Федор Березин - Лунный вариант
– Мы бы, наоборот, перестраховались бы в другом, товарищ академик, – посетовал маршал Гречко. – Наша доблестная авиация может за несколько часов доставить на место заряд гораздо большей мощности, чем запланирован сейчас. Баллистические ракеты смогли бы сделать это еще быстрее. Но возникнут сложности. Правильно, Сергей Георгиевич?
– Да, Андрей Антонович, – кивнул адмирал флота СССР. – Видите ли, товарищ Александров, ни заряды авиации, ни тем паче заряды ракет не предназначены для взрывов в глубине моря. И те и другие разрушатся при погружении, понимаете?
– Поэтому мы вынуждены применить штатную торпеду, – продемонстрировал свои познания министр обороны. – Всего-то четыреста килотонн.
– У нас просто нет времени приспосабливать что-то другое, – пожаловался главком ВМФ. – Нет маневра в месяцах для изобретения какой-то сверхпрочной боеголовки или переделки ее под носитель батискафа. Может быть, у нас даже нет лишнего часа-двух. Вам уже об этом толковали, Анатолий Петрович. Если в районе предполагаемого использования заряда будет находиться американский «охотник», то даже если он не будет поражен при взрыве, все едино наши действия будут трактованы как прямая агрессия. И вот тогда действительно случится катастрофа, и это будет совсем не надуманное светопреставление. Что нам до того взрыва галактики? Вот если американские носители массово пересекут «красную линию», тогда попляшете.
– Но вдруг можно сделать что-то другое? – потерянно снизил тон главный атомщик Союза.
– Мы бы рады, да не получается, Анатолий Петрович, – извинился маршал. – Мы и так вынуждены в данном конкретном случае нарушать договор шестьдесят седьмого года о запрете на взрывы в трех средах.
– И понятно, что наш подрыв засекут даже без развала Солнечной системы, – констатировал адмирал флота СССР. – Однако это много лучше, чем возможность попадания Аномалии в лапы империалистам. Вы так не считаете, Анатолий Петрович?
– Вообще-то наука интернациональна, но в данном случае, безусловно, национальные приоритеты надо ставить выше, – развел большими руками академик Александров.
Эпилог
Память
Официально американская программа была свернута в связи с непомерными расходами на войну во Вьетнаме. Вроде бы из-за этого урезали бюджет у НАСА. Однако стоит обратить внимание, что последний из «Аполлонов» сел на окраине Моря Ясности, весьма близко от места посадки «Луны-21», доставившей на Селену «Луноход-2». Кроме того, это был первый из американских кораблей, в экипаж которого входил геолог. Официально семнадцатый «Аполлон» привез на Землю сто десять килограммов лунной породы. Но, учитывая, что на своем электрическом «лунном багги» астронавты охватили вниманием кратер Лемонье, допустимо, что они все-таки туда добрались. А поскольку «Аполлон-18» так и не взлетел, напрашивается вывод, что янки что-то нашли. И привезли домой. Кстати, после окончания вьетнамской войны, когда средства вроде бы высвободились, полеты так и не возобновились.
Советские экспедиции ни официально, ни тайно, более никогда не достигали естественного спутника Земли. С чего бы это? И вообще, после «Семнадцатого» интерес к Луне резко упал.
Директора НАСА Де Бедера, как и планировалось, сместили, поставив на его место более сдержанного Ли Шерера. Он тоже продержался недолго – три года. Однако сам президент Ричард Никсон не досидел и до этого. Импичмент. Но это совсем другая история, вряд ли касающаяся случившегося.
Примерно тогда же, точнее, чуть позже, в 1972 году, был заключен договор о нераспространении оружия в космосе. Правда, с точки зрения астронавтов и космонавтов, окончательный мир в околоземном пространстве заключили только в 1975-м, когда на тридцать шестом витке на орбите состыковались «Союз» и «Аполлон» и Томас Стафорд с Алексеем Леоновым пожали друг другу руки.
Не получила дальнейшего развития и программа американских долговременных станций, хотя «Скайлэб» долго нависал над Землей, контролируя небо. В 74-м, 75-м и 76-м годах случались странные инциденты с советскими кораблями. То космонавты нежданно-негаданно производили посадку ночью («Союз-15»). То не успел выйти на орбиту и пошел на суборбитальную траекторию «Союз-18-1». Снова ночью падал в озеро Тенгиз «Союз-23». Внезапно и досрочно стал непригодным к использованию «Салют-5».
