Федор Березин - Война 2030. Красный рассвет
Обзор книги Федор Березин - Война 2030. Красный рассвет
Федор Дмитриевич Березин
Война 2030. Красный рассвет
А из какой материи сделана полужесткая пластина, которая называется «погон», — это дело десятое, хоть из пластмассы, хоть из материи эпонж, хоть из брюссельских кружев. Главное — быть военным и точно стрелять в тех, кто любит делать матрасы из девичьих кос, и еще главное — быть солдатом, то есть, в общем-то, человеком, и преодолевать полосы препятствий.
Михаил Анчаров «Золотой дождь»Рекомендация: «Для служебного пользования»
Резолюция: «Секретно! Высший приоритет!»
«…и как следствие прямое военное столкновение со столькими противниками неприемлемо. Однако косвенное, при котором место, время и жертву выбираем мы, не просто приемлемо, а крайне необходимо. И сроки этой акции подошли именно сейчас…
…в результате нанесенного нами поражения — грубо говоря, наглядного «избиения» — правительства, военные круги и общественность абсолютно всех конкурентов приходят к выводу, что прямое столкновение с нами явится наихудшим решением возникшего кризиса. Им придется смириться с потерей энергетических источников. Дело не пойдет далее словесных протестов, нот и прочих подобных акций, кои в новых условиях не будут иметь абсолютно (!) никакого значения. Одновременно, в достаточной секретности, наши бывшие союзники и несоюзники начнут нащупывать возможности коалиционного выступления против нас. Кроме того, наглядно убедившись в нашем военном превосходстве, они попробуют совершить технологический рывок и перевооружение. Это потребует времени, а следовательно, мира. Вероятно, военные названных выше стран и коалиций сумеют протолкнуть весьма смелые проекты. И все это под дипломатической завесой, поставленной правительствами. Ни то и ни другое нас абсолютно не должно волновать.
В результате обретенного нами контроля над мировыми источниками энергии, нашей задачей останется вести себя сдержанно. То есть попросту выжидать. Из прошлого опыта мы знаем, как быстро даже супердержавы теряют свою военную и промышленную мощь всего лишь при смене некоторых приоритетов политики. В случае Советского Союза всего через десять лет реальная (не показушная) военная мощь в сравнении с нами упала в сто раз (!!!). В нашем случае, при правильной дозировке ходов, все произойдет еще быстрее. Естественно, имеются нюансы. В случае СССР одновременно происходило два процесса, имеющих обратные векторы. Падение его потенциала в результате развала и неправильно поставленных целей, а одновременно с этим продолжение нашего перевооружения.
Сейчас ситуация усложнится тем, что мы сами, несмотря на обретение полного контроля над источниками, не будем иметь потенции для технологического движения вперед в военной области. Однако парадокс заключается в том, что теперь это и не будет надо. В условиях лишения наших конкурентов доступа к топливу с их экономиками произойдет коллапс. Следовательно, в реалиях «нового мира» уже само поддержание устойчивого состояния может расцениваться как прогресс. Более того, со временем темпы этого «прогресса» будут нарастать.
По расчетам, уже через пять лет после часа «Х» никто из вышеназванных противников и даже уже невозможная по нескольким причинам коалиция не смогут помыслить о военном столкновении с нами. Однако и в этом случае лучшим ходом с нашей стороны останется ожидание и, как и прежде, только пассивная локальная оборона источников энергии. Ибо еще через пять лет мы сможем легко разбить всех наших былых конкурентов. И как это ни прискорбно, именно тогда нам и придется это совершить.
Ведь, несмотря на переориентацию всех источников в нашу пользу, это даст нам отсрочку не более чем на четверть столетия. Постепенно наши собственные потребности придется сузить. И, как ни обидно, ограничения коснутся даже армии. В первую очередь такая мера урежет возможности нахождения в высокой степени боевой готовности. Следовательно, нам будет необходимо доломать военные потенциалы и госструктуры стран других континентов до того, как наши собственные вооруженные силы и флот начнут деградировать.
Во избежание начала конфликта до срока нам придется периодически жертвовать частью обретенного ресурса — в общем, приблизительно одной десятой. Эта часть необходима для разобщения возможных коалиций, ибо мы сможем периодическими подачками топлива продлевать стагнацию рушащихся экономик, создавать у них иллюзию стабильности…
…естественно, вначале придется отказаться от авиации. Она самый крупный потребитель наиболее ценных фракций. Даже простая подготовка пилотов требует колоссального расхода невозобновляемых запасов.
Касаясь же ВМС, поначалу все еще придется содержать в порядке мощный флот. Ибо только он оградит нас от воцарившегося на других материках хаоса.
А вот сухопутную армию можно будет сократить до минимума. До сил, достаточных для перекрытия пятисоткилометрового перешейка…
…и значит, если все вышеперечисленное будет осуществлено, нам останется только ждать. Как все-таки прискорбно и негуманно это ни звучит, но чем тщательнее и быстрее хаос, воцарившийся повсюду, сделает свое дело, тем скорее антропологическая нагрузка на планету снизится до приемлемого уровня. Это создаст ситуацию, при которой мы — точнее, наши потомки — сможем существовать на относительно цивилизованном уровне по сравнению с остальными. На фоне царящего там общества собирателей, а в лучшем варианте феодализма это будет нечто вроде легендарной Атлантиды.
