Владимир Поселягин - Крыс-1.
Оба сапёра, проверив командира, бросились к водителю. Там уже было трое беженцев, мужчины лет тридцати суетились вокруг, один деревенским фельдшером оказался, ну а я стал осматривать машину. Спасёт её только полная замена основных частей. У машины даже задний мост был вырван, а с мотора текло, как масло, так и вода из пробитого радиатора. Отремонтировать в полевых условиях не реально, это я вам как профессионал говорю. Много я таких разбитых машин за этот месяц войны видел.
Осмотрев машину, я подошёл к сапёрам, как ни странно состояние раненого водителя было стабильным, он даже в сознании был, его заканчивали бинтовать, поэтому я спросил у старшины:
- Какие планы?
- Возвращаться обратно в часть будем, - вздохнул тот. – Стёпку вот врачам передадим, и вернёмся.
- Понятно, - кивнул я, поправляя на плече лямки сидора. – Значит, прощаемся, мне с вами теперь не по пути.
- Пока, - кивнул старшина, он помогал с перевязкой, а водитель его, тот самый Иванов, стоял рядом с винтовкой раненого на плече, тот как раз выбегая прихватить её не забыл.
Попрощавшись с сапёрами, я направился к дороге, по которой редкой цепочкой шли беженцы. Надежда поймать попутную машину была, но мизерная. Приказ недавно по войскам прошёл, в основном по тыловым подразделениям. Не брать попутчиков, запрещалось это, особенно с грузом. Правда многие водители и командиры игнорировали этот приказ, беженцев многие подвозили, особенно когда пустые и по пути, поэтому, почему не взял их тот неизвестный командир-сапёр я до сих пор не понимал. Может уставник, и инструкции выполнял, может, опасался попасть вот в такую ситуацию где погибнуть мог не только он, но и беженцы, всё может быть, чего теперь гадать? Сам вот я тоже не брал попутчиков, но это и понятно, в тыл я в основном задержанных вывозил, куда брать то было?
Выйдя на дорогу, я снял пиджак, тот повесил сверху на сидор, а сам вещмешок надел и, поправив лямки, чтобы не врезались в тело, энергично зашагал дальше. Кепка на голове спасала от теплового удара, было слишком жарко, чтобы сверху ещё пиджак накидывать. Для ночёвки он пригодится, а так пока надевать его не буду. Только и сделал, что отряхнул его от дорожной пыли.
Шагал я быстро, не смотря на тяжёлую ношу, на ногу я лёгок был, так что обгонял уставшие группы беженцев, экономно тратя силы. Вот вода из фляги уходила быстро, пил я часто, но и пополнял почти сразу. Один раз у колодца очередной деревни, там много беженцев собралось, чтобы воду залить даже небольшую очередь отстоять пришлось, потом в быстрой речке, вода там холодная была и вкусная. То, что можно пить из рек я удивлялся в первое время, а потом ничего, привык. Сейчас же не более современный мир, планета не так изгажена, как это будет в будущем, так что пил без опаски.
Конечно, с сапёрами мне не повезло, не довезли, но и горевать не стоит, всё же километров сорок они мне скостили с пути, ещё пару дней пёхом топать, и вот он, Киев. Тут недалеко осталось, километров сорок примерно, и то если по прямой. Думаю, сегодня успею ещё пройти километров пять, и можно на ночёвку вставать и насчёт ужина покумекать. Позавтракал я сегодня утром с парнями, обедом меня накормили в особом отделе армии, с которым мы работали и куда я ранее доставлял задержанных. Как раз успел поесть, перед тем как меня к сапёрам отправили, а вот ужина пока не было, да и живот напоминал, что пора поужинать, мол, хватит его обманывать водой.
После той речки я прошёл ещё километров шесть и, посмотрев на заходившее солнце, свернул в сторону рощи, что виднелась в километре от дороги, ночевать на обочине как другие беженцы, я не хотел. Некоторые, у которых ещё оставались силы, последовали моему примеру, но таких было очень мало. Добравшись до рощицы, я устроился особняком, на опушке, в стороне от других групп, и ножом вырыв ямку, развёл костёр, подвесив над ним котелок. Воды тут негде было набрать, так что для чая я использовал воду из полной фляги, как раз пол-литра должно хватить, что-то проголодался. Сделав бутерброды из слегка зачерствевшего хлеба и тушёнки, я вскипятил воды для чаю, заварка у меня была. Немного, но всё же. Поев, стал пить чай вприкуску с сахаром. Меня так пограничники научили, и я уже не мог отделаться от этой привычки. Макаешь кусок сахара в чай и сосёшь, потом глоток делаешь из кружки. Привычка, что тут скажешь. Да и экономия заметная чем сам чай сластить.