В 1977-м в космос вывели «Салют-6». Это была принципиально новая космическая машина, и, похоже, на некоторое время станции друг друга уравновесили. И только через два года «Салют-6» смог окончательно «добить» постаревшего противника. В июле 1979-го, официально, восьмидесятитонная станция «в результате давления на нее солнечных лучей» стала снижаться, потеряла высоту и вошла в плотные слои атмосферы.
Остатки упали в австралийской пустыне.
Потом в космосе доминировал «Мир». Но теперь с Земли поднимались принципиально новые вещи – многоразовые «шаттлы». Куда до них пенсионерам «Аполлонам». Да и вообще, внизу, на планете, стали происходить совсем неожиданные и непредусмотренные космогацией процессы.
Ну а сейчас нет уже ни «Салютов», ни «Мира». Они тоже затоплены. И, значит, в космосе совсем не осталось меток о тех славных временах.
Хотя…
Таблички с их именами прикреплены к Кремлевской стене на Красной площади в Москве. Под ними – прах. Возможно, это действительно их собственный прах. Может, кого-то еще или сплавленный алюминий посадочной капсулы. Кто знает? Прах есть прах. Ничего по нему не узнать. Может, его раскидало ветром еще там, в стратосферных высях? А может, там, в Индийском океане, пережив подорванные поблизости килотонны, лежит, присыпанная песком, илом, отходами жизнедеятельности моря и находящейся наверху цивилизацией, капсула еще с чьим-то прахом? Кто знает? Кто видел?
Их именами названы кратеры на Луне. С чего бы это? Хотя почему нет? Ведь и кратер Гагарина там тоже существует.
А еще есть астероиды – малые планеты: номер 1789 – Добровольский, номер 1790 – Волков, номер 1791 – Пацаев. Кажется, они это заслужили, хотя и не смогли добраться так далеко.
Ничего, доберутся те, кто придет после. Если, конечно, придут.
Ну а здесь, на Земле?
Да кто помнит-то? Те, кто сидел в Центре управления и ведал о многом? Те, кто включал-выключал сцепления луноходов? Большинство, в связи с возрастом и нервной жизнью, уже не являются свидетелями. Отдельные, дотянувшие в сегодняшнее светлое завтра? Кто будет слушать каких-то одиноких стариков? И с чего бы это они заговорили только сейчас?
А местные аборигены? Они смотрят на исполинов всего лишь как на часть ландшафта. Возможно, вообще не видят. Или, выезжая на пикник, на шашлык под пиво, с разгоряченными и оживающими мозгами, в восхищении задирают головы кверху, отслеживая тысячетонность вонзившихся в небо исполинов и развязавшимися языками сыплют прижившимися чужими словами, мелют какую-то чушь, выпотрошенные сказки о назначении зависших над головой шарообразных защитных коконов-антенн. А ведь это всего лишь второе поколение после! Что будет дальше? Опять же, если хоть какой-то из исполинов сохранится. Ибо лучше такая, мистическая аура-прикрытие, чем деловитое, прагматичное распиливание сваркой на небольшие, помещающиеся в грузовик, ошметки. Аура, в конце концов, может перерасти в религиозное поклонение или, на крайний случай, в сохранение в виде музейной ценности и памятника старины. И тогда – стрела времени через века, в светлое завтра, к благородным потомкам, которые зальются слезами и смогут оценить дерзновенность срубленного на взлете порыва.
В вариации сварки… Этих «залежей» металла хватит на несколько лет. Да и то не для своей – для чужих экономик. И даже не для их подъема – они не в падении. Всего лишь для создания стратегических запасов. Вот и вся память. И влияние на благородных потомков равно нулю. Связь времен нарушена, повторяем ошибки сначала.
И тогда надежда только на то, что там, на пыльных тропинках далеких планет, что-то сохранилось. Если и не ржавый от радиации и температурных перепадов луноход, то хотя бы следы подошв и отпечатки перчаток. Там, в лунном мире, нет ветра и время заморожено. А значит, вся надежда на связь поколений возложена на шестеренку – Луну.
Вслушайтесь! Вероятно, вы заметите, как она скрипит!
