Джеймс Госс - Мертвецы зимы
Но стоит ли? Это ли мне нужно? Я облизал губы, пытаясь собраться с мыслями.
Я был спасен, когда открылась дверь, и вошла моя жена. Она была иллюстрацией доброго здоровья, такая красивая, такая добрая, такая заботливая. Я вскочил со стула.
— Мой милый, ты в порядке?
При свете свечей моя жена сияла хрупкой красотой, как бумажный фонарик. Ее волосы были уложены тугими колечками, обрамлявшими ее лицо милыми завитками. Она нежно улыбнулась мне, и элегантно поклонилась Доктору Смиту.
Тот присвистнул. «Кто-то рвется прочь из их лиги», — пробормотал он.
— Что? — спросил я.
Доктор Смит растерялся. «Мадам, я рад, что вы поправились и можете присоединиться к нам», — сказал он, улыбаясь.
— Благодарю вас, — моя дорогая жена пожала руку Доктора Смита, твердо и вежливо. — Добрый вечер, месье. Я рада, что моему мужу составил компанию его соратник по профессии, — она подняла руку, успокаивая мои отчаянные призывы к ней вернуться в постель.
— Нет, пожалуйста, не смотри на меня так, — сказала она мягко. — Это просто головная боль, вот и всё. Мне трудно справляться с повышенным вниманием милого Йохана к моему самочувствию, даже когда у меня простой насморк, — она любовно улыбнулась мне, благослови ее Бог.
— Может, мне принести вам немного сыра? Могу подбросить дров в огонь, — она решительно отмела наши предложения помощи. — Слуги здесь слишком слабые и худые, Доктор Смит. Нам приходится делать все самим зимой. Все очень хорошо относятся к нашему управлению домом, — она осеклась.
Доктор Смит помог ей бросить несколько полешек на тлеющие угли.
— Все, за исключением бедного мистера Невилла? — спросил он, усмехнувшись.
Пердита выпрямилась, стряхнув с рук пыль, прежде чем упереть их в бока: «Однако! Как, ради всего святого, вы практикуете медицину в Англии, если все ваши пациенты так жалуются?»
Доктор Смит посмотрел на нее, и его лицо погрустнело.
— Мне очень жаль, — признался он грустно. — Знаете, что? Я не могу припомнить ни одного случая из моей медицинской практики.
Она, сочувственно кивнув, передала ему сыр. Доктор Смит съел несколько виноградин, выплевывая косточки прямо в огонь, не заботясь о приличиях.
Он попытался вернуться к теме происшествий на берегу, но моя Пердита безжалостно отвергала любые попытки заговорить об этом. Каждое ее слово было хвалебной песнью моим успехам, чудесной местности, кристальной чистоте воздуха, чудесной погоде, ее несказанному удовольствию, когда безнадежные больные уезжали домой полностью здоровыми.
Наконец, после кофе (не очень хорошего, увы — надо бы поговорить с поваром), Доктор Смит встал и поклонился нам обоим, благодаря нас за приятный вечер. Затем он повернулся и посмотрел в окно. Не было ни малейших признаков того, что там что-то было. Он кашлянул, вздохнул и вышел.
После того, как Доктор Смит оставил нас, милая Пердита повернулась ко мне. «Ну, — сказала она, улыбнувшись, — я не думаю, что он пришел из моря, не так ли?» И мы засмеялись.
Что подумал Доктор Смит
Я Доктор.
Я в комнате. Комната очень большая и очень темная. В центре комнаты — маленькая коробочка, которая еще темнее. С надписями мелом: «Открывать здесь», «Пользоваться с осторожностью» и «Не открывать до Рождества»
Еще не время открывать коробочку.
В комнате есть окно. Из него я могу видеть берег и все, что на нем происходит. Я вижу Марию. Я знаю, что она очень важна, но она этого не понимает. Я вижу, Доктор Блум полагает, будто он — самый главный в клинике. Но это не так. Может, главная — его жена? Пердита Блум, такая милая, которая носит удивительные платья. А как насчет сестер Элквитин — особенно той, тихой, которая снова и снова пишет замысловатые математические формулы?
Кто на самом деле управляет этим местом? Что происходит на берегу? Что случилось с Эми?
Есть разница между хорошим соусом чатни и хорошим джемом. Особенная разница. И то и другое получается при варке фруктов с сахаром. Разница в ингредиентах или в способе приготовления? Вы можете оспорить факт, что чатни и джем — одно и то же. Разница хрупка, как тонкий лед. Но в то же время ощутима.
Коробочка в центре комнаты очень черная и очень маленькая. Пока не время открывать ее.
