Александр Зорич - Консул Содружества
– Уверенности твердой нет. Но все равно включайте!
Вот он – язык небожителей! Голдсмит и Вальдо – два совершенно разных человека, черный и белый, мужчина и женщина, рожденные на разных планетах, друг друга понимали с полуслова. А я не понимал и трети, хотя говорили они на стандартной, внятной интерлингве, а вовсе не на каком-нибудь «гули-гули» вроде языка Воинов Обновления…
ПЬш-шарах!
Я вывалился из корабля! На хрен! В пасть Пространства!
Я падаю с высоты в сто тысяч парсеков на острые гвоздики звезд! Прямо мордой об них навернусь! Об самый Арктур! Выколю глаз Мицаром! Раздеру голень о хищные жальца Гиад! Кишки мои сварятся в Ядре Галактики! Через миллион миллионов дней…
Как это случилось? Почему я еще жив? Почему я вижу то, что вижу? Мои глаза не вывалились на щеки, мне не разорвало легкие, а ноги мои – по-прежнему по щиколотку в синтетическом ворсе коврового покрытия.
Ну техника, ну Космофлот…
Вот что такое, значит, трансляция оперативного планшета. А я-то думал, из потолка просто пара видеокубов опустится…
Стены, потолок и даже большая часть пола вдоль стен полностью растворились в грандиозной голографической модели мирового пространства вокруг «Юнгера». Мебель и та часть пола, на которой эта мебель находилась, при помощи «хамелеоновой» технологии слились с обступившей нас чернотой и напрочь перестали восприниматься, как что-то чужеродное космосу.
В кои-то веки Воины Обновления продемонстрировали нечто, отдаленно напоминающее испуг.
– Шибальба! – сдавленно вскрикнул молодой Хозяин Слов.
– Альмесовы мороки, – успокоил его Вок, но и его голос немного дрожал.
На том, впрочем, все «дикарские» испуги вперемежку с восторгами и закончились.
Ну хорошо… Я присмотрелся к окружающему нас вселенскому великолепию повнимательней. Звезды всякие там, Млечный Путь в диковатом ракурсе, пара туманных цацок Магеллановых Облаков – всем этим удивить меня было непросто.
А вот что тут у нас поближе? Ага, Грин – вот он, далеко справа, над ухом то есть у Вальдо. Зеленовато-серый шарик, располосованный облаками. Судя по размерам шарика, «Юнгер» уже изрядно от него удалился – на пять-шесть диаметров планеты.
Ну а что там у нас впереди? Где, собственно, пресловутая яхта?
А вот яхты, как таковой, при сохранении оптических масштабов я увидеть конечно же не мог. То есть если бы я действительно вывалился из рейдера хоть бы и с пехотным биноклем в лапах, даже крошечной звездочки, светящейся пылинки не разглядел бы.
Слишком далеко потому что. Разрешающей способности ну никак не хватило бы! На таком расстоянии и пятикилометровый трезубец крейсера-носителя ушел бы в геометрическую точку.
Но для того-то и нужны оперативные планшеты – громадные голограммы, которые создаются бортовыми компьютерами на основании самой разной информации, поступающей одновременно и из корабельной базы данных, и от средств наблюдения. Гравитационные сканеры, обычные радары и сверхмощные оптически-лазерные телескопы в разных ЭМ-диапазонах, с разными скоростями и на разных дальностях собирают информацию в радиусе нескольких сотен миллионов километров вокруг корабля. Все сведения суммируются, обрабатываются, классифицируются как мусор и как нечто ценное и ложатся в основу той картинки, которую выбросят бортовые компьютеры на оперативный планшет.
И разумеется, бортовой компьютер старается подать всю собранную информацию как можно наглядней.
Поэтому яхту кровернов все мы увидели.
Красная мушка, заключенная в два вложенных мерцающих треугольника, с виду неподвижно висела прямо по курсу «Юнгера». Тактическая информация под треугольниками сообщала, что дальность до объекта – 17,6, скорость его 0,04 с, а прогнозируемое время выхода на дальность торпедной атаки – 57.
Много было и другой цифири, но в ней я уже совсем ничего не понимал. А тут было ясно, что уже через минуту Голдсмит получит возможность засадить по супостату торпедой. Если, конечно, пожелает. Потому как вроде бы до этого речь шла о захвате, а не об уничтожении кровернов.
Жаль, пузырей не увижу. Если Голдсмит выпустит настоящую аннихиль-торпеду, от яхты останется только свет И тучка обломков размером с гречневое зернышко.
Кроверны – двухсредные существа. Они в состоянии поглощать необходимые для их метаболизма аммиак, кислород и углекислоту как из воды, так и из воздуха. Но все-таки их родная «атмосфера» – вода. Ядовитая для земных существ вода. И потому – да-да! – их летательные аппараты и космические корабли заполнены водой, им так комфортнее. Правда, кровернам все равно приходится возить с собой дополнительные запасы сжиженного родного воздуха, чтобы обогащать воду всякой полезной для них дрянью вроде того же аммиака.
