился к заданию вокзала, чтобы выйти на улицу. Он надел пальто, погода действительно стояла прохладная, небо было затянуто серыми тучами, не пропускавшими ни единого луча. Продовольственные карточки и документы Адриан убрал во внутренние карманы, но всё равно старался держаться на расстоянии от проходивших мимо людей, опасаясь карманников.
У входа в здание один из караульных, заметив Адриана, прокричал: 'Долгих дней диктатору!' и поднял правую ладонь. Валенрод прокричал то же самое в ответ, но намного тише, при этом даже не останавливаясь. Здесь даже приветствие кричали не так, как на фронте. Там к этому относились вальяжно, как к пустой формальности. Здесь же кричали серьёзно, как на параде, без фанатизма, без надрыва, но с какой‑то озлобленностью, словно желали диктатору поскорее сдохнуть.
Адриан зашёл на привокзальный почтамт и дал распоряжение, чтобы в администрацию диктатора сообщили о его прибытии в столицу. Вскоре он уже спускался по ступеням на оживлённую улицу. Если бы он не знал куда попал, то обязательно предположил бы, что находится в осаждённом или, как минимум, прифронтовом городе. На это предположение его неминуемо навели бы обилие солдат на улицах, множество забитых окон и огромные очереди у магазинов с хлебом, охраняемых солдатскими караулами.
Как офицеру, Валенроду ещё при строительстве города была выделена здесь квартирка, в которой ему практически не довелось пожить, не считая краткого промежутка между лемурийской и пацифийской кампаниями. Располагалась она в двенадцатом доме по улице Воскресенская, которая, впрочем, ничем не выделялась и не отличалась от других улиц в городе. Валенрод с парой пересадок доехал туда на подножке трамвая.
Адриан, не желая задерживаться в подъезде не отличавшимся особым уютом, быстро поднялся по скрипучей лестнице, перилла которой держались разве что 'на честном слове', и вошёл в свою квартиру.
Он не был здесь почти два года. Кроме него в доме, по — видимому, тоже никого не было. Квартира была небольшой: кухня, спальня да маленькая гостиная. Мебели практически не было, за исключением старого комода и двух шкафов с книгами, которые уже давно никто не трогал. В углах повсюду была свита паутина, пыль лежала везде, где только она могла осесть.
Уже вечерело. Адриан, немного осмотревшись в квартире, поставил сумку с вещами. Вынул и повесил на стену на пустующий гвоздь фотографию отца, после чего отправился в ближайшую лавку за едой, надев свои военные награды, чтобы не стоять в очереди. Вернувшись домой, он уже собирался лечь спать, когда в его комнату постучал посыльный и, удостоверившись, что перед ним тот, кто ему нужен, не переходя за порог, отчеканил:
— Лейтенант Адриан Валенрод, вам приказано явится в резиденцию Его превосходительства завтра к полудню.
Глава шестая. АУДИЕНЦИЯ
Резиденция диктатора находилась в небольшом сером здании, которому строители тщетно пытались придать вид довоенных дворцов. Однако, в нём не было даже тени роскоши и великолепия, оно больше походило на железобетонный бункер, к которому кое‑как присобачили пару барельефов и фасад древнего языческого храма.