За всё время пути, что я прошёл пёхом, с момента расставания с сапёрами, ни одну попутную машину остановить не удалось. Не реагировали водители, хотя движение по этим полевым дорогам было, причём солидное. Основное шоссе-то забитое, вот тут и гоняли командиры свои машины. Были и транспортные колонны обеспечения, и санитарные, многих видел. Особо я не печалился, по времени успевал, и это главное.
После ужина, собравшись, я отошёл от костра, нашёл кустарник и, забравшись в него, нагрёб листья на постель. Там уже завернувшись в пиджак, используя сидор как подушку, спокойно уснул. Уже совсем стемнело, да и устал я, так что быстро провалился в сон.
Проснулся я от вскрика, мне показалось, кричала женщина, и крик прервался так, как будто ей заткнули рот. Открыв глаза, я привстал на левом локте и, осмотревшись, прислушался. Уже было утро, просветлело, значит можно собираться, однако и постороннего шума я больше не услышал. Быстро встав на ноги, вернее на карачки, ветки кустарника не давали встать в полный рост и, держа наготове пистолет, я выполз наружу, оставив вещи на месте ночёвки и снова прислушался. В этот раз я услышал далёкий говор и быстрым шагом направился туда. Крик мне не понравился, плохой крик. Понять что в нём не так я не смог, но не понравился он мне просто до жути. Двигался я от дерева к дереву, на миг замирая, как и учили меня погранцы, держа всё вокруг под своим вниманием, так что неизвестных заметил первым. Более того, смог подкрасться к ним практически вплотную, так как за округой они не смотрели вообще.
Быстро окинув взглядом то, что творилось на этом участке рощи, я только скрипнул зубами от злости и ненависти. Пары секунд мне хватило, чтобы осмотреться и понять, что тут произошло. Похоже, как наступило утро, группы беженцев потянулись к дороге, больше тут кроме нас, похоже, никого не было, а вот молодая женщина задержалась. Я её помнил, роскошная фигура, милое личико, да и шла она с двумя детьми. У неё было два узла, и особо помощи как я понял, ей было не нужно, сама справлялась, тем более у них был велосипед. На нём обоих маленьких детей и узлы она и перевозила. По сравнению с другими группами, обеспеченная.
Так вот, быстрый осмотр, дал мне понять, что тут произошло двойное убийство и сейчас шло групповое изнасилование. Трое мужчин лет от двадцати до тридцати пяти, по виду из обеспеченных крестьян, а по говору откуда-то из западных областей, разложив женщину на траве, азартно насиловали беженку. Детей я сперва не рассмотрел, но проследив, куда та неотрывно смотрит во время насилия, смог их рассмотреть. И у трёхлетней крохи и у её более старшего брата, лет пять ему было, были ножевые разрезы, им перерезали горла от уха до уха. Вот она страшная правда войны.
Этих троих среди беженцев, что шли к роще, я не видел, но по говору, они называли пострадавшую «жинкой красного командира» понял, что они из западенцев. Нам на посту уже не раз такие встречались, что с ненавистью на нас поглядывали и со скрытой радостью на убитых при авианалётах. Скольких я перевозил в кузове машины, сдавая, и не вспомнить. Вот тут развлекалась очередная такая группа.
В общем, пары секунд мне хватило, чтобы разобраться, что тут происходит, поэтому, не медля, я стал действовать. Вышел из-за дерева и, вскинув пистолет, выстрелил. Один из мужчин, что застёгивал штаны, видимо он был первым и успел закончить, уступив место следующему, содрогнулся всем телом, когда ему в грудь вошли две пули. Второго я пристрелил в спину, он ждал своей очереди, пока над пострадавшей пыхтел их более молодой напарник. Вот того я пристрелил, когда он вскочил со своей жертвы и пытался бежать. Я ему даже позволил сделать пару шагов, где он споткнулся, запутавшись в штанах и упал. Подойдя, я выпустил него так же две пули, после чего прошёлся и сделал по контрольному выстрелу в головы. Пока я это делал, женщина, подвывая, подползла к своим детям и приобняв их стала покачиваться, смотря куда-то в сторону полубезумным взглядом. Неприятная картина, я старался туда не смотреть, чтобы не повредить психику, я же всё же тоже человек.
Как оказалось, всё же не все беженцы успели уйти, и сейчас начали осторожно собираться вокруг, пока я изредка поглядывая на женщину, обыскивал тела насильников. Три больших мешка я уже нашёл и отложил в сторону, считая их своими трофеями, теперь и по одежде прошёлся, стараясь не испачкаться в крови. Я давно хотел поменять костюм, который использовал с момента первого попадания в этот мир, конечно, шили тут одежду очень прочную, но всё же и она приходит в негодность, особенно у шофёров. И пятна масла на штанинах, и на рубахах найти можно, и другого, что отстирать почти не возможно, а продолжать ходить в замызганной одежде мне не хотелось. Так что если есть трофеи, почему бы не забрать? В этом деле брезгливость у меня отступала, да что отступала, с испуганным визгом уносилась прочь.