Однако в настоящий момент все эти перспективные победы базируются на нашем теперешнем плане. Жертва выбрана и подготовлена. Нам нужно всего лишь уверенно начать и быстро закончить…»
1. Паровоз воспоминаний
Он родился в 2004-м, когда страна находилась в очередной обманчиво-благостной фазе, предшествовавшей будущему падению. Золотой шприц СМИ продолжал обильно вливать морфий успокоения. Отработанно хватал за руку зазевавшихся и волок в мир сексо-мастурбационных грез. И голубые экраны мерцали, впитывая нервы, мозги и энергию неосторожных двуногих кроликов. Впитывая не на время — навсегда. Как хорошо им было в эти скользящие мимо мгновения. Одновременно их мамы, крольчихи, с закрученной между полушариями лентой Мебиуса все той же песенки «Все будет хорошо», падая от усталости, выгребали последние капустные листики долларовой пены. Да и то не для себя, для больших откормленных дядей, живущих в мерцающем режиме между Гавайями и Москвой. Это мерцание относительно быстро, измеряя сроками аукнувшего в бездну небытия дворянства, привело их к окончательному всасыванью в виртуальность. И если первые все-таки успели сыграть в истории свою скрипку: цунами их чувств-мыслей все еще резонирует в некоторых восприимчивых головах и мощно прогибает полки книжных хранилищ, то вторые… Где вы, дяденьки с золотыми цепочками?! Ау! Нет дяденек. Пыхнули маревом вместе с блестящими, жрущими бензин машинами.
Он родился. Ему повезло не угодить в мусорный бак досрочно извлеченным выкидышем. Его прикрыл материнский инстинкт. Странный атавизм, никак не капитулирующий перед напором «желтой» прессы и мерцающего циклопным глазом ящика. Этот атавизм напрягся, отразил ударный напор высвобожденной из дальних закутков мозга ящерной тупости. Создал барьер от шныряющих по округе туберкулезов и СПИДа. Заставил добывать, выдергивать из безразличного пространства, когда-то бывшего Родиной, какие-то съедобные крохи. Делить их не на три — надвое. Ибо благостная забота тогда еще ярко мерцающих между Гавайями и голубым экраном дядей, гипноз их красных пиджаков скомандовали: «Делай как я!» И папы — не только его таинственный и никогда не выявленный, все — с удовольствием откланялись, сдернули скорлупу защитного кокона на себя и ушли. Туда, в обещанные волшебным ящиком сексо-мастурбационные грезы.
Смутно, подсознательно и скорее ложным наложением последующих словесных образов он помнил какую-то шумиху по поводу падения Останкино, и совпавшего отказа последних спутников связи. Стало действительно шумно, точнее, шум переключил ракурсы, ибо волшебный ящик бился непривычной рябью, а часто забредающие в разведывательных и просто коммуникационных целях соседи жаловались: «Теперь уже все! Последнюю радость гады забрали!» Но «гады» напряглись, взяли срочное кредитование, замерцали в самолетах туда-обратно. Зафрахтованный, внеочередной полет шаттла решил дело. Все напряженно, замерев, перераспределив энергию познания в торчащие уши, ждали (торговцы радиоприемниками скачком перенеслись в страну Эльдорадо). Имена астронавтов-героев знали назубок — Нил Армстронг с Гагариным рядом не стояли. И голубой экран залился обычным хохотом и мелодиями.
Потом — кажется, он немного подрос — совершалась какая-то смута. Бегство из города — много ярких впечатлений по дороге. Короткие, немелодичные звуки пулеметного бульканья. Почему-то видимые — теперь из взрослости и опыта ясно, что трассирующие, — пули. Чьи-то визгливые задыхающиеся хрипы в подъездной темноте. Обращающаяся в облако и в удар по перепонкам зализанность блеска красивого бензинового автомобиля. (Возможно, колдовство ящика неожиданно перестало действовать, кто-то устал от эрото-мастурбационного марева и проснулся.) В деревне у них никого не было, точнее, имелись какие-то дяди-тети в другой, но, наверное, лучше уж получалось у чужих. В общем, ни родни, ни знакомых, зато там требовались рабочие руки, даже женские. Остались прекрасные, запомнившиеся образы никогда не виданной доселе природы. Леса, поля. Пожалуй, это отразилось в подсознании. Необходимый опыт для последующей жизни. Однажды он ушел, увлекся — хотел поймать дразнящую невиданную птицу целлофановым кульком. Заблудился. Но повезло — нашли. Мама с дядей Ерофеем. Этот Ерофей был ничего. Правда, хмурый. Потом куда-то делся. Мама сказала, что в город, на заработки. Но у соседей все еще непривычное для слуха слово «Ерофей» сочеталось с менее странным и слышанным ранее — «передозировка». Потом смута кончилась. О ней вроде никто и не поминал, мозги давали сбой и проскальзывали — ящик опять вспомнил волшебные эротические заклинания. Вернул власть — свою и, наверное, еще чью-то. Снова замелькали зализанные железом бензиновые пожиратели кислорода.
