Денис Ватутин - Легенда вулкана
— Дадут, — отсмеявшись, ответил Калган. — Не очень часто, но к месту… Ты — пилотаж, мы — патронаж, — кажется, так говорят у вас?
Мне на секунду показалось, что родители Калгана были рекламщиками, но я промолчал. Я почувствовал, что рука Ирины берет меня за локоть.
— О, красивая девчонка у вас есть! — воскликнул командир.
— Это моя жена, — ответил я именно так, как и надо было сказать.
— Ладно. — Калган махнул рукой. — Я и не претендую. Дромадера вам дадим, ты… как тебя зовут, наш новый Охотник?
— Вообще Марсель, — суетливо проговорил пилот. — Я хотел взять ник Марс, но мне показалось…
— Отлично! Вот и будешь — пилот Марс, — перебил Калган. — Останешься с Шурупом и Хряком: они твои новые напарники, — а мы поехали… Давайте, собирайтесь…
Я повернулся к Марселю и развел руками, но его глаза сияли, словно два горнопроходных лазера. Я решил обнаглеть окончательно и попросил Марселя выдать нам аптечки и НЗ из запасов геликоптера, он кивнул.
— Вот вы — человек слова, — прожевал он сквозь губы, и я так и не понял, с сарказмом или искренне.
Но в сущности, Охотники мне эти показались вполне адекватными, и было уже наплевать, что подумает про меня Марсель, так как для него все могло сложиться и гораздо хуже. А самый удачный вариант — сгнить заживо в бетонной коробке казарм «Эола» и под старость стать сырьем для какого-нибудь нового биологического эксперимента.
К отверстию десантного люка подвели нам обшарпанного дромадера.
— Седло тут полуторное, — пояснил Калган, — вы с женой поместитесь.
При этой фразе Ирина вздрогнула и покосилась на меня.
Я нашел в вертолете сумку от дыхательного комплекта, которая условно заменяла рюкзак, и сложил туда запасные автоматные рожки, отобранный у мертвого охранника КПК, пару аптечных комплектов, один из которых вскрыл и поменял повязку на раненой ноге. Рана слегка воспалилась, и я обработал ее антисептиком, подумав про себя, что у мутантов слюна, наверное, ядовитая.
Забравшись в седло, я протянул руку Ирине, которая села позади и обняла меня за пояс.
— Прощай, Марсель, — сказал я, слегка наклонившись к люку, — пусть помогают тебе все боги Марса, и избавят они тебя и друзей твоих от глюков! Спасибо тебе за помощь! Удачи!
— И вам удачи, Странный! — отозвался Марсель. — Может, увидимся еще!
— Марс маленький — конечно, увидимся, — ответил я.
— До свиданья, спасибо вам, — сказала Ирина.
— До свидания, прекрасная дама, — помахал рукой Марс, — не забывайте!
— Поехали, — скомандовал Калган.
Я слегка дал шенкелей дромадеру, и мы тронулись за отрядом, плавно покачиваясь в седле.
Наш путь пролегал между огромными валунами туда, вниз, к широкому ущелью, прорезавшему горы длинной изломанной бороздой. Горы были слегка укрыты маревом тумана.
Счетчики трещали совсем тихонько, несмотря на утреннее время суток: небо было обложено пеленой низких облаков, которые задерживали большую часть излучения. Сквозь ватную пелену облаков тускло мерцали вспышки заряженных частиц. Я ехал с открытым забралом, достав из пачки предпоследнюю сигарету, которая отсырела на влажном ветру и тянулась с трудом.
Изредка в белесой толще, словно сквозь мутное стекло, мерцали голубоватыми всполохами молнии змеистых разрядов и доносились отдаленные раскаты грома, приглушенные сипло шумящим в камнях северным ветром. Пахло пылью и озоном.
— Сильный циклон пришел с севера, — сказал Калган, который ехал на полкорпуса спереди, — как бы давление не скакнуло, а то дьяволы поднимутся, придется на неделю хвост прижать. Ты сам-то откуда?
— Из долины Маринера, — ответил я, — там мой клан.
— Хрена се! — хмыкнул Калган. — Ну тебя и качнуло! Бывает, жизнь так преподносит: цербер лает, ветер носит! У вас так говорили? Что за клан-то?
— Клан Беркутов, — сказал я. — Богдан Хорват там сейчас за главного.
— Слышал, — кивнул командир, — работали мы с ними как-то в Элизии. Да и про тебя я что-то слышал мельком… Тебя Странным зовут?
— Да, — кивнул я в ответ.
— Тебя еще называют Пастух Глюков?
— Злые языки, — машинально отреагировал я.
— В Персеполисе был?
— Да, проездом, — ответил я.
— Как там у них?
— Неплохо стали жить. — Я прокашлялся. — Строятся сейчас активно, в Совет Четырех хотят вступать.
