Олег Мелехов - Звездная бирема «Аквила». Рубеж
Клодий отключил прямой канал и стал ждать, чем кончится противостояние Ливии Терции и госпожи Эпонимы. На борту собственной яхты это делать всегда полезнее для здоровья. Либо лютая Аквилина учинит расправу над наглыми варварами в истинно лацийском стиле, либо униженная матриарх изольет свой гнев на ловкого трибуна, который не только подкинул опасную идею, но еще и генмодифицированный недочеловек, презренный биоконструкт. В любом случае, придется быстро уносить ноги. Все-таки идеальное чувство нужного момента было еще одним из качеств, которыми щедро наградила репликаторного внука всемогущая бабка Семпрония. Впрочем, чем старше становился Публий, тем реже предавался самокопаниям. Если Гай Ацилий назвал его «Сукой», стало быть, так оно и есть, кто же спорит.
Единственный в целой галактике друг снова преподнес Публию Клодию сюрприз. Кто бы мог предположить, что Кассия имеет для Безупречного Куриона такое важное значение? Может быть, дело в имплантах? Или в пресловутом нейроэйдетическом парадоксе? Но Ацилий-Без-Кассии оказался на два порядка опаснее того Ацилия, который сидел прежде в Сенате.
Для полноты ощущений Клодий синтезировал себе легкого фруктового вина и медленно его цедил, не спуская глаз с проекционного экрана. Что ж, день, когда народный трибун из семьи Клавдиев допустил свою самую крупную тактическую ошибку, стоило отметить в календаре. Ошибочка вышла с этой Кассией, досадная и обидная. Теперь, если всё обойдется без жертв, то деньги со счета Куриона уплывут к галийкам. Госпожа Эпонима выцедит Ацилия до дна. А корабли мятежников, как были, так и останутся без должного ремонта и переоснащения, неспособные по-настоящему противостоять флоту Республики.
Начинать все сначала? Снова искать подходящего человека, способного всколыхнуть застойное болото республиканского общественного устройства? А вдруг уже поздно? Клодий, заложив руки за спину, прошелся туда-сюда по обзорной палубе, прикидывая в уме возможные варианты.
— Марк Флавоний, следи за новостями. Как только пройдет сообщение о начале обмена заложниками, уходим из системы Бренны.
— Курс? — бесстрастно спросил наварх.
— Летим на Рубикон, мой Флавоний. У меня есть кое-какие дела.
И добавил, мысленно обращаясь к Гаю Ацилию: «Я в тебя верю, друг мой. У тебя всё получится. И выбраться из этой передряги, случившейся по моей вине, тоже. А вина… Я её искуплю, обещаю».
В тот самый миг, когда на экране перед Ливией возникла не скрывающая раздражения матриарх Бренны, чтобы высокомерно выдавить: «Ну, ты привлекла мое внимание, Аквилина, и что же дальше?», командир «Аквилы» поняла, что стрелять галийцы не начнут. Вообще. Как бы ни повернулось дело, но первый раунд игры уже за республиканцами. А дальше…
«Планета с шестимиллиардным населением, три обжитых естественных спутника, четыре станции, системы обороны и немалый флот, — думала Ливия, без стеснения разглядывая лицо противницы. — А у меня? Три корабля, из которых один — легкий разведчик, а другой — вообще трофейное корыто, кое-как отмытое после варваров. Сорок торпед и пять с лишним сотен человек, которым без Ацилия, в общем-то, терять нечего. И мозги. Хотя по этой позиции преимущество не на нашей стороне. Побарахтаемся».
Матриархат — это власть старух, и госпожа Эпонима — повелительница мира, помешанного на естественности — была едва ли не первой по-настоящему немолодой женщиной, которую встретила Аквилина. Старость плебеев скоротечна. Если кому-то и удавалось дожить до возраста, когда тело и разум уже не в силах были служить Республике с должной эффективностью, эти «счастливчики» редко появлялись на публике. Разве что в агитроликах, посвященных прелестям заслуженного отдыха на лоне какого-нибудь Конваллиса-9. Публичная старость в Республике — удел и привилегия живорожденных.
Хотя матриарх Бренны, без сомнения, даже живорожденных лацийцев не считала себе ровней. Их ведь тоже «улучшали».
Задрапированная в складки просторного белого одеяния, с инфо-обручем, стилизованным под золотую диадему, на рыжих с проседью волосах, госпожа Эпонима смотрелась варварской королевой. Хотя именно ею она и была, впрочем.
Но Ливию варвары и их королевы — или матриархи, если угодно — интересовали в данный момент исключительно в качестве мишеней.
— Ты захватила моих людей, — сказала она вместо приветствия. — Верни их.