Впервые джем был сварен из чудесных севильских апельсинов. Как ни странно, сейчас как раз то время, когда был изобретен джем — легенда гласит, что Мария Антуанетта была больна и однажды велела приготовить чудесный апельсиновый пирог (она так любила пироги). Ее повариха помешивала кипящую апельсиновую смесь, повторяя «Madame est malade»[3]. Она так волновалась, что испортила начинку для пирога, зато изобрела джем. Так гласит легенда.
Здесь происходит что-то ужасное. Клиника похожа на снежный ком, на лавину, которая готова вот-вот сойти…
Это действительно больница? Только потому что этим людям становится лучше, что значит, что их лечат? Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Джем — чатни, чатни — джем… Как в старом стишке-считалке:
Я знаю старика по имени Майкл Финеган,
Он потолстел, потом похудел снова,
У него было 12 жизней,
Потом он начал все сначала,
Бедный старый Майкл Финеган,
Начни все сначала.
I know an old man called Michael Finnegan,
He grew fat and then grew thin again,
He had twelwe lives,
Then had to begin again
Poor old Michael Finnegan,
Begin again.
Письмо от Марии
Сент-Кристоф,
6 декабря 1783
Милая мамочка!
У меня хорошие новости! Сегодня моей новой подруге Эми значительно лучше, поэтому можешь не волноваться, что мне одиноко. Я решила навестить ее после завтрака и нашла ее сидящей на кровати с хитрым видом, словно у нашей служанки, которая прикарманивала наши чайные ложечки.
— Доброе утро, дитя! — сказала она. — Я подумывала, не поможешь ли ты мне в моей секретной миссии.
Она что-то задумала, было ясно. Но мне не было страшно, так как Эми — большая добрая выдумщица и никогда не причинит никому вреда.
— Что за секрет? — спросила я, надеясь, что он не будет похож на «секрет» Элоизы, собиравшейся сбежать с кучером.
Ее глаза возбужденно заблестели.
— Ну, он вот какой, — сказала она, усаживая меня рядом с собой на кровать. — Доктор Смит…
— Он мне нравится, — сказала я.
— И мне тоже, — призналась она. — И даже очень. Он красивый, тебе не кажется? Ну, он хочет узнать, нет ли здесь каких-нибудь… загадочных пациентов. Может, каких-нибудь знаменитостей или важных персон, скрывающихся в здании. Ничего неприличного или опасного. Просто люди, которых Доктор Блум почему-либо скрывает от нас.
Я задумалась.
— Не припомню ничего такого, — ответила я. — Не думаю, что Доктор Блум будет возражать, если ты будешь искать и расспрашивать. Но мадам Блум… Она очень рассердится, если увидит тебя там, где тебе быть нельзя, — я помолчала. — Или, может быть, это касается только меня…
— Ну давай, расскажи мне, Мария, — попросила она. — Куда тебе не разрешают ходить?
Я задумчиво уставилась на пол. Я решила, что должна ей сказать. Но только не надо слишком уж настойчиво.
— Ладно, — сказала я. — В комнаты князя Бориса.
Эми весело рассмеялась.
— Князя Бориса? — она восторженно хлопнула в ладоши.
— Он очень красивый, — вздохнула я, — и русский.
Эми встрепала мне волосы. «Горячий русский парень с холодными глазами киллера? Это интересно!» — она была заинтригована.
Я засомневалась: «Не думаю, что он кого-то убил. Говорят, он убил много крестьян, но это в порядке вещей в России».
— Хм, — сказала Эми.
— Но он очень милый. У него есть шоколад.
Эми с улыбкой откинулась на подушку.
— Похоже на моего идеального мужчину.
Вот как я покатила Эми на встречу с князем Борисом. Я нашла старое кресло на роликах, на котором больных возили мыться в одном из коридоров, и, усадив туда Эми, легко повезла ее. Она сказала, что это напоминает ей путешествие по супермаркету с тележкой. Какие же у них там магазины в Англии, если по ним можно ездить на тележках! Мам, я так хочу посетить английский магазин! Супермаркеты «Белая Роза», конечно, не так хороши, как парижские гастрономы, но все же их владельцы, семья Теско продают так много вещей.
Кресло скрипело, вызывая у нас смех, и было, честно, совсем нетрудно везти Эми. Хотя она почему-то протестовала и извинялась, что «ее мальчики» справились бы лучше. Она скорчила рожу.
— Честно сказать, когда ты подрастешь, то поймешь, что проще пасти кошек, чем удерживать мужчин в одном месте, — сказала она мне печально, и я поклялась это запомнить.
Князь Борис все еще живет в тех милых уютных комнатах в западном крыле здания. Обычно рядом бродит ужасный месье Косов и прогоняет меня, а иногда играет со мной в карты, но сегодня его не было и я просто постучала в дверь.