— Ну что ж, флаг им в руки… А! Вспомнил! — Калган хлопнул себя по колену, потом тоже достал сигарету и закурил. — От ваших Беркутов была информация про какого-то Джо Вэндерса, который тебя кинул, — дескать, персона нон грата…
— Его уже убили, — вставил я.
— Ну так для отморозков это избавление, я считаю… — Он выпускал дым кольцами, которые растворялись во влажном легком ветерке. — Ясно… Слышал я про тебя недавно тоже… Про Башню…
— Да, было дело, — сказал я, задумчиво затягиваясь. — Чуть не влипли.
— А правду говорят, что там техники навалом было? — Он прищурился.
— Там паладины отморозков гоняли, — ответил я. — Да, техники там было порядком.
— Ни разу не видел пилотных «шатунов», — сказал он, внимательно глядя на меня. — Сильно вам не подфартило… Тебе это не показалось странным, Странный?
— Показалось, — честно признался я, — но вообще мне тогда не до размышлений было, как ты понимаешь…
— Ну да, конечно, — согласился Калган. — Ладно, раз уж вы с нами идете на Шалманку, давай по пути короткий рейд устроим…
— Калган, — перебил я его, — ты скажи, кому на станции верблюда оставить, — мы сами доедем. А на рейд у нас времени нету, нам спешить надо, я группу свою отбить должен…
— Отобьешь ты свою группу, мы тебе поможем, — тоном, не приемлющим возражений, сказал Калган. — А это дело у нас по пути. Просто нужно собрать дань с одного поселка… Пару часов всего…
Я понял, что препираться бессмысленно, и мы продолжили свой путь, лениво болтая. Ирина продолжала молчать. Вокруг стали вздыматься отвесные каменные стены, кое-где поросшие лишайниками и какими-то сухими колючими кустарниками.
Как на срезе куска торта, виднелись плотно спрессованные разломы пород, которые ветер выдувал иногда до состояния ребристой решетки.
В ущелье ветра почти не было, но эхом отзывался от пологих стен его заунывный многоголосый вой в зубчатых каменных вершинах. Иногда он подхватывал горстку песка или засохшую ветку, которые какое-то время парили над нами в восходящих потоках воздуха, — это фантастическое полузабытое зрелище напомнило мне многочисленные ущелья в долине Маринера…
Вот так мы и ехали. Ирина продолжала молчать, Калган был разговорчив и подозрителен — он пытался вытянуть из меня побольше про наши злоключения, не без оснований считая, что такие происшествия, в которые мы попадали, не могут являться цепью простых совпадений.
Я с ним не спорил, а, наоборот, соглашался, разыгрывая из себя недоумевающего пострадавшего, кем я, по сути, и являлся. Что-то примерно понимать я начал только благодаря Лайле и Дарби, да и то пока увидеть всю картину мне казалось просто нереальным — слишком уж крупная каша заварилась, а из центра кастрюли мало что понятно…
Калган стал расспрашивать Ирину про деятельность гида. Она отвечала мало и неохотно, а когда разговор переключился на тему Земли, заметно оживилась.
Я тем временем включил трофейный КПК и пошарил в его папках, но там было мало интересного. Тогда я попробовал выйти в Сеть, и, как ни странно, у меня получилось: видно, где-то рядом в горах стоял ретранслятор.
Наши имена пока еще значились в первых рядах сводок и новостей. Комментарии были в основном доброжелательные, хотя многие вели споры по поводу причин обрушившихся на нас неприятностей, утверждая, что ребята взялись за дело, не соразмерив своих возможностей, — и теперь пожинают плоды своей жадности. Встречались и издевательские реплики — мол, не связывайтесь со Странным, Сибиллой и Йоргеном, вокруг них всегда мясорубка, они, дескать, с крышей не в ладах, а кто-то, с ником Аттила, вообще сказал, что Охотника Странного пристрелили на Фебе, еще год назад. Делали ставки, заключали пари, а некоторые интересовались нашим нынешним местонахождением…
Я проверил почту и, к своему изумлению и радости, обнаружил письмо с отчетом от Диего, то самое, что я просил у него. В письме он выражал надежду, что я, как всегда, выкручусь и избавлю мир от этого мерзавца Дарби, говорил, что он ни в чем не виноват, что так вышло, и очень сожалел в пышных выражениях, посылая проклятия на всех предателей и ренегатов мира сего. Вся эта эпистолярная сентенция вызвала у меня улыбку: я понимал, что, хоть Диего и является пешкой, он все же пытается из последних сил сохранять хоть какую-то честность и порядочность, что в нашем мире весьма непросто.
Некоторое время я потратил на изучение отчета с орбитальной станции и, как ожидалось, подтвердил некоторые свои предположения. После чего я послал Диего ответное письмо, где успокоил его насчет своей судьбы и попросил договориться со станцией про одну услугу, в рамках продолжения сотрудничества с Персеполисом.