— Задержала, — ухмыльнулась галийка. — Они задержаны, а не захвачены. И у меня есть все основания держать их и дальше.
— Основания? — наварх моргнула, изображая удивление. — Какие? Плюнули в неположенном месте или помочились на одну из твоих бесценных елок, варварка? В задницу такие основания. Верни их. Немедленно.
На мостике «Аквилы» и без того было тихо, но после таких слов Ливии стало, как говорят на флоте, «слышно, как фотоны шуршат». У хозяйки Бренны дернулось веко.
— С жалкой кучкой бродяг за спиной ты, вожак шайки беглых генмодифицированных биоконструктов, хамишь мне в моем собственном пространстве? — помолчав, процедила галийка. — Сколько там у тебя солдат? Пятьсот?
— Этим бродягам нечего терять, — Ливия криво улыбнулась. — И они не боятся смерти. Нам, биоконструктам, инстинкт самосохранения еще в репликаторах купируют. Можешь сказать то же самое о своих? На самом деле тебя должна волновать не численность моего экипажа, а количество моих торпед. Верни заложников, и мы еще сможем решить всё мирно.
Матриарх прищурилась:
— Мирно — с тобой? Число твоих торпед мне известно. Поделить ли мне одного из твоих солдат на равное количество кусков? Который тебе меньше всего нужен?
— Значит, ты умеешь считать, варварка. У Бренны три луны, у меня — три корабля. Вопрос: какой из спутников тебе менее всего симпатичен?
— Я могу тебя сбить прежде, чем ты шевельнешь пальцем, чтоб активировать орудия, — после невыносимо долгой паузы ответила галийка.
— Ты опоздала. Я уже шевельнула, — Ливия демонстративно развела руками. — Ты собьешь, и я взорвусь, о да. Эти атмосферные установки такие хрупкие, а бесценные экосистемы — еще уязвимей. Взрыв реактора боевого корабля да плюс детонация всего боекомплекта в атмосфере — представляешь, какой будет фейерверк?
Матриарх медленно кивнула.
— Последовательность инициирована, все коды введены, система ждет только сигнала. Твоего выстрела, госпожа Эпонима. Курс проложен и зафиксирован. Перепроверь свои расчеты. Я успею войти в атмосферу прежде, чем ты меня уничтожишь. Не дешевле будет просто вернуть моих солдат?
— Ради десятка ты пожертвуешь сотнями.
Это был не вопрос, а констатация. Хозяйка Бренны уже проанализировала все и сделала выводы. А вот решения покуда еще не приняла. Существовал ли вообще вариант, позволяющий выйти из «парадокса заложника» с достоинством?
— Они — это «Аквила», — просто ответила Ливия на вопрос, который так и не был задан. — «Аквила» — это я. И Республика. Психология муравейника, если ты понимаешь, о чем я.
От такого заявления опешила не только галийка, но и все свидетели переговоров.
— Давай прервемся ненадолго, — предложила Эпонима уже гораздо более дружелюбным тоном. — Никто никого не убивает и не взрывает в ближайшие полчаса. Я должна подумать.
Наварх кивнула. Она не обольщалась внезапной гибкостью противницы — в конце концов, хорошие торговцы и должны быть увертливыми и гибкими. Галийка решила проверить нервы Аквилинов — что ж! Время играет на руку не только Эпониме, Ливии тоже. Лишние полчаса жизни — разве плохо?
За месяцы, прошедшие с того рокового дня, когда психокорректор станции Цикута совершил самый опрометчивый шаг в жизни — поднялся на борт «Аквилы» — Луций Антоний успел свыкнуться с множеством вещей, которые прежде казались ему дикими и невозможными. Убедился, что весь багаж его знаний и опыта ничего не стоит здесь, в чреве этого высокотехнологичного монстра, крохотного в сравнении с ледяной пустотой пространства. Свыкся и даже привык, что сам он, Луций из блистательной фамилии Антониев, не более чем досадная помеха, объект насмешек и лишний рот, потребляющий далеко не бесконечные ресурсы корабля. Смирился с другими неудобствами и унижениями.
Единственное, к чему Антоний привыкнуть никак не мог, так это к легкости, с которой все, буквально все его недавние подопечные, рисковали жизнью. Своей и, в особенности, чужой.
Никого из Аквилинов, Либертинов или свежеиспеченных Целеринов не смутил и даже не встревожил тот факт, что противостояние Ливии Терции с матроной Бренны с большой вероятностью закончится гибелью эскадры. Никто не возмутился, никто не усомнился… Похвальная лояльность командиру — превосходное качество для плебеев, с рождения предназначенных на убой… Но восхищаться непримиримой стойкостью воинов Лация уместней все-таки на расстоянии. Желательно — в несколько световых лет.