Поэтому-то поврежденный корабль кровернов и начинает «пускать пузыри». Из пробоины хлещет вода, которая, разумеется, сразу же рассыпается в вакууме на мириады мелких ледяных шариков. Иногда, если дело происходит в окрестностях звезды с мощным корпускулярным излучением, такой поврежденный корабль становится похож на маленькую лиловую или золотистую комету.
Один лейтенант ВКС уверял, что это жутко красивое зрелище. Правда, редко кому удавалось увидеть его в воочию: обычно атакованный корабль сразу разлетается на кусочки меньше молекулы каждый. А такие не-, фатальные повреждения, как обычная пробоина, наносят только спецбоеприпасом.
– Оставьте кровернов, – еще раз повторил Вок.
Но было поздно.
Треугольники вокруг красной мушки полыхнули ярким серебристым светом и замерцали часто-часто.
Дальность – 14,5, прогнозируемое время выхода на дальность торпедной атаки – 0.
«Цель захвачена», – сообщил оперативный планшет.
Он еще и говорящий, а как же!
«Стопорные торпеды выпущены».
Прогнозируемое время подрыва – 47…51. Это была; очередная надпись, которая вкупе со старыми загромоздила уже изрядный кусок звездного неба вокруг тактической отметки несчастной кровернской яхты.
Интересно, как выглядели планшеты наших кораблей во время бойни у Глокка? Когда десятки, даже сотни целей мельтешили повсюду? Небось у капитанов и комендоров мозги просто плавились… Или в таких случаях управление полностью перебрасывается на компьютерные системы?
Хорошо быть простым пехотинцем! Меня такая ответственность просто расплющила бы, как видеокуб – таракана.
– Что такое «стопорные торпеды»? – спросил я у Вальдо.
– Забавная придумка, – хмыкнул тот. – У них кластерные боевые части. Каждая серия кластеров имеет свою начинку. В некоторых – графитовая пыль, в других —
ледяная, в третьих – какой-то тяжелый инертный газ, кажется ксенон. Идея в том, что торпеды эти не рассчитаны на прямое попадание. Они взрываются впереди по курсу цели, создавая своего рода «карманную туманность» из всякого микроскопического мусора.
– Ну и зар-раза! – хохотнул Свечников, который уже сообразил, к чему клонит Вальдо.
А я вот тупой. Я не понял.
– Ну и что?
– Да то, что противометеоритная защита легких кораблей не рассчитана на такие плотные по меркам вакуума облака! Они рискуют просто сгореть, как сгорают метеоры даже в верхних, разреженных слоях атмосферы! На тех бешеных скоростях, с которыми летают космические корабли, ни о каком энергичном маневрировании речи быть не может, верно? В лучшем случае – только о попытке отвернуть от ядра искусственной туманности в сочетании с экстренным торможением, во время которого уши выворачиваются на щеки, а ресницы превращаются в щетку из свинцовой проводлоки! И даже тогда ничего хорошего кровернам не светит. Параметры подрыва кластерных боевых частей задаются милитумами торпед, а это хитрые бестии, их не обманешь. Даже включив полный реверс тяги, кроверны влетят с разгону в нечто вроде головы небольшой кометы! И знаешь, что произойдет?
– Сгорят, наверное, – неуверенно предположил я.
– Именно «наверное», – ухмыльнулся Вальдо. – Я тоже не знаю – что конкретно. Если им сильно не повезет – сгорят. А могут просто получить множество пробоин. Пустят пузыри. Система жизнеобеспечения откажет. А тут уже и мы подлетим, стыковочные серверы включим…
«Первая инициирована… вторая инициирована… третья инициирована…» Итак, торпеды взорвались.
– Вы своего добились – кровернам сейчас больно, – неодобрительно заметил Хозяин Слов. – Но они еще живы. У вас еще есть возможность избежать смертей – своих и чужих. Передайте хип-водительнице эти слова.
Скорость цели – 0,01 с. А расстояние – совсем уже плевое, всего-то 6,5.
Мы уверенно настигали неприятеля.
Я покосился на Вальдо. На его лице отразилась ожесточенная борьба весьма противоречивых чувств. С одной стороны, он явно был захвачен погоней и боем. Не говоря уже о том, что, наверное, Вальдо был готов правую руку отдать, а может, и ногу в придачу, за то, чтобы захватить яхту и пообщаться с пленными кровернами, хотя бы и на языке жестов. С другой стороны, слова Шбаланке вернули Вальдо из Пространства обратно на борт корабля. Да и меня они заставили призадуматься, если честно.
